Тоётами Хидэёси
(1537–1598). Здесь он в коротком головном уборе (кобури),
белых придворных одеждах и широких штанах-шароварах (сасинуки).
Левая рука в кулаке – символ власти
Традиционно среди ниндзя господствовали два клана, или две группы – «гуми». Синоби из Ига – Ига-гуми – было в два раза больше, чем ниндзя из Кога. В основном, преданность обоих «гуми» держалась на неплохих деньгах и «рисовых пожалованиях»: особо отличившимся платили по 400 коку риса в год. Количество немалое, если учесть, что один коку – это мера риса, необходимая для пропитания одного человека в год. Ниндзя даже без тайных убийств и сражений постепенно богатели, хотя до зажиточных даймё им было далеко. И все же благородными Робин Гудами, которые отбирали деньги у богатых и передавали бедным, они никогда не были. Ниндзя оставались наёмниками, за деньги выполняющими любые задания, причем при Токугаве среди них было уже очень мало людей «из низов» – все они так или иначе принадлежали к воинской касте. Начиная с ХVII в. было уже невозможно провести четкую границу между некоторыми самураями и ниндзя.
Сакакибара Ясумаса (1548–1606), выдающийся высокопоставленный воин.
Считался одним из ситэнно – «четырёх священных духов» Токугавы Иэясу, однако после битвы при Секигахаре в 1600 г. перешёл в оппозицию кГокугаве. Здесь он с длинным мечом-тати, слева на поясе – короткий меч вакидзаси, в руках – командирский жезл сайхай. Над ним – иероглиф «му» («ничто») – символ дзэн-буддизма и быстротечности жизни
Летописи донесли до нас забавную историю, связанную с особым умением ниндзя прикидываться мертвыми. На эту уловку попался и сам многоопытный Токугава Иэясу. Однажды сёгун приказал одному из своих придворных ниндзя разыскать и попытаться арестовать (как он потом пожалеет об этом!) известного синоби Какэя Дзюдзо, который, по слухам, предложил свои услуги противникам Токугавы. И вот ниндзя, посланный Токугавой, разыскал Какэя Дзюдзо и попытался выдать себя за его друга, едва ли не представителя той же школы синоби, что и он сам. Дзюдзо позволил препроводить себя в покои Токугавы. И вот через пару часов Какэй Дзюдзо предстал перед лицом великого сёгуна, который был рад тому, что опасного противника удалось схватить так легко. Судьба Дзюдзо была предрешена, но ниндзя взмолился о последней милости – позволить сделать себе сэппуку. Токугава милостиво согласился, и вот мужественный Дзюдзо решительно вонзил клинок короткого меча-танто себе в живот и откинулся навзничь, истекая кровью. Удовлетворённый увиденным, Иэясу приказал сбросить тело Дзюдзо в ров, окружающий замок.
Но прошло совсем немного времени, и при дворе Токугавы разнеслись слухи, что неупокоенная душа Дзюдзо, превратившись в злого духа «онрю», преследует Токугаву по всем комнатам замка! В покоях сёгуна была выставлена дополнительная охрана, специальные патрули всю ночь ходили по полутемным коридорам с факелами, и действительно некоторые воины несколько раз видели странную тень, моментально растворявшуюся во мраке. Охрана Токугавы в основном состояла из ниндзя – именно они и разгадали тайну Дзюдзо.
Оказывается, прекрасно зная, какая судьба ему уготована в замке Токугавы, Дзюдзо сунул себе под одежду труп недавно убитой крысы. Именно в него он всадил клинок, делая себе харакири, кровь именно этого животного пролилась на пол! Дзюдзо так талантливо сыграл мертвого (а это одно из важнейших умений ниндзя), что ни один человек не мог ничего заподозрить. И еще долго «бессмертный» Дзюдзо охотился на Токугаву.
Тело-ловушка
События того времени позволили проявиться еще одной тайной школе ниндзя, почти не известной до тех пор. Возникла она в провинции Сацума на южной оконечности острова Кюсю. В Сацума господствовал клан Симадзу, который объявил себя независимым как от сёгунов, так и от императорской власти в Киото. Так продолжалось долгие столетия, пока дерзкая политика Симадзу не стала вызывать стойкого раздражения у сёгуна Тоётоми Хидэёси. Все это привело в 1587 г. к столкновению между двумя воителями. Война затянулась, но позже Симадзу был разбит новым сёгуном Токугавой Иэясу. Кстати, нам еще придётся вернуться к событиям того времени – именно Симадзу из Сацумы, признав победу сёгуна Токугавы, был послан устанавливать его власть на острове Окинава. Правление Симадзу на Окинаве ознаменовалось запретом на ношение оружия, рождением долгой нелюбви местных жителей к японцам и как следствие – развитием китайских систем кулачного искусства, из которых через много столетий родилось каратэ.
Но вернемся к тому периоду, когда Симадзу еще считал себя полновластным и независимым правителем в провинции Сацума. Симадзу активно поддерживал местные кланы ниндзя, которые не могли соперничать в славе с синоби из Ига и Кога, но применяли весьма своеобразные методы боя. Не раз они оказывали услуги самому Симадзу.
Особенность тактики Симадзу заключалась в том, что он предпочитал использовать в сражениях огнестрельное оружие, которое в те времена было распространено не слишком широко. Самураи первоначально относились к ружьям с известной долей презрения – выстрел как бы лишал воина возможности посмотреть в лицо противнику. Ниндзя же были свободны от этих «благородных предрассудков». И вот Симадзу привлек к себе на службу тех ниндзя, которые блестяще владели аркебузами и были отличными стрелками.
Существовал еще один характерный прием тактики ниндзя из провинции Сацума. Назывался он «сутэкамари-но-дзюцу» – «искусство лежать недвижно и не подавать признаков жизни». Ниндзя с детства обучали своих детей прикидываться мертвыми или убитыми. Они могли изображать человека со сломанной ногой или рукой, с перебитым позвоночником или сломанной шеей. Противник, ничего не подозревая, приближался к «убитому» или просто проходил мимо, и в этот момент «мертвец» оживал и наносил удар.
Ниндзя из Сацумы довели искусство «ловушки из живых тел» до совершенства, используя при этом и свое мастерство стрелков. Симадзу использовал их следующим образом: когда его войска отступали, он обдуманно оставлял за собой целые поля якобы убитых воинов, роль которых и выполняли ниндзя. Как только войска противника приближались к телам и даже углублялись в эти «поля мертвецов», ниндзя открывали огонь из ружей, которые они прятали под собой (Ямагути С. Ниндзя но сэйкацу. Токио, 1969. С. 260–262).
Особенно удачно такой прием был использован в уже известной нам битве при Сэкигахаре. В ту пору Симадзу воевал против Токугавы Иэясу. Войска Симадзу проигрывали одно сражение за другим и откатывались назад под ударами генерала И Наомаса.
Чтобы отораваться от преследователей, Симадзу решил оставить за собой «тела-ловушки». Западня сработала. Лишь только передовой отряд преследователей, который возглавлял сам генерал И Наомаса, поравнялся с грудами «убитых», как ниндзя открыли огонь. Пуля пробила живот лошади И Наомаса и ранила генерала в локоть. Лошадь рухнула, подмяв под себя и седока. И Наомаса повезли в лагерь для оказания помощи, а преследование пришлось прекратить.
Примечательно, что первую помощь И Наомаса оказывали ниндзя из Ига, которые воевали на его стороне. Самым известным из них был его главный вассал (дзюсин) Миура Ёэмон Мотосада. Этого ниндзя предоставил генералу в 1583 г. сам Токугава Иэясу, беспокоясь за жизнь своего военачальника. Миура являлся ниндзя высшего уровня посвящения – дзёнином. И все же он не сумел уберечь хозяина. Как будет видно, этот промах Миуры оказался роковым.
В ту эпоху в среде богатых самураев входит в обычай содержать при себе советников-ниндзя (ими обычно становились только дзёнины). Союз самурайских кланов и ниндзя мог даже «переходить по наследству», становясь семейной традицией на столетия. Например, клан ниндзя Миуры продолжал обслуживать самурайский клан И, к которому принадлежал И Наомаса, не одно поколение. Как видим, ниндзя могли занимать весьма престижное положение при дворе дайме. Да и содержание они получали неплохое. Например, клан И Наомасы выделил Миуре особую «стипендию» – 650 коку риса в год, а в 1608 г. увеличил её до 824 коку. По тем временам это было поистине фантастической платой.
Сам генерал И Наомаса использовал Миуру не только как советника, но и как опытного медика: И Наомаса опасался ядов, которые применяли ниндзя. Лишь другой ниндзя мог дать противоядие, ибо даже умелые самураи не были посвящены в тайну этих ядов. И Наомаса будто бы предчувствовал свою судьбу: вероятно, пуля, попавшая ему в локоть, была отравлена, кровотечение никак не прекращалось. Миура всячески пытался облегчить его страдания и давал пить генералу какие-то тайные отвары. Но, увы, все оказалось напрасным – от раны на локте, казавшейся пустяковой, И Наомаса скончался.
