Хедин не переставал думать о Милле — он знал, что замуж она все-таки не вышла. Он послал ей короткую записку: «Я был тебе верен четыре года. Когда я могу с тобой встретиться?»
Она назначила ему место и время, и Свен явился в дом табачного короля. Милле, очень красивая, вышла навстречу. Хедин смотрел на нее, как под гипнозом. Но все его надежды моментально улетучились.
— Добро пожаловать, — бросила она сухо и небрежно, как будто бы они виделись в последний раз только вчера. Она не выказала ни малейшей радости при виде Свена.
После этого они продолжали встречаться, и Милле то была милостива к нему, то холодна и недоступна. Хедин же был безнадежно влюблен и никак не мог сам прервать эти разрушительные отношения.
«Она любит меня, но из-за какой-то детской гордости, не хочет в этом признаться, — утешал он себя. — Я никогда не оставлю ее…»
К счастью, Хедину было чем заняться помимо любовных страданий. Издатели в нескольких странах нетерпеливо ожидали рукопись книги о его путешествии. Институты и географические общества по всей Европе предвкушали его доклад.
Свен писал по ночам, когда его никто не беспокоил. Обычно он работал до четырех часов утра.
Пятнадцатого октября он прочитал свой первый большой доклад. Присутствовали король и члены Географического общества. Через четыре дня Свен выступил в Копенгагене, еще через неделю — в Санкт-Петербурге. В обоих городах был аншлаг. В Петербурге Хедина принял царь. Перед отъездом шведский путешественник навестил Джолдаша, которого оставил у шведского профессора, жившего в русской столице. После Петербурга турне продолжилось: Берлин, Лейпциг, Гамбург, Франкфурт и Гессен. 21 ноября Хедин прибыл в Лондон, где прочитал три доклада. Затем его ждали Ливерпуль, Ньюкасл, Эдинбург, Глазго и Манчестер. 10 декабря Хедин вернулся в Лондон, встретился с американским полярным исследователем Робертом Пири и подписал контракт с английским издательством.
За два месяца Свен сделал восемнадцать докладов в пяти странах на четырех языках: шведском, русском, немецком и английском. В середине декабря он вернулся в Стокгольм, а 20 января 1898 года отправился в новое турне: Кристиания, Гётеборг, Париж… В столице Франции 23 января Хедин делал доклад для Географического общества. «Французский Хедина безупречен, — сообщал парижский корреспондент шведской «Вечерней газеты». — Его звучный поставленный голос был слышен в каждом уголке зала. Интеллигентная внешность, глубочайшее внутреннее спокойствие и превосходные манеры весьма способствовали успеху доклада. Ни у кого из присутствовавших ни на единый миг не ослабевало внимание. По ходу доклада интерес скорее возрастал, сообщение доктора Хедина доставило чрезвычайное удовольствие и получило всеобщее одобрение».
Свен прожил во французской столице восемь беспокойных дней. Его наградили орденом Почетного легиона, приняли в «Альпийский клуб»; кроме того, он был приглашен отужинать к французскому президенту Феликсу Фору.
Он побывал в опере и театре, посетил могилу Наполеона, повстречался с исследователем Тибета принцем Анри Орлеанским. Курьезным вышел прием в его честь в редакции газеты «Журналь». Кульминацией приема стал показ порнофильма. Кинематограф в то время еще был сенсацией. На экране появилась женщина, которая разделась, залезла в ванну, поплескалась, снова вылезала, тщательно вытерлась и оделась снова. В общем, захватывающий сюжет. Мужская часть зрителей была в восторге.
Из Парижа Хедин направился в немецкий город Галле, затем прочитал доклад в Страсбурге. Там ему выпал шанс полетать на воздушном шаре. Далее в программе стояла Вена. Император Франц-Иосиф дал ему аудиенцию. Следом за Веной были Данциг, Копенгаген, Мальмё и Лунд.
Когда Хедин вернулся в Стокгольм в марте, у него оставалось только два месяца на завершение книги о путешествии по Азии. 16 мая он должен был ехать в Англию. До этого времени рукопись необходимо было закончить, а работы еще оставалось много.
Двадцать четвертого апреля Хедин был награжден «Медалью «Веги»».
Свену Хедину было шесть лет, когда Генри Мортон Стенли произнес свои знаменитые слова: «Доктор Ливингстон, я полагаю».[15] В тринадцать лет Свен зачитывался бестселлером Стенли «Как я нашел Ливингстона». Валлийский искатель приключений был одним из любимых героев и примером. А теперь в прессе самого Хедина называли «азиатским Стенли». Трудно было бы желать большего признания успеха.
В середине мая 1889 года Свен приехал в Лондон, чтобы участвовать в ежегодном торжественном приеме в Географическом обществе. Когда председатель Географического общества Джон Скотт-Келти упомянул, что Стенли находится в Лондоне, Хедину очень захотелось с ним познакомиться.
Он явился к Стенли без приглашения, когда у того были гости. Дверь открыл слуга в сюртуке, провел Хедина в салон и объявил его имя. Никто, похоже, не понял, кто он такой.
Стенли вежливо поздоровался с Хедином и пригласил к столу. Свен принялся его рассматривать. Стенли было пятьдесят семь лет. Усы белые, волосы седые. Тремя годами раньше он начал политическую карьеру в качестве лидера палаты общин в британском парламенте. «Он, кажется, в хорошей форме», — подумал Хедин.
За спиной Стенли была сложная жизнь и, в отличие от Хедина, очень непростое нищее детство. Стенли родился в Уэллсе, в семнадцать лет он нанялся на корабль и сошел на берег в Новом Орлеане. Там его усыновил торговец хлопком Генри Мортон Стенли, но своему приемному сыну он, по сути, передал только лишь имя.
Когда Стенли было двадцать, началась война Севера и Юга. Сначала он воевал на стороне южан, но потом перебежал к северянам. После войны Стенли работал как независимый журналист. В 1867 году он был корреспондентом «Нью-Йорк геральд» в Мадриде, когда владелец газеты Гордон Беннет дал ему задание найти пропавшего в Африке миссионера и исследователя Дэвида Ливингстона. Стенли нашел Ливингстона и стал богатым и знаменитым — примером и предметом обожания для миллионов мальчишек, мечтавших об открытиях, чести и славе.
Стенли негромко разговаривал с другими гостями, потом повернулся к Хедину и спросил:
— По каким делам вы в Лондоне и что привело вас ко мне?
— Я всегда хотел познакомиться с великим исследователем. Еще в детстве я прочитал вашу чудесную книгу «Как я нашел Ливингстона», а позже с огромным удовольствием прочитал ваши путевые записки, — лил ушатами лесть на Стенли Хедин.
— Но не ради же этого вы приехали в Лондон?
— Нет, меня пригласило Королевское географическое общество. Сегодня на ежегодном ужине мне должны вручить медаль…
— Ах, вы тот самый Свен Хедин! — воскликнул Стенли, поднялся, позвал свою молодую красавицу жену, попросил тишины и представил гостям Свена в самых лестных словах. Потом Стенли попросил Свена рассказать о путешествии. Конечно, особый интерес у него вызвал переход через Такла-Макан. Через пару дней он пригласил к себе Хедина на ужин и записал его рассказ на фонограф.[16]
Встречи со Стенли были для Хедина чрезвычайно важны. Но кульминацией пребывания в Лондоне стали дни, проведенные с Милле, которая последовала в Англию за ним.
Милле, казалось, была полна любви. Никогда прежде они не были так близки. Свену даже позволялось целовать ее. «Я завоевал ее, она — моя», — думал ошалевший от любви Хедин.
Но как только они приехали в Стокгольм, все вернулось на круги своя. Она моментально выстроила вокруг себя невидимую стену и то поощряла его к ухаживаниям, то отталкивала. Свен ничего не понимал и решил наконец поставить все точки над «i».
Милле уехала отдыхать в Марстранд, так что объясняться пришлось письменно. «Почему ты такая загадочная? Почему ты так бессердечно играешь моими чувствами? Я должен знать: «да» или «нет». Она отвечала в том духе, что, дескать, не понимает, что он имеет в виду…
Прошло лето, наступила осень. В октябре вышла из печати книга Хедина «В сердце Азии». Он послал Милле экземпляр. Несколькими неделями позже, когда Свен вернулся из лекционного турне, она поблагодарила за книгу и выразила свое восхищение: «Прочитала от первого до последнего слова».
Через короткое время Милле написала Свену, что ошиблась, пообещав ждать его еще два года, когда он уедет в следующее путешествие. Разве она может знать, что случится с ее чувствами за это время? Потом вдруг до Свена дошли слухи о каком-то мужчине, который крутится возле Милле. Встревоженный, он позвонил матушке Милле и попросил организовать встречу с дочерью.
Они встретились 18 ноября в доме сестры Милле.
— Я тебе недостойна, ты для меня слишком хорош, — сказала Милле со слезами на глазах. В первый раз Свен видел, как Милле плачет. — Я не могу выйти замуж за путешественника. Все это так неопределенно. Но если ты пообещаешь больше никогда не уезжать… — Продолжение фразы повисло в воздухе.
