_______________
* Т а м ж е, с. 30, 31.
Высокую роль революционной интеллигенции как носительницы с о з н а н и я Ленин подчеркнул в ответ на принижение роли теории у своих противников.
Казалось бы, спор этот носил чисто политический характер, исчерпываясь теми положениями, какие мы заучивали в нашей обязательной партучебе. Но присмотримся, прислушаемся, углубимся в читаемое. Ленин страстно спорит. Он наносит удары. И вдруг он останавливается и останавливает нас в чтении, целиком приводя главное обвинение противника против себя самого. Он не только приводит целиком это главное обвинение. Он его подчеркивает. Вчитайтесь, как вчитался в него сам Ленин:
"Обвинительный тезис "Рабоч. Дела" (органа "экономистов". - М. Ш.) гласит: "п р е у м е н ь ш е н и е з н а ч е н и я о б ъ е к т и в н о г о и л и с т и х и й н о г о э л е м е н т а р а з в и т и я"*. До сих пор "стихийность" противопоставлялась "экономистами" всем теоретическим формам сознательности. Но тут, в этой главной формуле обвинения против Ильича, его противники отождествляют "стихийность" уже с "объективным элементом развития". Стихийность становится самою природой, жизнью, приматом, а значит, чем-то противоположным сознанию. На одном полюсе - "субъект", "сознание", на другом - бессознательное, природа, объективный элемент развития.
_______________
* Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 6, с. 29. (Подчеркнуто Лениным. - М. Ш.).
Может быть, именно слово "объективный", отождествление стихийности рабочих масс с самой природой, с объектом - и остановило внимание Ильича настолько, что заставило привести все обвинение и подчеркнуть его. Понятие "объективный элемент развития", противостоящее сознательности, переводило спор из пределов конкретной политики в область чистой философии.
Но почему я пишу "Ленин остановился, Ленин останавливает нас у этого обвинения"? Потому, что приведя его, Ленин говорит:
"Мы скажем на это: если бы полемика "Искры" и "Зари" не дала даже ровно никаких других результатов, кроме того, что побудило "Р. Дело" додуматься до этого "общего разногласия", то и один этот результат дал бы нам большое удовлетворение: до такой степени многозначителен этот тезис, до такой степени ярко освещает он всю суть современных теоретических и политических разногласий между русскими социал-демократами.
Вот почему вопрос об отношении сознательности к стихийности представляет громадный общий интерес, и на этом вопросе следует остановиться со всей подробностью"*.
_______________
* Т а м ж е.
Мы присутствуем тут при яркой вспышке той самой звездной искры удара меча о меч в полемике, когда проблема конкретного спора переходит в о б щ у ю сферу философии, теряет знак исторического времени и места. Ленин охвачен "громадным общим интересом". Он считает, что "на этом вопросе следует остановиться со всей подробностью". И он останавливается. Стихийность не есть статика; стихийность - понятие динамическое. Стихийное движение рабочих масс - это переход от статики бессознательного, внесознательного в некий вид динамики. И Ленин как бы охватывает мыслью всю историю революционных рабочих движений в России от первых вспышек 60-х и 70-х годов. Тогда рабочие в знак протеста еще только "стихийно" бунтовали, разбивая и калеча орудия производства, машины; но стачки 90-х годов, когда сознание рабочих выросло, - это уже не бунты, а значительный шаг вперед в истории рабочего движения. Такой экскурс в прошлое понадобился Ленину как разбег для оформления гигантской мысли, о б щ е й м ы с л и, а б с о л ю т н о е з н а ч е н и е к о т о р о й в п о л н о й с в о е й м е р е р а с к р ы в а е т с я в н а ш е в р е м я:
"Это показывает нам, что "стихийный элемент" представляет из себя, в сущности, не что иное, как з а ч а т о ч н у ю ф о р м у сознательности"*.
_______________
* Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 6, с. 29 - 30. (Подчеркнуто Лениным. - М. Ш.)
Знак времени, места, обстоятельств полемики отпадает в этой гениальной формуле, потому что Ленин пишет "в сущности", он говорит о с у щ е с т в е предмета. Стихийность, движение бессознательного к действию, не противостоит сознанию. Оно не объект, а лишь н а ч а л о с у б ъ е к т а, - стихийный элемент - это лишь з а ч а т о ч н а я ф о р м а с о з н а т е л ь н о с т и! Можно десятки диссертаций написать на эту формулу, заключенную Лениным в три строки.
11
Обернемся на Запад. Развитие философской мысли на Западе шло в последние десятилетия все к большему и большему утверждению стихийно-бессознательного начала. Когда прочитываешь новые философские работы, начиная с Бергсона, развитие человечества начинает казаться графиком перехода от "беспомощного" разума, ставшего как бы уже бесплодным, к неразработанному богатейшему океану бессознательного, "грядущему дню" философии. Тем же путем развивается западное искусство. В нем воцарился Фрейд. Что такое фрейдизм? О нем много писалось и пишется. Пытались писать и у нас. Не сказано было только самое главное: фрейдизм это вынесение на свет божий того, что великий инстинкт самосохранения человечества сумел тысячелетиями подавлять, вырабатывая предохранители в виде тормозов моральных, запретов юридических и ужаса физиологического перед недозволенным, грешным, чудовищным, п р и в о д я щ и м к д е г е н е р а ц и и р о д а ч е л о в е ч е с к о г о. Раскопав в глубине человеческой психики атавистические отростки древних эмоций, связанных с кровосмесительством ("эдипов комплекс"), загнанные в самую глубь беспамятства, Фрейд как бы одним взмахом свел на нет работу тысячелетий над самосохранением биологического вида человека - высшего создания природы, homo sapiens. И это вынесение на свет божий того, что человечество с у м е л о, руководясь самосохранением, п о д а в и т ь, сделалось у Фрейда предметом изучения, провозглашено прогрессивнейшим, самоновейшим методом самопознания и психотерапии. Развязывание "подсознательного" - это, может быть, с а м а я г о р ь к а я и о б е с ч е л о в е ч и в а ю щ а я н а с к а т а с т р о ф а с о в р е м е н н о с т и. Она приводит и к тому разорванному беспорядку в логике формы, какой стал обычной манерой крайнего западного искусства, и мнимо побеждает своей "стихийностью" опороченное временем ratio; логику разума. Мнимо - потому, что даже у гениальных творцов, соблазненных Фрейдом, таких, как шведский режиссер Ингмар Бергман, в итоге их творческих усилий жизнь обнаруживает не бездонность, а близкое д н о, не стихийность, а х у д о с о ч и е обнаженной сексуальности, ее быструю исчерпываемость, ее безбудущность. Эта безбудущность характерна в самых сильных вещах современного искусства.
Бессознательное не бездонно. Оно не противостоит разуму, не имеет своего собственного "будущего", оно лишь п о ч в а для роста сознания, "зачаточная форма" сознания. Считать "бессознательное" особым, отдельным качеством психики, существующим в н е разума, - огромная ошибка, новый вид того самого вечно меняющего окраску и форму хамелеона "идеализма", с которым всю жизнь боролся Ленин. Вот это и раскрывается в его простой и ясной формуле, в его удивительно здоровой, жизненной философии.
Но как же сам Ленин? Ведь были же другие времена и другие обстоятельства, где сам Ленин восставал против избытка рассудочности и теоретичности, где он цитировал знаменитый стих Гёте:
Сера, друг, всякая теория
И вечно зелено дерево жизни.
В том-то и весь секрет. Бессознательное, стихийность не есть п р о г р е с с и в н ы й результат развития бытия и мышления, "океан б у д у щ е й философии", как это представляется некоторым философам и художникам на Западе, а только м л а д е н ч е с т в о, утренняя пора, исток, з а ч а т о ч н а я ф о р м а с о з н а т е л ь н о с т и, по Ленину, и возвращаться к ней в р е м е н а м и есть диалектическая потребность для разума, для развивающейся сознательности, как диалектически необходим отдых, как необходимо было для легендарного Антея припадение к матери-Земле. Но испытывающий, эксплуатирующий, исследовательский поход в "бессознательное", или "несознательное", как в материал для будущего нашей философии, использование его как новой, более прогрессивной ступени гносеологии - значит истощение и безумный перерасход того, что является истоком и питанием для развивающейся человеческой мысли. Взгляд на "бессознательное" как на что-то, противоположно разуму существующее, как на новый потенциал для построения философских систем грозит человечеству страшной минутой худосочия, когда лопата жестко стукнет о дно, а корень засохнет под деревом и "вечно зеленое дерево жизни" перестанет быть зеленым. Бессознательное надо сугубо беречь от истощения и загрязнения, как берегут люди источники питьевой воды и младенца во чреве матери, потому что оно з а ч а т о ч н а я ф о р м а н а ш е й с о з н а т е л ь н о с т и.
Ленин часто припадал к истоку жизни. Его любовь к природе, постоянная тяга к ней хорошо известны человечеству. О любви его к "бессловесным тварям", животным, любви почти детской, говорят фотографии последних лет Ильича в Горках - с котенком, с собакой. Н. А. Алексеев рассказывает: "Великолепный естественнонаучный музей в Южном Кенсингтоне не произвел на него особенного впечатления, зато лондонский Зоологический сад весьма ему понравился: живые животные занимали его больше, нежели чучела"*. Вечное младенчество и возвращение к нему временами свойственны каждому здоровому человеку. Непосредственного ребенка хранил в себе и наш Ильич. Лучший его портрет - гениальный портрет - оставил нам Горький:
