Мы обошли болото Краснокрылов, позади которого было поле, заставившее нас долго любоваться его роскошной травой.
Фриц, неутомимый охотник, отделился от нас, сопровождаемый Туркой. Высокая трава скрыла их от нас. Вскоре мы услышали лай собаки и выстрел и, в направлении их, увидели тяжело падающую птицу. Птица эта, как оказалось потом, была только ранена и быстро побежала. Турка запальчиво преследовал ее. Да и Билль не мог остаться равнодушным. Одним скачком он сбросил с себя своего всадника, обезьянку, которая покатилась по земле; затем Биль кинулся в чащу травы, пересек дорогу бегущей птице, схватил ее за крыло и, не выпуская добычи, ожидал приближения Фрица.
Но животное не давало схватить себя, подобно краснокрылу. Оно сильно отбивалось лапами и привело в замешательство молодого охотника. Турка, осмелившись напасть, получил такой сильный удар по морде, что не решился наступать вторично. Фриц крикнул меня, и я побежал так скоро, как только позволяли мне тяжелая ноша и высокая трава. Улучив удобное мгновение, я накинул платок на голову животного, которое таким образом было ослеплено, почти тотчас же перестало биться. Я связал пленнице крылья и лапы бечевкой, которую нашел в кармане. Затем мы возвратились с этой добычей к нашим товарищам, ожидавшим нас на окраине болота.
- Это дрохва, - сказал нам маленький натуралист, рассмотрев животное.
- Дрохва! - повторил Фриц, пожав плечами. - Почему же ты так думаешь?
- Ты слишком поспешно сомневаешься, дорогой мой, - обратился я к Фрицу. - Эрнест прав: это, действительно, дрохва. Между признаками, которые помогают мне узнать ее, я замечаю преимущественно ее короткие крылья и ноги, лишенные большого пальца и снабженные только тремя пальцами, которые все направлены вперед. Судя по отсутствию усов, пойманная нами дрохва должна быть самка.
- Это, вероятно, та же самая дрохва, которую мы уже раз поднимали, но в которую не стреляли: помнишь, мама?
- В таком случае я прошу ей пощады: мне будет тяжело думать, что мы, убив мать, погубили ее птенцов, которые, во время прохода нашего по этим местам, казались покинувшими гнездо еще очень недавно.
- Успокойся, друг мой, насчет судьбы этих птенцов. В прошедшие с той прогулки три недели птенцы уже привыкли сами добывать себе пищу и заботиться о своей безопасности. Что же касается до пойманной нами матери, то, заживив ее рану, мы попытаемся приручить ее. Если это нам удастся, то она привлечет и самца. По поимке его, дрохвы составили бы очень ценное приращение нашего птичника.
Привязав дрохву к саням, мы направились к лесу Обезьян.
Приближаясь к нему, Фриц позабавил братьев рассказом о том, как, в первое посещение нами леса, обезьяны снабжали нас кокосовыми орехами.
Эрнест, отойдя от толпы и опершись о дерево, созерцал исполинские кокосовые пальмы, отягченные прекрасными орехами.
Стоя в нескольких шагах от Эрнеста, я следил за выражением его лица, на котором поочередно отражались то изумление, которым поражали его эти чудеса природы, то желание полакомиться великолепными плодами, висевшими на вершине стволов.
- Ты хотел бы, - заметил я, - чтоб орехи сами собой попадали тебе в рот?
- Конечно, нет, - возразил он, оборачиваясь, - потому что они поломали бы мне зубы.
Он не успел еще произнести этих слов, как один орех упал к его ногам. Эрнест отскочил. В то же время другой орех покатился передо мной, а за ним и третий.
- Что же это такое? - воскликнул наш маленький ученый. - Точно в волшебных сказках: только что успеешь пожелать, как желание твое уже и исполнено!
- По-видимому, так; но я полагаю, что сидящий на дереве колдун скорее хочет прогнать нас, чем исполнить наше желание.
Как бы то ни было, Эрнест и я подобрали орехи, которые, судя по их весу, должны были быть полны молока и очень вкусны.
- Колдун был бы очень любезен, - сказал Жак, - если б скинул еще несколько орехов Франсуа и мне.
И опять два ореха последовательно упали с дерева.
- Папа! - почти одновременно воскликнул Фриц, - я вижу колдуна. Это отвратительное животное, круглое, вооруженное двумя страшными клещами; вот, оно хочет сползти со ствола.
При этих словах маленький Франсуа укрылся за матерью. Эрнест не тронулся с места, но глазами искал безопасного убежища. Что касается до бесстрашного Жака, который также увидел животное, то, подняв с угрожающим видом приклад своего ружья, он воскликнул:
- Я переговорю с колдуном!
Странное животное, цепляясь своими клещами за кору дерева, быстро спускалось с него. Когда оно было уже не более как в нескольких футах от земли, Жак подошел и с размаху ударил. Но плохо направленный удар упал на ствол дерева, а не на животное, которое, свалившись на землю, отважно пошло на своего неприятеля, широко растопырив клещи. Жак ударил еще раз, но так же безуспешно, потому что его противник ловко уклонялся от ударов.
После этой неудачи Жак отступил. Уже братья стали подтрунивать над ним; но хитрец составил новый план нападения. Отступая, он снял ружье и охотничью сумку, а затем и куртку и, остановившись, обождал врага, бросился на него и накрыл его курткой.
- Ах ты злая тварь, - воскликнул он, стараясь получше завернуть животное, - я проучу тебя грозиться клещами!
Лицо мальчугана приняло такое презабавно геройское выражение, что мы не могли удержаться от смеха при виде Жаковых усилий совладать с животным.
Я поспешил на помощь Жаку и, после нескольких ударов обухом топора по куртке, убедился, что неприятель уже безопасен. Но и мертвый он сохранил угрожающий вид.
- Как называют это злое животное? - спросил Жак.
- Это, - ответил я, - краб кокосовый, и, право, мне приходит на мысль учредить орден скорлупняков и сделать тебя кавалером его. Вот, уже твоя вторая битва с этими животными. Сегодня ты проявил более отваги и присутствия духа, чем в первой стычке; я даже сомневаюсь, чтобы без придуманного тобою средства тебе удалось завладеть своим неприятелем, потому что кокосовый краб так же отважен, как и хитер, и даже может быть опасен, - по крайней мере, ребенку. Однако, я не верю рассказу, будто этот краб достаточно силен для того, чтобы вскрывать срезанные им с дерева орехи; скорее он рассчитывает, что они разобьются при падении, или сосет сок сквозь дырочки, находящиеся у хвоста ореха.
Освежившись молоком нескольких орехов, мы сложили остальные, а также и краба, на сани и отправились дальше. Мы продвигались медленно, потому что по мере того, как углублялись в лес, путь наш все больше и больше загораживался хворостом, и мы должны были прокладывать себе дорогу топорами. Эрнест, с обычной своей наблюдательностью, заметил, что из некоторых срубленных нами лиан сочилась чистая вода. Он вздумал отведать ее и нашел неуступающей лучшей ключевой воде.
Другие дети уже бросились на лианы и стали сосать их концы, не умея извлечь столько воды, сколько бы им желалось. Я должен был напомнить им способ, уже употребленный нами для высасывания сока из сахарного тростника. Дети поспешили сделать на лианах надрезы, чтобы входящий воздух облегчал высасывание жидкости, и вскоре все совершенно утолили жажду.
После нескольких минут ходьбы мы достигли леса с тыквами и сделали привал на том самом месте, где мы с Фрицем уже раз так приятно отдыхали.
Набрав большое число тыкв, мы принялись более или менее искусно изготовлять из них различную утварь. Показав детям, как изготовлять сосуды для молока и сточные формы для сыров, я вырезал хорошенькую чашку для яиц, намереваясь подарить ее нашей хозяйке. Мы не забыли вырезать и тарелки, и суповые миски. Даже для кур и голубей были вырезаны такие хорошенькие гнезда, что Франсуа сожалел, что он недостаточно мал, чтобы поместиться в такой же колыбельке.
Изготовляя эти различные предметы, Эрнест и Жак вздумали сварить краба по способу дикарей, то есть согрев воду при помощи камней, накаленных на огне. Они устроили уже чан из огромной тыквы. Но, принимаясь разводить огонь, они заметили, что у нас нет воды. А так как мне казалось, что в первую прогулку по этим местам я видел где-то вблизи источник, то дети и кинулись в разные стороны отыскивать его. Едва ушли они, как мы услышали голос Эрнеста, который кричал во все горло:
"Дикая свинья! дикая свинья! кабан".
Я вскочил, побежал на голос и вскоре встретил возвратившегося Эрнеста. Не замедлил я увидеть, сквозь чащу, и животное, которое, по-видимому, спасалось бегством. Я пустил вслед ему собак, которых подстрекнул голосом. Они побежали с лаем.
- Вот где, папа, - говорил Эрнест, храбро идя за мной, - увидел я это страшилище, которое глухо хрюкало.
На указанном месте я увидел несколько клубней, лежавших на только что взрытой земле.
- Не удивительно, что животное хрюкало: ты помешал ему есть.
Лай и возня собак известили меня, что они настигли животное, и потому, предоставив Эрнесту рассматривать клубни, я направился к месту схватки.
