До того, как узнали секрет его производства, только членам императорской семьи разрешалось закупать и носить шелк. Если случалось так, что у них скапливалось больше шелка, чем нужно, они иногда продавали его, но только избранным купцам и преимущественно на экспорт. Для принца или дворянина в Византии участие в коммерческих сделках было не более унизительным, чем для знати Англии или Флоренции в XVI и XVII веках. Даже став императрицей, Зоя (1042–1055) проводила большую часть дня, готовя благовония. По словам Пселла, она превратила свою спальню в фабрику, расставив в ней жаровни. У каждого из ее слуг были определенные обязанности: кто-то помещал благовония во флаконы, кто-то смешивал, кто-то дистиллировал. Зимой это было даже приятно, но летом ее покои походили на топку. Поскольку и она, и ее сестра и соправительница Феодора не выносили свежего воздуха, им такая жара не мешала. Многие императоры ухитрялись увеличить свои доходы, занимаясь предпринимательством. В XIII веке Иоанн III Дука Ватац (1222–1254) сумел неплохо заработать на продаже домашней птицы и купил супруге новую корону. Византийская знать часто участвовала в торговле. Некоторые добивались серьезного успеха, особенно владельцы фабрик по производству ковров. В X веке самые важные из ковровых фабрик находились в Спарте и Пелопоннесе. Безумно жаль, что ни одного экземпляра их продукции не дожило до наших дней, и мы не можем даже вообразить, что представляли собой византийские ковры.
На начальном этапе производства шелка в Византии основная часть тутового шелкопряда выращивалась у южных берегов Каспийского и Черного морей. Далее коконы перевозили в Египет, Сирию и Константинополь, где из них пряли нити и ткали отрезы. Но в то же время китайский шелк не утратил своей значимости. Сначала Тир и Александрия считались главными центрами изготовления шелка в Византии, но после того как в мастерских Большого дворца установили ткацкие станки, и там стали производить прекрасный шелк. Мастерские были императорской собственностью, в них работали как мужчины, так и женщины. Вскоре в провинциях начали появляться маленькие мастерские, но усиливающаяся агрессивность воинственных арабов, а также желание императора сосредоточить производство в столице привели в VII веке к закрытию этих мастерских. Некоторые из них перевели в Константинополь, где эпарх имел больше возможностей регулировать и контролировать их деятельность. Впредь все отрезы ткани, произведенные в императорских мастерских, должны были отмечаться вытканным на краю именем императора, либо его монограммой, либо именем эпарха, отвечающего за два главных дорогостоящих товара страны (шелк и изделия из металла). Ни один из этих товаров не мог пойти на экспорт. Производимый шелк так жестко контролировали, что, как и во времена Юстиниана, придворные дамы, имевшие право носить шелк, могли надеть его, только если он был куплен в Палате ламп, как назывался императорский аукционный зал Большого дворца. Своим названием он обязан светильникам, которые горели на протяжении всей ночи так, что их свет был виден с улицы через окна.
Помимо того что шелком занимались только императорские мастерские, его производство контролировали целых пять гильдий. В одну входили купцы, которые работали с импортным сырцом, в другую — те, кто ткал его в отрезы или шил из него одежду. Третья объединяла прях и ткачей, четвертая — тех, кто красил шелк в цвета, отличные от пурпура. Эти красильщики были очень умелыми, и, хотя им приходилось закупать многие краски на Востоке, они умели добиваться невероятного разнообразия тонов, к X веку научившись получать множество оттенков одного цвета. В исключительных случаях некоторым ткачам, однако, разрешалось красить собственные ткани. Пятая гильдия занималась продажей шелка. Когда поставки увеличились, труд гильдий значительно облегчился, поскольку правительство пришло к выводу, что продажа шелка, за который надлежало платить золотом, помогала удерживать ценные золотые монеты страны в ее пределах, что стало побочным эффектом этой индустрии, которая обрела особую значимость после того, как Сирия и Египет были завоеваны арабами.
Первые шелка, сотканные в Византии, были, скорее всего, простыми, но через несколько лет в Константинополе уже начали производить ткань с узором. К IX веку, когда текстильная промышленность достигла своего пика, шелка, которые по сей день поражают великолепием и изысканностью рисунка, изготавливались в императорских мастерских. Среди них были парча, золотая и серебряная ткань непередаваемой красоты. Западные правители и знать мечтали заполучить шелка такого высокого качества, но даже на закате империи их не вывозили на экспорт. Несмотря на то что императоры не хотели, чтобы у иностранцев появился даже маленький кусочек этой материи, время от времени они посылали отрезы в подарок людям, которых хотели особенно отметить. Даже сравнительно простые шелка, которые выставлялись на продажу, пристально отслеживались. Лиутпранду, послу Оттона I в Византии, жившему в Константинополе, в конце своей миссии не позволили взять домой несколько отрезов, которые ранее разрешили приобрести у купца.
Глубоко укоренившаяся решимость византийцев не позволить предметам роскоши, произведенным в стране, покинуть ее пределы отражена в пошлинах, взимавшихся с венецианских купцов в X веке. Они платили всего по 2 номисмы за каждое судно, входящее в Константинополь, но по 15 — за каждое отплывающее с грузом. Эти пошлины должны были подтолкнуть иностранных купцов продавать свои товары в Константинополе и затруднить экспорт. Все товары, ввозимые в страну и вывозимые из нее, облагались 10-процентным налогом, с крайне небольшого разрешенного экспорта шелка взимался еще более высокий сбор. Следующим шагом по удержанию дорогостоящих товаров в империи стал запрет экспорта роскоши греческим купцам, которым до VIII столетия позволялось выезжать в Италию. Однако в X веке колонии греческих торговцев удалось обосноваться в Каире, а мусульманская колония укоренилась в Афинах. В XI веке греческие купцы добились разрешения ездить в Персию. Чтобы из-за этого шелк не упал в цене, им запретили самостоятельно импортировать его с Востока; они могли покупать его у сирийских торговцев, которые прибывали в Константинополь из Багдада продавать шелк, произведенный в Сидоне для церковных полотнищ или дворянских плащей.
Даже в X веке многие сирийские импортеры задерживались в Константинополе на несколько лет, а то и на все десять, чтобы работать там посредниками. К тому времени Константинополь уже не был единственным центром производства шелка в Византии. И правительство, и частные мастерские вели выгодную торговлю во многих провинциальных городах. Фивы были одним из первых городов, получивших международную известность, но вскоре у них появился конкурент — Трапезунд, а к XII веку Андрос и Фессалоники превзошли их. На тот момент Фессалоники переживали апогей своего процветания, основывая богатство в основном на экспорте как своих, так и импортируемых из Константинополя товаров. Их отправляли на запад мимо римской Виа Игнация, через современные Нис и Белград в дальние страны. Купцы из Египта и Испании, греки из Монемвасии, торговцы с Сицилии, местные крестьяне — все считали обязательным посетить ее ежегодную ярмарку. На пике своего благосостояния город собирал налогов с магазинов, рынков и импорта предположительно на астрономическую сумму, равную 37 миллионам современных фунтов стерлингов.
Производство тонкой шерстяной ткани и полотна стало значительным ответвлением византийской текстильной промышленности. Ткани зачастую производили женщины, работавшие дома. Большая часть полотна отличалась высочайшим качеством. Портные шили бронзовыми иглами, нитки наматывались на керамические катушки. Вышивка также была востребованным экспортом. Происходя из Сирии, искусство вышивания быстро укоренилось в Константинополе. Во времена Юстиниана в столице изготавливали вещи такого тонкого мастерства и столь редкой красоты, что император предложил местным швеям сшить занавески для кивория собора Святой Софии. Они вышили на занавесках рисунки в виде серебряных колонн, соединенных тремя золотыми арками. В центральной был изображен Христос в золотых одеждах.
Ремесло мастера по металлу и ювелира могло соперничать по важности с текстильной отраслью. В самом начале византийской истории Антиохия считалась центром, где производились лучшие драгоценности и изысканные дорогостоящие предметы из металла, но Константинополь снова быстро забрал у старинного города пальму первенства. Первоначально серебра в столице было так мало, что оно облагалось 10-процентным налогом, от которого золото освобождалось полностью. Серебряные сосуды того времени изготавливались в императорских мастерских для монарха. Хотя небольшое их количество, возможно, продавалось на экспорт, большая часть оставалась во дворце. Иногда его использовали, чтобы подкупить вождей варваров, иногда — чтобы обменять или послать за границу в качестве императорских подарков. Как и императорский шелк, эти сосуды помечались именем или монограммой правящего монарха либо эпарха, отвечающего за их производство. Мастерам, изготовлявшим эти великолепные предметы, доверяли ответственное задание: проверять и ставить печать на серебряных монетах и железных прутьях, которые с 375 года передавались в казну в качестве уплаты налогов.
