Краснов должен был выступить посредником между Деникиным и гетманом и договориться о военном союзе. В тот же день он написал генералу Лукомскому, заместителю Деникина, и сообщил о своей встрече с гетманом. Краснов предлагал «добровольцам» взять у гетмана оружие и боеприпасы и передавал предложение гетмана: «Нам нужно просто только столковаться. Ведь не дети же мы? капризные, своенравные дети, которые друг друга в чем-то обвинили и не хотят разговаривать один с другим... Гетман предполагает на этих днях обратиться к Добровольческой армии, Дону и Кубани, если возможно — Тереку, Грузии и Крыму, чтобы всем этим образованиям выслать определенное число депутатов на общий съезд. Цель этого съезда пока только одна: выработка общего плана борьбы с большевиками и большевизмом в России, чтобы наши действия не были отрывочными и эпизодическими, но в полной мере планомерными. И я надеюсь, что протянутая рука единения и дружбы не будет вами оттолкнута».
Деникин отказался участвовать в работе подобного съезда. Добровольческая армия не признавала самостоятельности Грузии и Крыма, а гетмана считала немецким ставленником (как оно и было на самом деле). Они стремились к объединению «осколков империи» и заранее высказывались об уничтожении самостоятельности Украины, Грузии, сужении автономии Дона, Кубани, Терека и Крыма. «Если Скоропадский и Краснов, как русские люди, не менее русские, нежели Деникин, могли пойти на это, то гетман и атаман идти на это, не предавая избравший их народ, не могли», — вспоминал Краснов. Объединения не получилось. Но от идеи похода на Москву Краснов не отказался. Казаки за пределы Войска шли неохотно, и немцы начали перекачку с Украины на Дон монархически настроенных офицерских кадров. Тем более, что такие же монархические настроения часто встречались среди офицеров возрожденной Красновым регулярной «Молодой армии», особенно в гвардейских полках. Прибывшие с Украины офицеры должны были стать костяком новой чисто русской армии, которой предстояло идти на Москву.
Заволновавшихся после появления на Дону «монархических армий» донских демократов Краснов успокоил приказом №932: «Никакой ответственности за разрешенные мною формирования Войско не несет и помогает им лишь в той мере, в какой эти армии в будущем обеспечат его границы. Политической программой этих армий Войско не интересуется и их не разделяет, имея одну цель — создание сильного государства — Всевеликого Войска Донского».
Попытки проденикинских кругов воздействовать на пришедшие с Украины формирования или создать на территории Дона свои части были пресечены. Краснов отдал приказ, что некоторые «узкопартийные круги» пытаются формировать свои дружины, все они, за исключением Южной армии (штаб — Кантимировка), Астраханской армии (штаб — Морозовская) и Русской народной армии (штаб — Михайловка), должны были в три дня покинуть пределы Всевеликого Войска Донского. Как видим, помимо Южной армии, выведенной с украинской территории, Краснов стал формировать Астраханскую и Русскую народную армии.
Для придания этим формированиям авторитета Краснов предлагал принять командование над ними видным русским военачальникам, известным своими подвигами на фронтах мировой войны, но все эти оставшиеся не у дел полководцы оглядывались на Деникина, который считал все эти формирования происками немцев во вред «добровольцам», и отказывались. Согласился возглавить Южную армию лишь генерал Николай Иудович Иванов, тот самый, что пытался подавить выступления в Петрограде в феврале 1917 года. Крушение империи, которой Иванов был верен всей душой, сильно подействовало на него, настолько, что Краснов сомневался в его душевном здоровье. Иванов жил в Новочеркасске и бедствовал. Армию он возглавил, но ясно было, что хозяин в ней не Н. И. Иванов, человек с «несколько расстроенными умственными способностями», а атаман Краснов.
К началу ноября 1918 года Краснов располагал достаточно внушительными неказачьими монархическими силами. Одна Южная армия состояла формально из 20—30 тысяч бойцов.
Гораздо меньше по численности, но более боеспособной была Русская народная армия, именовавшаяся изначально Саратовским корпусом. По количеству реальных бойцов она равнялась обычной пехотной бригаде, но состояла из саратовских крестьян, сознательно выступивших против большевиков (нашлись и такие). Командовал «армией» полковник Манакин. В одном интервью он высказал «кредо» своей «армии». Манакин был «без ориентации», цель — восстановление русского государства, Земский Собор, наилучшие отношения с Добровольческой, Южной и Астраханской армиями; с немцами, французами, чехами отношения строго корректные, как с временными гостями России; «армия Донская является матерью Русской народной армии».
Астраханская армия имела около трех тысяч пехоты и тысячу всадников, командовал ею князь Тундутов, который, как писал Краснов, «оказался пустым и недалеким человеком, готовым на всяческую интригу, и очень плохим организатором». У калмыков он играл роль не то царя, не то полубога, но для верных ему людей ничего сделать не мог или не хотел. Его калмыки были босы и оборваны, большинство не имело седел и оружия. Но в целом и эта «армия» дралась неплохо.
Располагая такими силами, Краснов не побоялся взять на себя задачу освобождения России от большевиков и занятия Москвы, о чем сообщил, выступая в г. Таганроге в начале ноября 1918 года.
Ему надо было спешить. Немцы были на краю пропасти, австрийцы уже просили мира. Пока они не ушли и не пришли союзники, англичане и французы, атаман мог перехватить инициативу у «добровольцев» и первым двинуться в поход на Москву. Он автоматически становился тогда первым лицом в антибольшевистском лагере, что обеспечивало совершенно иное отношение к нему и «своих» победителей-союзников, которые рано или поздно вмешаются в российские дела и станут искать, на кого делать ставку.
Первые же вторжения на территорию великорусских губерний русских монархических и казачьих частей — своего рода генеральная репетиция будущего деникинского похода — показали обреченность этой идеи. В обращении к «русским людям Воронежской, Тамбовской и Саратовской губерний» донское командование заявляло: «Мы идем не для насилий, мы только хотим, сбросив власть комиссаров окончательно, помочь вам сделать то же... На Дону мы сами решаем свои дела, а большевики разогнали ваших и наших выборных в Учредительное собрание и до сих пор не созывают его». Генерал Семенов, военный губернатор Богучарского и Новохоперского уездов Воронежской губернии, руководствовался при управлении законами Всевеликого Войска Донского, как «наиболее отвечающими укладу русской жизни». Однако жизнь все ставила на свои места. Южная монархическая армия, сформированная на немецкие деньги, привлекавшая неказачье офицерство монархическими лозунгами и хорошими окладами, оказалась совершенно небоеспособной, так как к Иванову шли те, кто не хотел ехать к Деникину, «опасаясь попасть в бой». В Богучарском уезде Южная армия восстановила старшин и старост и стала взимать земские налоги за 1917 и 1918 годы. Сами белые характеризовали отношение Южной армии к крестьянам как «ужасное». Дружины воронежских крестьян, выступившие было против Советской власти, при вступлении в их места монархических отрядов Южной армии разбегались.
Что касается донских казаков, то они, заболев «пограничной болезнью», если и переходили границы области, то только с целью грабежа.
Начало революции в Германии и восстание петлюровцев против гетмана на Украине оставили Краснова без союзников. Положение изменилось радикально. Немцев приходилось опасаться, так как сразу же после начала революции в Германии, 9 ноября 1918 г., Ленин предписал Курскому и Орловскому губкомам склонять немецких «революционных» солдат на Украине «ударить на красновские войска, ибо тогда мы вместе завоюем десятки миллионов пудов хлеба для немецких рабочих и отразим нашествие англичан, которые теперь подходят эскадрой к Новороссийску». Но немецкие солдаты, утомленные годами войны, думали лишь о том, как быстрее добраться до дому...
Вся западная граница Войска осталась без прикрытия, вместо надежных немецких гарнизонов в пограничных пунктах появились петлюровцы и махновцы. Гетман взывал о помощи. Краснов договорился с ним о занятии донскими войсками Луганска, Дебальцево, Юзовки, Мариуполя и Беловодска. «Ждем от вас ласкового «Добро пожаловать», — обратился Краснов к украинцам и ввел на Украину казачьи части. В украинские уезды назначались донские генерал-губернаторы; местное население успокаивали, что это временно, «до создания на Украине прочной и всеми признанной власти». 24 ноября (7 декабря) в сводках Всевеликого Войска Донского появились первые сообщения о боях с петлюровцами и махновцами на территории Украины.
