Итого за время похода с 26 июля по 20 августа потоплены 54 судна общим водоизмещением 90 540 тонн: 11 английских, 31 итальянское, 2 норвежских, 2 датских, 2 французских, 1 тунисское, 2 греческих, 2 испанских, 1 японское. Кстати, сами посчитайте, сколько из них нейтральных.
Знаете, после этого начинаешь лучше понимать фразу братьев Стругацких: «А если это „Хорек в курятнике“? Ты знаешь, что это такое, Мак, – „Хорек в курятнике“?» Прочитав отчет об этом походе, лично я понял, что это такое – хорек в курятнике.
Тем не менее частичное конвоирование на Средиземноморском театре было все-таки введено, и в результате корабли сопровождения потопили 6 из 9 вражеских лодок, уничтоженных на Средиземном море за последний год войны. За этот же самый период на этом театре субмарины потопили 136 судов водоизмещением 250 000 тонн, следовавших в составе конвоев, и 800 000 тонн судов, следовавших самостоятельно. Но бронированные лбы британских адмиралов невозможно было пробить никакими цифрами.
Впрочем, основания для скепсиса у них имелись: охрана конвоев действовала не столь эффективно, как можно было ожидать. Но с другой стороны, повинно в этом было командование, которое формировало охранение из второсортных кораблей. Обычно это были либо вооруженные траулеры, либо устаревшие эсминцы, которые плохо подходили для борьбы с субмаринами. А наиболее современные эсминцы, которые всегда были самым опасным врагом подводной лодки, занимались бессмысленным «патрулированием районов» и «охотой».
Задачи кораблей охранения тоже были сформулированы, мягко говоря, неточно. Во главу угла ставилась безопасность транспортов, то есть охранение должно было просто отогнать лодку – и все. Уничтожать лодку от них не требовали, да, если сказать честно, сделать это было довольно сложно. Конечно, на кораблях появились гидрофоны, однако они были слишком несовершенны и не позволяли уверенно следить за лодкой в подводном положении.
Количество кораблей сопровождения было также совершенно недостаточным, хотя атлантические конвои и прикрывались лучше средиземноморских. Самой лучшей иллюстрацией этого будут истории с нападением немецких кораблей на скандинавские конвои. Вспомните, что эти конвои (обычно от 10 до 15 судов) сопровождали всего лишь 2 британских эсминца. В октябре 1918 года всего лишь 5 процентов общего количества кораблей британского флота занималось сопровождением конвоев. Более того, даже в 1918 году Адмиралтейство регулярно выдвигало предложения еще больше сократить их количество, отправив «патрулировать и охотиться». Потери торговых судов в конвоях составляли только 15 процентов общего количества, 85 процентов приходилось на долю судов, следовавших самостоятельно.
Однако немцы также оказались не способны противопоставить хоть что-то системе конвоев. Командиры лодок неожиданно для себя обнаружили, что океан опустел, обнаружить конвой оказалось почти так же трудно, как и одиночное судно. В результате большинство транспортов просто не сталкивалось с врагом. Но даже после обнаружения конвоя перед командиром субмарины стояли серьезные проблемы. Одиночное судно лодка просто спокойно догоняла и расстреливала из орудия, а сейчас требовалось занять выгодное положение для торпедной атаки из подводного положения, чему немецкие командиры просто не учились. Более того, даже заняв позицию прямо по курсу конвоя, командир не мог считать успех атаки гарантированным. Как правило, корабли охранения располагались по периметру конвоя на расстоянии дальности торпедного выстрела, и лодке предстояло проскользнуть сквозь кольцо охранения. А после атаки нужно было как можно скорее убираться прочь, чтобы избежать контратаки, даже не удостоверившись, удалось или нет потопить хоть кого-то. В результате за все время существования системы конвоев лодкам удалось совершить всего лишь 84 успешных атаки, при этом в 69 случаях было потоплено только одно судно. И это при том, что общее количество конвоев исчислялось сотнями и тысячами.
Вот здесь немцам аукнулось их пренебрежение торпедным оружием. Большинство их лодок несло всего 12 торпед, и расходовать их приходилось бережно. Кроме того, после торпедного залпа лодку выбрасывало на поверхность, что могло привести к самым плачевным последствиям. В результате командиры предпочитали не связываться с конвоями, оставив себе приятную охоту за одиночными судами в прибрежных водах. Если вдоль восточного побережья Англии удалось наладить систему конвоев, то на западе, в Ирландском море, каботажники, на свою беду, продолжали плавать поодиночке. Это привело к тому, что в первые 4 месяца 1918 года потери английского торгового флота продолжали оставаться довольно высокими, причем на долю каботажного судоходства в этом районе пришлось почти 60 процентов общих потерь. Но даже среднемесячная цифра в 200 000 тонн составляла всего лишь треть величины вычисленной, комитетом фон Хольцендорфа, а если учесть строительство новых кораблей, то лишь четверть. Немецкие подводники делали все, что умели и могли, но ни на шаг не приближались к конечной победе.
Вдобавок конвой оказался неплохим способом защиты и от минного оружия. Профессор А. Мардер писал: «Конвой сам по себе оказался почти совершенным противоядием от немецких минных постановок по той простой причине, что торговые суда двигались под контролем военных кораблей, командиры которых имели самую свежую информацию о том, где обнаружены мины или где они могут находиться. В результате корабли конвоя могли просто обогнуть район минных постановок». Но в целом 11 000 мин, которые поставили немцы вокруг Британских островов, собрали богатый урожай – торговые суда общим водоизмещением 1,2 миллиона тонн.
В общем, несмотря на все усилия британских адмиралов, победа медленно, но верно ускользала из рук немцев. Потери подводного флота росли, а вот строительство новых лодок не увеличивалось, поэтому нарастить усилия немцы просто не могли. Тайна поточного производства в 1918 году оставалась американской привилегией. Причем частично рост потерь объяснялся именно действиями командиров лодок – в мелководных прибрежных районах уклоняться от атак британских кораблей было гораздо сложнее, чем в открытом море.
Помимо заграждений и барражей британское Адмиралтейство решило найти вдохновение в примерах далекого прошлого и использовать брандеры. Вопрос об атаке портов Остенде и Зеебрюгге поднимался в командовании британского флота не раз. Первым это сделал еще в 1914 году адмирал Бейли, потом свой проект операции предложил адмирал Бэкон. В 1916 году коммодор Тэрвитт предложил свой план заблокирования Зеебрюгге, наконец, то же самое сделал адмирал Кийз после своего назначения на пост начальника оперативного отдела Морского Генерального штаба. К 1918 году появились дополнительные соображения в пользу такой операции, так как на эти порты базировалось слишком много германских подводных лодок и миноносцев. Подводная угроза давно уже стала для англичан гораздо страшнее всех дредноутов противника, вместе взятых, а миноносцы в портах Фландрии являлись постоянной угрозой для кораблей Дуврского патруля. С другой стороны, было в самой идее такой операции нечто фальшивое. Если японцы имели все основания надеяться, что, заблокировав осажденный Порт-Артур, парализуют русский флот, на что рассчитывали англичане? Город в самом центре Европы, связанный с Германией железнодорожными линиями, разве можно было вывести его порт на длительное время? Даже в случае успеха операция принесла бы только кратковременный результат, вряд ли оправдывающий потери.
Дело в том, что эти два пункта были выходами в море большого бельгийского порта Брюгге, который, как ни странно, находится в 16 километрах от моря. Каналы связывают его с морем, и такое расположение гарантирует безопасность кораблей от любых капризов погоды. Совершенно закрытый порт. Немцы заняли его еще в 1914 году и сразу оценили преимущества новой базы: уже к концу 1914 года там находились 4 подводные лодки. U-24, торпедировавшая броненосец «Формидебл», вышла именно из Брюгге. Но каналы были довольно мелководными, и это означало, что во Фландрию можно перевести лишь небольшие лодки и миноносцы. Зато эта база находилась всего в 70 милях от устья Темзы, а при чисто символических преградах в Ла-Манше немецким лодкам не составляло никакого труда выйти к портам Южной Англии. К концу 1916 года там находилось уже 16 немецких субмарин. К тому же эсминцы и миноносцы, базирующиеся там, могли наносить удары по кораблям Дуврского барража. Вот поэтому и родилась идея операции «ZO».
Так как на Брюгге базировались 3 флотилии миноносцев и не менее 30 субмарин Фландрской флотилии, Кийз разработал детальный план, имеющий три цели: заблокировать канал в Зеебрюгге; заблокировать гавань Остенде; как можно сильнее разрушить оба этих порта. Как только Адмиралтейство утвердило план, поручив выполнение операции командующему Дуврским патрулем адмиралу Бэкону, началась интенсивная подготовка. Она заняла два месяца. За это время Кийз успел съездить в Скапа Флоу, чтобы на кораблях Гранд Флита набрать добровольцев для участия в предстоящей операции. Было даже создано специальное подразделение из добровольцев – 82 офицера и 1698 солдат, большей частью с кораблей Гранд Флита. В него входило 30 офицеров и 660 солдат морской пехоты. Это подразделение прошло специальную тренировку.
