Двоих, вбежавших первыми в темную спальню, князь сумел, изловчившись, откинуть от себя. Один из них упал, а ввалившийся следом пьяный заговорщик, решив, что это Андрея бросили наземь, с размаху всадил копье в своего.
Отчаянная схватка завязалась в темноте княжеской спальни. Безоружный Андрей сопротивлялся как мог, но его рубили мечами и саблями, тыкали копьями. Всех ударов избежать было невозможно.
"Какое зло я вам сделал? - кричал окровавленный князь. - Прольете мою кровь - бог отомстит вам за мой хлеб!"
Наконец израненный Андрей перестал сопротивляться, упал у ложа и затих. Думая, что дело сделано, заговорщики, подхватив раненного в начале схватки товарища, ушли прочь.
Однако князь, как оказалось, лишь ненадолго потерял сознание. Очнувшись тотчас после ухода нападавших, он выбрался из спальни и, сдерживая стоны, пошел звать верных слуг. К несчастью Андрея, голос его первыми услыхали заговорщики, искавшие, чем поживиться в княжеском дворце. Бросились они обратно в спальню. Нет князя! "Мы погибли! - крикнул кто-то. - Скорее ищите его!" Зажгли оказавшиеся под рукой свечи - увидели тянувшийся из спальни кровавый след и кинулись по нему. Раненый Андрей, конечно, не смог уйти далеко, его быстро нашли в одном из дворцовых помещений. Он сидел, обессиленный, у винтовой лестницы, ведущей в верхние покои.
Петр Кучкович, подскочив первым, взмахнул мечом. Андрей пытался прикрыться правой рукой - меч отсек руку. Подбежали остальные - и все было кончено.
Затем убийцы поспешно занялись грабежом дворца. Оружие и золото, каменья дорогие и искусно сделанную утварь, жемчуг и княжеские одежды - все погрузили на коней и увезли еще до рассвета.
Похоронили Андрея во владимирской церкви Богородицы Златоверхой, которую сам он приказал построить.
Так перевернулась еще одна страница кровавой истории феодальных усобиц. 2 года после убийства длилось боярское размирье на Владимирской земле, пока в 1176 году не занял престол брат Андрея Всеволод Большое Гнездо. Сурово расправился он с мятежным боярством за смерть брата, за смуты и несогласие.
СНОВА - ПОИСКИ СОЮЗА
Владимиру Мономаху удалось на время замедлить закономерный и поэтому неостановимый процесс феодальной раздробленности. Его политическая мудрость, военный талант, сопряженный с неукротимой энергией - сотни больших и малых походов совершил он за свою жизнь, - помогли сплотить вокруг Киева многих, хотя, конечно, не всех, русских князей. А это, в свою очередь, позволило активно противостоять внешней опасности, нанося удары в глубину половецких степей.
Но со смертью Мономаха усобицы и споры между князьями вспыхнули с новой силой. Наследники Владимира Мономаха - многочисленный клан Мономаховичей, пытаясь сохранить его политические завоевания, вступили в длительную борьбу с Ольговичами, потомками главного Владимирова противника Олега Святославича. Это соперничество вылилось в цепь бесчисленных столкновений между княжествами. Походы и сражения быстро истощали собственные силы князей. Они начинают все чаще и чаще прибегать к военной помощи половцев, призывая их в свои походы на соседей.
Особенно усердствовали в этом отношении черниговские Ольговичи. Такая половецкая "помощь" русским князьям, перемежавшаяся самостоятельными набегами кочевников на русские земли, стала к середине XII века жесточайшим бичом для русского народа. Удар следовал за ударом, поход за походом. Интенсивность вторжений непрерывно нарастала, и к 70-м годам началась, по свидетельству летописи, "рать без перерыва". Редкий год проходил теперь без половецких набегов.
Особенно тяжкими стали они, после того как половцы объединились под властью хана Кончака. Силы их удесятерились: в войске кочевников появились баллисты и катапульты, таинственный "греческий огонь", гигантские укрепленные на высоких возах самострелы - тетиву их натягивали полсотни человек. Уже и стены крепостей не спасали русских от кочевников. Пришла пора вкушать горькие плоды неразумной и близорукой княжеской политики. .Сиюминутные выгоды от сговоров с половецкими ордами получали в свое время князья, а расплачиваться за скудоумие феодальных правителей теперь приходилось народной кровью.
Раздираемая внутренними распрями Русь оказалась перед хорошо вооруженным, единым, а потому неимоверно сильным противником.
Только после мощных ударов Кончака и других половецких ханов по многим южным княжествам к русским князьям пришло понимание необходимости объединения сил. Иного пути для отражения грозной опасности не было. И вновь, как в начале XII века, в политической жизни начинают пробиваться слабые, поскольку не созрели еще экономические условия для слияния отдельных земель, ростки объединительных тенденций.
В 80-х годах XII века русские князья, в первую очередь Ольговичи, разрывают свой союз со Степью, принесший столько бедствий Русской земле. В истории этого резкого перелома особенно примечательна роль новгород-северского князя Игоря Святославича. Он принадлежал к семейству Ольговичей и долгое время верно следовал их политике. В 1180 году Игорь вместе с половцами выступил против Рюрика Киевского, но был разбит в битве и, по преданию, едва спасся с поля боя, в последний момент прыгнув в одну ладью вместе со своим кровожадным союзником ханом Кончаком.
Победа дорого далась Рюрику Киевскому. У этого князя, потомка Мономаха, и до битвы-то едва хватало сил, чтобы удержать Киев. Теперь же стало совсем трудно. Поэтому, во-первых понимая, что вряд ли хватит сил на неизбежные грядущие битвы с Ольговичами, а главное, видимо, чувствуя настоятельную необходимость поиска путей к объединению русских земель, Рюрик добровольно уступил стольный город Киев сильнейшему из Ольговичей - князю Святославу Всеволодичу. Главным из условий, выдвинутых Рюриком при этой передаче, был союз Ольговичей и Мономаховичей для отпора нарастающему натиску кочевников.
Скоро союз русских князей принес первые плоды. В 1184 году объединенное русское войско под командованием Святослава наголову разбило половцев.
Половецкий поход в тот раз готовился чрезвычайно тщательно. "Окаянный Кончак", сильнейший половецкий хан, не только собрал огромную армию, но и сумел первоклассно по тем временам оснастить ее. "Ибо нашел он мужа такого басурманина, который стрелял живым огнем. Были у половцев и луки тугие самострельные, едва 50 человек могли натянуть их". Боевое снаряжение половецкой орды на этот раз позволяло, как видно, не только вести полевые сражения, но и успешно штурмовать крепости.
Войско степняков достигло реки Хорол, где и произошла его встреча с дружинами нескольких русских князей. Внезапный набег русской рати решил исход войны в один день: половцы рассеялись по степи. А незадачливый "басурманин" вместе со всеми приспособлениями и снарядами для стрельбы таинственным "живым огнем" попал в плен. Его привели к Святославу. С большой неохотой он вынужден был раскрыть свои секреты.
Победа еще раз показала русским, каков бывает результат, если действовать совместно и согласованно.
КРЕСТОНОСНЫЕ ВТОРЖЕНИЯ
В то время как на южные границы один за другим набегали грозные половецкие смерчи, все более тревожной становилась обстановка на другом краю Русской земли, на северных новгородских рубежах. В середине XII столетия, словно вспомнив о былых походах своих неукротимых предков - викингов, шведские феодалы вновь обратили взоры на Восток. Начинается настойчивое продвижение шведов через Финляндию на Русь, в Приладожье.
В 1142 году прилетело в Новгород известие о том, что флотилия из 60 боевых судов-шнек короля Сверкера Старшего напала на шедшие в Новгород торговые корабли. За первым грабежом последовали другие. Через 15-20 лет, основательно закрепившись в Финляндии, шведские феодалы-крестоносцы, получив одобрение самого папы римского, решили, что пришло время активных действий против Руси. В середине мая 1164 года новая огромная флотилия из 55 боевых шнек вошла из Финского залива в Неву, поднялась по ней в Ладожское озеро и дальше - в реку Волхов.
Целью шведского похода была Ладога - первая русская крепость на 1000-верстном торговом пути, который с древних времен называли путем "из варяг в греки". Ладога имела для Руси особое значение: она была в то время единственной преградой, защищавшей Новгород с моря, - ни Орешек, ни Копорье еще не существовали. Поэтому сил на укрепление Ладоги русские не жалели. Уже в IX-Х веках здесь воздвигается, как установил советский археолог А. Н. Кирпичников, каменная крепость - первая на Руси! К середине XII века одних каменных храмов в городе было шесть, а в большом Пскове - лишь четыре. При ладожском посаднике Павле отстраиваются мощные военные укрепления из "дикого камня" - гигантских валунов, собранных в окрестностях города.
Поэтому шведы, вышедшие 23 мая 1164 года на берег у ладожской крепости, сквозь дым горевшего посада увидели укрепления, каких им не доводилось встречать в Скандинавии. А посад, расположенный за крепостными стенами, зажгли сами ладожане, когда увидели приближающуюся вражескую флотилию.
