Хотя и не невероятно, что с начала под именем скифов разумели некоторый сильный народ, у Черного моря поселившийся, коего баснями сплетенное происхождение и первую историю Геродот описал; однако и то не меньше известно, что последовавшие историки и землеописатели называли вообще скифами и иные многие народы, кои отчасти от первых скифов зависели, а больше, по причине великой их отдаленности, жили в совершенной от них независимости и языком своим с скифами нимало не сходствовали.
Все жители Российского государства как в Европе так и в Азии, да и обитатели большой части средней Азии скифами назывались. Из сего произошло различие европейских и азиатских, также по сию и ту сторону горы Имауса находившихся скифов; отчего и родилось столь много особливых названий скифов, кои были со всем отменные народы; ибо услышав про какой-нибудь отдаленной и до того еще неизвестный народ, называли оной уже скифским. А как и ныне в тех же самых странах находится почти невероятное множество со всем отменных народов, кои равно как и другие, не имеющие с ними отнюдь никакого союза, и в которых по наружным только неким обстоятельствам примечается небольшое сходство, разумеются в России под именем остияков и самоедов, то кажется, что сие и издревле также было.
Различие, изображающее точное свойство народов, не состоит в нравах и обычаях, в пище и промысле, ниже во образе богослужения; ибо все сие может разным народам быть общим, а в одном и том же самом народе отменным: единственный же и необманчивый знак есть язык, который буде где сходен, там нет разности в народах, а где оный отменен, там никакого союза между ими полагать не можно. Язык показывает нам происхождение народов. Однако настоящий этимолог недоволен еще некоторым сходством частных слов: ибо в оном так как и в подобии лиц между собою ни в чем неразнствующих много случайного быть может; по чему и заключает он о сходстве в народах, не прежде как по усмотрении, что оное и историею подтверждается.
Новейшие писатели, большою частью из поляков, употребляли на латинском языке имя скифов, повествуя о татарах, для избежания какого-либо варварского слова, о котором римские писатели ничего не знали. Но татары, так ныне называющиеся, стали в Европе не прежде известны как в тринадцатом столетии после Рождества Христова, особливо по причине набегов своих на Россию, и жестоких опустошений, чиненных ими не только в сем государстве, но и в Польше, Шлезии и Венгрии.
Положим, что они в древние римские времена жили внутрь скифских границ; однако не одни они были, кои заслуживали скифами называться. Байер в комментариях Санкт-Петербургской Академии, а после него Гаттерер скифскую историю весьма хорошо объяснили. Далин вывел начало шведской своей истории из скифской, что могли бы сделать и прочие от скифов произошедшие народы, если бы они столь далеко в древность заглянуть хотели; но нерадение в том было бы меньше всех для Россиян простительно, для того, что столь многие скифские народы имели жительство свое в границах российских.
Неоспоримо был такой народ, которой греческие и древние римские писатели сарматами, а страну их Сармациею называли. Многие думают, да сие и вероятно, что под тем названием разумели славян, пока об имени сем еще не знали, которое не прежде как в пятом веке известно стало.
Но как сии писатели разделяют Сармацию на Европейскую и Азиатскую и первой полагают границею к западу реку Вислу, а вторую оставляют к востоку в Азиатской Скифии без пределов и рубежей, то и видно из сего, что одного народа для столь великой земли было недовольно.
Из сего следуют два положения: 1. что не все сарматы были славянского происхождения; 2. что Сармация заключала в себе разные народы, из которых многие и под именем скифов были известны. И если то так, то нельзя с теми писателями согласиться, которые под именем сарматов, выключая все прочие народы, разумеют одних только поляков; а и того меньше можно пристать к мнению одного новейшего российского писателя, который под сарматами разумеет финляндцев и сам притом верит, что первые российские государи из варяжского народа на княжение в Новгород избранные, приехали туда из Финляндии. В сем и во многих других случаях употребляет он имя сарматов вместо финляндцев.
Он, приводя часто финляндские слова, называет их сарматскими. Но по истинному понятию, какое о множестве народов живших в дальнейшей Сармации сделать себе надлежит, не было никакого особливого сарматскако языка, а ныне и того меньше. Впрочем, неоспоримо, что и финляндцы издревле в Сармации, а притом далеко в Литве и Польше, да может статься и в России по Оку жили. Кажется, что славяне прогнали их оттуда даже до нынешнего их жилища.
Напротив того нигде не видно, чтоб Финляндия когда-либо к Сармации была причисляема. Протяженное имя савромамы вместо сарматы может статься есть один только вымысел стихотворцев; по крайней мере не видно, каким бы образом обыкновенное происхождение оного из греческого от ящеркиных глаз в натуре основано быть могло.
Сего народа, коего селение, по мнению греков, как из самого имени явствует, за север еще простиралось, надлежало бы по словесному смыслу искать по ту сторону северного полюса, если хотеть, чтоб с сим выражением соединен был естественный смысл. У первых греков север был во Фракии при реке Дунае, ибо оттуда дул на них северный ветер. Вот сколь далеко простиралось их знание!
А как оное начало у них возрастать, и как они лучше поняли состояние нашей земли, а при том когда услышали о народах по ту сторону еще Дуная живших, то и назвали их гиперборейцами, то есть засеверными. Но сего еще недовольно. Каждое новое открытие в севере производило новых гиперборейцев. Иной раз говорили, что
