Займемся самим Кумраном, отдельно от пресловутых «свитков». По другому меткому замечанию, которое принадлежит археологу Дэйвиду Стаей, на взгляды многих археологов — в особенности, тех, кто. первыми начали раскопки в Кумране, — тоже повлияло некое случайное обстоятельство, а именно то, что во времена этих первых раскопок (как, впрочем, и сейчас) Кумран выглядел глухим, заброшенным уголком пустыни, далеким от всякого жилья и от всех центров цивилизации и потому мог показаться идельным местом для группы людей, которые хотели «уйти от мира» в аскезу, отшельничество и изучение Торы. Однако более поздние археологические исследования в этих местах показали, что в последние века до н. э. — те самые, которыми датируются Кумранские рукописи, — Кумран выглядел совершенно иначе.
Результаты этих исследований, подытоженные в книгах Нетцера «Хасмонейские и иродианские дворцы в Йерихо», т. 1 (2001) и Бар-Натана «Хасмонейские и иродианские дворцы в Йерихо», т. 3 (2002), а также в труде Амита, Патрича и Хиршфельда «Акведуки Израиля», рисуют такую картину. Во II в. до н. э. Кумран находился на скрещении торговых и военных путей, всего в 12 километрах (3 часа неспешной ходьбы) от огромного Хасмонейского поместья в Йерихо (Иерихоне), в центре которого возвышался пышный царский дворец. Хасмонеев привели в эти места два дерева, которые приносили царской казне большую прибыль: финиковая пальма и бальзамное дерево. Они широко упоминаются в трудах многих античных авторов. Плоды первого и сок второго пользовались в те времена огромным спросом. Учитывая это, первые хасмонейские цари Шимон (143–134 гг. до н. э.) и Иоханан Гиркан (134–104 гг. до н. э.) начали прокладывать акведуки из устья вади Кельт в район Йерихо, и постепенно огромный участок ранее бесплодной земли к западу от города был превращен в сельскохозяйственные угодья. Одновременно был построен большой жилой комплекс для управляющих поместьем, а также для отдыха царской семьи. Там же были построены гончарные мастерские, о чем свидетельствуют найденные археологами остатки двух обжигательных печей. Однако в районе Йерихо не было достаточного количества дерева, да к тому, же дым печей, надо полагать, был неприятен царским ноздрям, поэтому со временем производство посуды для поместья, а также на продажу (цари, видимо, не брезговали и приторговывать) было перенесено в близлежащий Кумран — там, на побережье Мертвого моря, было много горючего битума. Правда, битум при горении образует клубы едкого дыма, но царского дворца он, конечно, не достигал. Зато здесь, вдобавок к битуму, были большие залежи отличной глины — трехтонные запасы ее археологи недавно вскрыли прямо под главной кумранской цистерной. Можно думать, что именно тогда в Кумран был проведен отдельный акведук. О том, что вода, поступавшая по нему в Кумран, предназначалась не для питья или ритуального омовения, свидетельствуют специальные стоки для грязи и прочих осадков, сделанные в устье акведука, перед самом входом в цистерну. О ремесленном назначении тогдашнего Кумрана говорят и запасы сохранившейся тем посуды — грубо сделанная и плохо обожженная, она зато была идеально приспособлена для упаковки и перевозки, а это составляет два главных требования к массовому производству. Кумран стал, по существу, составной частью йерихонского поместья Хасмонеев, и можно думать, что главную часть его населения составляли тогда рабы и наемные рабочие, ремесленники и земледельцы. Одни жили и работали здесь, другие обслуживали поместье и возвращались в Кумран только на ночлег, в шалаши и землянки.
Кумран приглянулся Хасмонеям не случайно. Еще в древности, судя по всему — в VII веке до н. э., здесь высилась небольшая крепостца, защищавшая дороги, шедшие из Иерусалима на Эйн-Геди, к восточным границам Иудейского царства. Царь Иоханан Гиркан построил здесь, над Кумраном, крепость Гирканию. При его сыне, Александре Яннае (103–76 гг. до н. э.) Иудея вела непрерывные войны (большая часть которых была спровоцирована самим царем, стремившимся, в духе отца и деда, к расширению своих владений). Когда царь попытался завоевать Заиорданье, он столкнулся с сопротивлением набатейских царей Ободаса, а затем Аретаса, которые дважды нанесли ему поражения и даже вторглись в Иудею. Это вынудило царя укрепить крепости вдоль Мертвого моря, в том числе и Кумран. Позже положение стало таким критическим, что по приказу Александра Янная царский дворец в Йерихо был засыпан землей, вынутой при рытье оборонительного рва семиметровой глубины, а на вершине образовавшегося в результате искусственного холма был возведен куда более скромный «Укрепленный дворец», на самом деле, — небольшое здание для самого царя и его военоначальников. Любопытно, что по многим признакам — включая угловую квадратную башню — «похороненный» под насыпью прежний дворец Хасмонеев в Йерихо весьма напоминал тот жилой комплекс, что был раскопан в Кумране. Правда, землетрясение, случившееся в этих местах в 31 г. до н. э., сильно повредило кумранский комплекс, а так как впоследствии (уже во времена Ирода и римской оккупации Иудеи, скорее всего, — около IV в. до н. э.) он был отчасти восстановлен, археологи так до сих пор и не знают, куда отнести многие из найденных обломков. Но если основная их часть принадлежала комплексу и до землетрясения, то можно с уверенностью сказать, что он был куда ближе к богатым дворцовым постройкам, нежели к монастырю, да и само сооружение комплекса такого типа едва ли было под силу небольшой группе ессеев, к тому же принципиально отвергавшей роскошь.
Видимо, надобность в Кумранской крепости отпала уже под конец правления Александра Янная, потому что уже при нем оборонительный ров в Йерихо был частично засыпан, а после его смерти на холме был построен новый т. н. «Двойной дворец». Надо думать, что угроза с юга вдоль берегов Мертвого моря уменьшилась, стратегическое значение Кумрана тоже сошло на нет и гарнизон оттуда был выведен. В крепости появились новые обитатели, которые принесли с собой новые обычаи захоронения, но характер деятельности этих людей остался прежний: сохранились большие запасы глиняной посуды тех времен, рядом с которыми были обнаружены свертки с тщательно упакованными костями животных, употреблявшихся в пищу. Можно думать, что часть этих людей обслуживала восстановленное йерихонское поместье с его новым, построенным уже при Ироде Великом роскошным дворцом, тогда как другие опять занялись гончарным ремеслом. Судя по количеству костей, постоянное население Кумрана было незначительным: Маген и Пелег считают, что их было не более 25, Хиршфельд оценивает их число в несколько десятков. Что же до назначения странных свертков с костями, то некоторые ученые объясняют его чисто местными особенностями. Люди Кумрана, — говорят они, — не могли жить в пещерах, потому что в те времена жить в пещерах около Мертвого моря было небезопасно — тут бродили гиены и леопарды. Поэтому обитатели Кумрана жили либо в самом, частично восстановленном, комплексе, либо рядом, в шалашах и хижинах; а кости съеденных животных они не выбрасывали, а паковали и уносили куда-то в другое место именно потому, что боялись привлечь этими костями опасных хишников к своим жилищам.
Невольно возникает вопрос: если люди не жили в пещерах (и уж подавно не изучали там Тору), то как попали туда пресловутые «свитки»? Некоторые сторонники канонической теории высказывают предположение, что пещеры служили своего рода «книгохранилищами библиотеки кумранских ессеев», но, не говоря уже о странности и крайнем неудобстве такого способа хранения свитков, которые нужны для изучения чуть ли не каждый день, позволительно задать более общий вопрос: а могла ли вообще существовать община «удалившихся от мира» ессеев в таком шумном, грязном, задымленном ремесленном ночлежном поселке, как тогдашний Кумран? Разумеется, не исключено, что какую-то часть обитателей Кумрана составляли отдельные ессеи, но если общее число тамошних жителей никогда не превышало нескольких десятков и большая часть из них была занята гончарным ремеслом, и трудом в йерихонском поместье, то могли ли оставшиеся создать такую огромную библиотеку? А. если нет, то как все-таки эти свитки могли попасть в кумранские пещеры и каково их происхождение?
Прежде, чем отвечать на этот «главный» вопрос, закончим разговор о Кумране. Он был снова разрушен в ходе «Первого восстания», т. е. знаменитой Иудейской войны, когда римляне захватили Иерусалим и разрушили Второй Храм. Многие жители бежали тогда из столицы Иудеи, и кое-кто из них пытался найти убежище в Кумране. Преследовавшие их римляне захватили и разрушили поселок. Еще позже, во время т. н. «Второго восстания» (или «восстания Бар-Кохбы»), Кумран нанадолго был превращен повстанцами в укрепленный пункт — и опять разрушен римлянами. После этого он окончательно пришел в запустение — вместе со всей остальной Иудеей. За время своего многовекового существования он пережил ряд трансформаций был крепостью, потом был заброшен, потом снова превратился в крепость, потом стал ремесленным поселком, снова укрепленным пунктом и, наконец, окончательно опустел. Чем же все-таки он был в хасмонейские и иродианские времена, к которым относятся найденные в пещерах вокруг него свитки? Мы уже знаем канонический ответ: ессейским монастырем или, по меньшей мере, центром крупной ессейской общины. Мы уже знаем также, с какими противоречиями сталкивается этот ответ. А что говорят археологи-«еретики»?
