Счастливый случай сохранил для нас на страницах книги Блонделя Reductio Normanniae всеобъемлющее описание катастрофического для англичан сражения при Форминьи 15 апреля 1450 года, предпоследнего крупного сражения англичан, пытавшихся удержать захваченные за Ла-Маншем земли. (При Форминьи (1450), имея 6 – 7 тыс., против 4,5 – 5 тыс. французов, англичане потеряли 3800 человек убитыми и 1200 – 1400 пленными. Французы потеряли 500 – 600 человек. – Ред.) В весьма поучительном повествовании хорошо показана перемена фортуны в последние годы великой войны. Само сражение, хотя и предназначенное решить судьбу всей Нормандии, было не таким уж масштабным. Около 4,5 тысячи англичан, половина из них лучники, остальные по большей части алебардисты да несколько сот тяжеловооруженных рыцарей, было собрано ради отчаянной попытки открыть путь на Кан (англичан было 6 – 7 тыс. – Ред.). В этом городе оказался под угрозой со стороны большого войска во главе с самим французским королем Карлом VII герцог Сомерсет, командующий всеми английскими войсками во Франции. Чтобы собрать боеспособные силы, оголили все нормандские гарнизоны, подобрали все подкрепления из Англии, самое большее 2,5 тысячи человек. Посланной на подмогу английской армии удалось захватить Валонь и форсировать опасные броды через реку Дув и Вир, но недалеко от селения Форминьи англичане лицом к лицу столкнулись с французским корпусом под командованием графа Клермона, одним из тех, что были посланы остановить продвижение англичан. Силы Клермона численно не намного превосходили англичан (французов было меньше. – Ред.). Похоже, насколько можно судить по источникам, они состояли из 600 lances garnis (боевых единиц лучников), т. е. 3 тысяч участников, двух небольших орудий (кулеврин) и некоторого количества местной пехоты.
Наступать нужно было англичанам, которые были вынуждены пробиваться к Кану. Однако Томас Кириэл и Мэтью Гоф, два ветерана, командовавшие идущими на выручку войсками, отказались брать на себя инициативу. Старая предвзятость в пользу оборонительных действий была настолько сильна, что, забыв о цели своего похода, они отошли назад и стали искать позицию, на которой можно встретить атаку войск Клермона. Найдя ручей, окаймленный садами и рощами, что, на их взгляд, прикрывало тыл, они выстроили войска в виде выпуклой позиции, где центр выдавался вперед, а оттянутые назад фланги упирались в ручей. Главную баталию составляли три подразделения лучников, каждое по 700 человек; на его флангах располагались две баталии алебардистов, но не на одной линии с центром, а несколько оттянувшись назад, а эти формирования, в свою очередь, прикрывались с флангов немногочисленной конницей, выстроившейся вплотную перед садами и ручьем. Клермон атаковал не сразу, так что у лучников было время, следуя своему неизменному правилу, оградиться частоколом (палисадом из кольев), а все войско принялось окапываться, и только тогда противник, наконец, начал движение. Исходя из длительного опыта французы весьма неохотно атаковали в лоб строй лучников; прощупав позицию, они предприняли несколько частичных фланговых ударов, которые были отбиты. Незначительные безрезультатные стычки продолжались около трех часов, пока Жиро, начальник королевской артиллерии, подтянул две кулеврины и установил их таким образом, что они вели продольный огонь по английским позициям. Раздраженные обстрелом, часть английских лучников выбежали из-за палисада и при поддержке одного из флангов алебардистов напали на французов, захватили кулеврины и обратили в бегство охранявших их солдат.
Если бы в этот момент все силы Кириэла перешли в наступление, сражение, возможно, было бы выиграно. (Вряд ли. Скорее всего, англичане в рукопашной схватке были бы перебиты быстрее. – Ред.) Но английский командующий строго придерживался своей оборонительной тактики, и, пока он выжидал, не двигаясь, судьба сражения повернулась другой стороной. Напавшие на французов части были, в свою очередь, атакованы одним из фланговых отрядов французских тяжеловооруженных рыцарей, которые спешились, чтобы отбить утраченное орудие; завязался отчаянный бой, в ходе которого англичане изо всех сил старались перетащить орудия на свои позиции, а противник пытался их отбить. В конечном счете французы взяли верх (естественно – бойцы разных весовых категорий. – Ред.) и оттеснили англичан на их позиции. Лучники не могли пустить в ход свои стрелы: скопище участников битвы, в котором перемешались друг и враг, откатывалось в их сторону. Таким образом, два войска сошлись в рукопашной, и началась кровавая схватка. Исход сражения все еще был неопределенным, когда к полю боя прибыли свежие французские силы. В тылу английской позиции появились прибывшие из Сан-Ло графы Ришмон и Лаваль с 1200 тяжеловооруженных всадников. Все войска Кириэла были в деле (6 – 7 тыс. англичан отчаянно дрались с 3500 – 3800 французами. – Ред.), и ему нечем было отбить новую атаку. Его люди отступили к находившемуся позади ручью и были сразу раздроблены на несколько разрозненных частей. Гоф прорвался сквозь ряды французов и с конницей добрался до Байе. Но Кириэл с пехотой был окружен, и вся главная баталия была уничтожена. Несколько сот лучников также сумели бежать, а их командир с несколькими десятками бойцов оказался в плену. (В плен попало 1200 – 1400 англичан. – Ред.) Французы мало кого пощадили, и на следующий день их герольды насчитали на поле боя 4 тысячи трупов англичан (3800. – Ред.). Редко когда армия терпела такую полную катастрофу: небольшое войско Кириэла потеряло четыре пятых личного состава. Сколько потеряли французы, у нас нет возможности установить; их летописцы пишут о гибели двенадцати рыцарей, ни один из них не был заметной фигурой, но больше не упоминают о своих потерях. Один английский летописец саркастически замечает:
«Они объявляют, скольких они убили, но не пишут, сколько их самих было уничтожено. Это было чуть ли не первое сражение, когда они одолели англичан, и я не ставлю им это в упрек; хотя они из малого раздувают большое, все выставляют напоказ и не забывают ни о чем, что служит им во славу». (Это была далеко не первая победа французов, которые потеряли здесь 500-600 человек. – Ред.)
Мораль Форминьи ясна: когда французы наловчились в военном деле и в каждом сражении больше не совершали грубых ошибок, неразумное применение англичанами оборонительной тактики Эдуарда III и Генриха V могло привести только к губительным последствиям. Если нельзя было найти какой-либо способ противостоять превосходящим (превосходящим и технически) силам и осмотрительным маневрам дисциплинированных регулярных войск Карла VII, англичане из-за своей малочисленности (при Форминьи англичан было больше, чем французов. – Ред.) были обречены на поражение. Возможно, осознание этого факта побудило Толбота отказаться от старой тактики и в своем последнем сражении прибегнуть к способу, прямо противоположному тому, что применялся в течение Столетней войны. Описания сражения при Кастийоне (1453) вызывают в памяти военные действия скорее швейцарской, нежели английской армии. Этот бой представлял собой отчаянную попытку баталии спешенных тяжеловооруженных воинов и алебардистов, прикрытых с фланга лучниками, взять приступом укрепленный лагерь, поддержанный артиллерией. Англичане, как и швейцарцы при Ла-Бикокке, нашли, что задача для них слишком трудна, и еще больше усугубили положение доблестью и упорством, пытаясь добиться невозможного.
Изгнание англичан из их континентальных владений не поставило в долговременном плане под сомнение возможности лука. (Каменный топор тоже некоторое время успешно сохранял свои позиции, когда появились бронзовые топоры. – Ред.) Как метательное оружие он все еще сохранял превосходство над неуклюжим арбалетом с его сложным механизмом. Вряд ли лук уступал недавно изобретенному легкому огнестрельному оружию и аркебузам, которые достигли более или менее высокой эффективности только к концу столетия. Вся Европа высказывалась в пользу большого лука. Карл Смелый, герцог Бургундский, считал трехтысячный корпус английских лучников цветом своей пехоты. (Всех их изрубили в куски при Муртене в 1476 г. швейцарцы и их союзники. – Ред.) Французский король Карл V в 1368 году приказал, обучая стрельбе из лука простой народ, сделать лучников костяком нового народного ополчения.
Найдется немного периодов, которые представляли бы для исследователя ряд интересных военных проблем, чем годы великого противоборства, в котором национальное оружие и национальная тактика англичан были направлены против таких же англичан. Однако Войне Алой и Белой розы не повезло с историками. (В этой войне мало что интересного для всех, кроме самих англичан. – Ред.) Недостаточность точных сведений о многих боях удивительна, если принять во внимание наличие богатого материала, относящегося к истории предыдущих периодов. Скудные хроники Уильяма Вустера, Уоркуорта, Фабиана, продолжателя «Кройлендских хроник» и автора «Прибытия короля Эдуарда IV», да безграмотные обобщения Уэтамстеда недостаточно восполняются более поздними трудами Графтона и Холла. Если даже сопоставить все это, все равно не удастся вникнуть в подробности большинства сражений. Ни в едином случае невозможно точно воссоздать боевые порядки армий Йорков или сторонников Ланкастеров. Правда, в архивах сохранилось достаточно документов, чтобы сожалеть о скудости источников информации.
