В годы британского мандата в Иерусалиме, Тель-Авиве и Хайфе существовали еврейские суды для гражданских исков со слушанием дел на трех официальных языках -английском, арабском и иврите. Но в суд часто попадали люди, недавно прибывшие в страну, они не знали ни одного из этих языков, - что было делать? Однажды судили женщину, которая без разрешения торговала на улице овощами. Обвинение прочитали на иврите, а в ответ она стала напевно и монотонно бормотать: выяснилось, что женщина недавно приехала из далекой Бухары и не знала ни одного слова на иврите.
Требовался переводчик, - но где его взять? В суде случайно оказалась женщина, которая приехала из Турции, говорила на языке ладино, а в доме своего мужа усвоила кое-что из диалекта бухарских евреев. Среди публики нашелся молодой человек, незадолго до этого приехавший из Сирии; его родным языком был арабский, но он знал несколько десятков слов на ладино, так как в доме его жены говорили на этом языке. Всё закончилось благополучно: обвиняемая объяснялась на диалекте бухарских евреев, женщина переводила ее на ладино, молодой человек пересказывал с ладино на арабский, переводчик в суде переводил с арабского языка на иврит, и судья смог успешно завершить это дело.
В середине 1920-х годов на иерусалимской улице Невиим (улице Пророков) открылось кафе "Пат", владели которым кондитер Иегуда Пат и его жена Хая. Были в Иерусалиме и другие кафе, более роскошные и более известные, однако скромный и небольшой "Пат" привлекал людей разных сословий и политических взглядов. Это была как бы нейтральная территория, где пили кофе, ели вкусные булочки и вели себя по-джентльменски чиновники британской администрации, командиры Хаганы и Эцеля, писатели и поэты, журналисты газет и люди без постоянного заработка, которых Хая Пат кормила в долг. Отсюда уходили порой на секретные боевые задания и выпивали перед дорогой чашку кофе; бывало и так, что посетители "Пата" последними видели юношей и девушек, которым не суждено было вернуться с задания.
Запах сдобных булочек разносился по окрестностям, и современник свидетельствовал: "Одно из прекрасных мгновений в моей жизни, когда я переступил порог кафе "Пат"." Кафе просуществовало 30 лет, и, закрывая его, "мама Хая" уничтожила книгу с именами должников, чтобы никому не было потом стыдно. (Здание, в котором находилось кафе, снесли в 1970-х годах, и теперь на пересечении улиц Невиим и рав Кук располагается стоянка для автомобилей. В Иерусалиме существует шоссе Пат и перекресток Пат - по имени Яакова Пата, командира Хаганы и двоюродного брата Иегуды Пата.)
Первая асфальтированная улица в Иерусалиме появилась в 1924 году и получила название - улица Короля Георга Пятого. В 1929 году открыли Еврейскую национальную библиотеку на горе Скопус, в 1930-х годах построили здания Еврейского агентства и Союза христианской молодежи (ИМКА), а также Центральный почтамт, больницу Хадаса на горе Скопус и Археологический музей имени Рокфеллера.
5Этот дом стоит в центре Иерусалима, но найти его не так-то просто. Дом был построен во второй половине девятнадцатого века по заказу богатого арабского землевладельца и предназначался для отдыха его семьи в жаркие летние месяцы. Дом поменял несколько владельцев, и одна из его хозяек описывала "вид из окна на кладбище и на окрестные каменистые холмы, а также на Персидский сад, где молоденькие иерусалимские горничные поджидают своих кавалеров".
С начала 1920-х годов жили в этом доме Анна и Авраам Тихо, приехавшие из Вены. В нижнем этаже здания размещалась глазная клиника, и за пятьдесят лет врачебной практики доктор Тихо принял десятки тысяч больных, сделал тысячи операций, успешно излечивал трахому - одну из распространенных глазных болезней того времени. Очевидец свидетельствовал: "Его клиника была, вероятно, самым оживленным местом встречи Востока и Запада, евреев и арабов, светских и религиозных, богатых и бедных, а зачастую - принцев и нищих". К доктору приезжали отовсюду, даже из Индии и Ирана; одним из его пациентов был эмир Трансиордании Абдалла, которому Тихо подобрал очки.
Доктора Тихо ценили не только за мастерство хирурга, но и за личные качества. Во время арабских беспорядков 1929 года его ударили ножом на иерусалимской улице, и за выздоровление врача молился весь город. На другой день после ранения к Тихо пришел племянник иерусалимского муфтия Хадж Амина аль-Хусейни и сообщил от имени дяди, что тот непричастен к этому преступлению. Доктор Тихо выздоровел и продолжал принимать в клинике арабов и евреев.
Анна Тихо работала старшей сестрой в операционной у мужа. В свободное время она рисовала портреты пациентов, ожидавших в приемной, а также пейзажи Старого города и холмов Иудеи. В их дом приходили по вечерам друзья и засиживались за полночь; там бывали М. Бубер, Г. Шолем, Ш. Агнон, профессора и преподаватели университета. На дне рождения Анны писатель Ш. Агнон сказал: "Наконец-то я понял, почему доктор Тихо из всех областей медицины выбрал лечение глазных болезней. Он стремится вернуть слепым глазам зрение, чтобы каждый мог увидеть чудесные картины его супруги".
Авраам Тихо скончался в 1960 году, а Анна пережила мужа на двадцать лет. Она много работала и создавала последние картины, когда ей было уже за восемьдесят. В 1970 году Анна Тихо стала почетным гражданином Иерусалима, а еще через десять лет - лауреатом Государственной премии Израиля; ее картины висят во многих музеях, о ней говорят, как об одном "из ведущих художников государства за всё время его существования".
Анна Тихо завещала свой дом Иерусалимскому музею. На втором этаже здания висят теперь ее картины, а на первом этаже - небольшое кафе. Столики стоят на террасе и в саду: тихо, покойно, уютно, и нет ощущения, что находишься в ста метрах от шумной и многолюдной улицы. Птицы летают, цветы цветут, прохлада под деревьями; кажется, что хозяева дома отлучились ненадолго, скоро вернутся, зажгут свет в комнатах, и придут к ним гости, чтобы шумное застолье затянулось до полуночи.
Вот вам совет: если окажетесь в Иерусалиме, посетите этот дом, дом Анны и Авраама Тихо - получите удовольствие.
6
Этого человека редко называли по имени - Йосеф, но всегда - Йоселе, с любовью, почтением и восхищением - Йоселе Розенблат. Он родился на Украине в семье кантора, и с девяти лет "хазндл" - "маленький хазан" пел вместе с отцом в синагогах и концертных залах Европы, с восемнадцати лет начал выступать самостоятельно.
В 1912 году Йоселе Розенблат поселился в США, выступал во многих городах, исполняя хасидские мелодии, синагогальную музыку и еврейские народные песни; его голос -редчайший по красоте и диапазону лирический тенор восхищал современников. Большинство канторских мелодий Йоселе Розенблат сочинял сам; его слава была огромной, по всему миру расходились пластинки с записью его голоса. В 1920-е годы его называли самым популярным евреем мира; когда в США провели опрос, чтобы выявить десять знаменитых евреев Америки, Йоселе Розенблат занял среди них первое место.
Он зарабатывал огромные суммы, но часть денег ушла на неудачные коммерческие проекты, а остаток пропал на бирже во время кризиса 1929 года. И тем не менее, Йоселе не шел ни на какие сделки даже за огромные гонорары, если это шло вразрез с его верой. Когда он выходил на сцену - бородатый еврей в ермолке, из зала слышались порой иронические замечания, но лишь только Йоселе начинал петь, все затихали и слушали, как зачарованные.
В 1933 году Йоселе Розенблат приплыл на корабле на съемки еврейского фильма. Он стоял на палубе, читал псалмы и плакал при виде берегов Эрец Исраэль, домов Хайфы, раскинувшихся по холмам, первых лучей солнца из-за горы Кармель. Йоселе снялся в фильме, выступал с концертами по стране, но в один из дней почувствовал недомогание; его привезли в иерусалимскую гостиницу, где он и умер от сердечного приступа.
На похороны пришли тысячи человек, и Йоселе Розенблата похоронили на Масличной горе. За день до этого он неожиданно сказал сыну: "После моей смерти ты обработаешь заново все мои мелодии. Но я не хочу, чтобы в них ощущалось европейское или американское влияние. Хочу, чтобы это была еврейская музыка". Сын ответил ему: "Что ты говоришь, отец? Тебе всего лишь пятьдесят один год". Но Йоселе повторил: "Не забудь, что я сказал", и вскоре умер. (В новом районе Иерусалима есть небольшая улица имени Йосефа-Йоселе Розенблата, и на табличке с ее названием помечено: "Один из величайших канторов нашего времени".)
Амос Оз, писатель: "Иерусалим в двадцатые-сороковые годы, во времена британского мандата, был городом богатой и разнообразной культуры. Это был город крупных предпринимателей, музыкантов, ученых и писателей. Здесь творили Мартин Бубер, Гершом Шолем, Шмуэль Йосеф Агнон и многие другие великие мыслители и деятели искусства. Порой, когда мы шли по улице Бен-Иегуда или по бульвару Бен-Маймон, отец шептал мне: "Вон там идет ученый с мировым именем"."
