– Партия и вы, Иосиф Виссарионович, учтите, что будущее…
– Да оставь, ты партию в покое! – отмахнулся Сталина и с сарказмом заметил: – Лаврентий, будущим себя утешают слабоумные, прошлым – безумцы, а умные живут настоящим.
– А настоящее таково, Иосиф Виссарионович, – тут же извернулся Берия: – Мы, наконец, вырвем ядовитое жало у змеи Люшкова и надолго отобьем у японских милитаристов желание затевать теракты.
– Ладно, Лаврентий! Значит, говоришь, мышеловка вот-вот захлопнется?
– Да, Иосиф Виссарионович?
Сталин пытливо посмотрел на него и спросил:
– А сыром в твой мышеловке должен стать я?
– Почему вы?! Э-э… Двойник.
– Двойник? А ты ничего не напутаешь?
Берия дернулся, как от удара электрическим током, пенсне сползло на кончик носа, и растерянно захлопал глазами. А Сталин продолжал играть:
– Поэтому не заиграйся с двойником и хорошенько подумай над тем, с кем останешься? Эти кагановичи в тот же день тебя со света сживут.
– Т-товарищ Сталин я не мыслю своей жизни без вас, – пролепетал Берия.
– Это кому-нибудь другому говори. Своя рубашка всегда ближе к телу. Что еще у тебя?
– Все, Иосиф Виссарионович. Разрешите действовать?
– Действуй, Лаврентий, и не забывай: двойная игра всегда плохо кончается, – напомнил Сталин и на том закончил прием.
На следующий день по распоряжению Берии Деканозов с группой сотрудников центрального аппарата НКВД вылетел в Тбилиси, чтобы на месте координировать работу всех служб, вовлеченных в операцию «Капкан для «Самурая». Одновременно с этим из Москвы в Сочи отправился литерный поезд с одним единственным пассажиром, а чуть позже еще один состав.
15 сентября литерный поезд № 1 зеленой гусеницей вполз на пустынный полустанок в пригороде Сочи. Плотная цепь охраны взяла в сплошное кольцо прилегающую территорию. Крыши соседних со станцией зданий заняли снайперы. На дальних подступах разведчики наружного наблюдения наметанными взглядами цедили праздную публику, выискивая среди нее затаившихся террористов, диверсантов и прочий неблагонадежный антисоветский элемент. Все эти сотни напряженных глаз выискивали малейшие признаки опасности, которые могли нести угрозу бесценной жизни того, кто находился в поезде. Того, чья несокрушимая воля вела две сотни миллионов советских граждан к заветной мечте – сияющим вершинам коммунистического будущего – и заставляла в бессильной злобе скрипеть зубами ненавистников советской власти.
Ради нее они – строители новой жизни в СССР – без тени сомнения принимали на веру каждое слово партийных вождей и, надеясь, что счастье не за горами, готовы были и дальше терпеть тяжкие лишения и невзгоды, вызванные коллективизацией и индустриализаций страны. Они, одни – в слепой вере полагали, что так и надо, другие – закрывали глаза на те немыслимые страдания, выпавшие на долю сотен тысяч, усомнившихся в «курсе партии и в ее Рулевом» – заключенных ГУЛАГа, отправленных на «трудовую перековку» за колючую проволоку. То, что произошло со страной за 22 года советской власти иначе, как чудом трудно было назвать.
Россия Романовых, Россия Керенского, бросившая гнить в окопы миллионы крестьян и рабочих, истерзанная бессмысленной и жестокой войной, ставшая в октябре 1917 года советской, поднялась с колен. Они, еще вчера безродные «иваны» и «марьи» – кто был «никем», ставшие «всем», не на жизнь, а на смерть бились за власть, которая дала им мечту о свободном и справедливом обществе. Она окрылила их и вызвала небывалый энтузиазм. За годы первой пятилетки 1928–1932 годов они киркой и лопатой подняли страну из вселенской разрухи: вдохновенным, а не рабским трудом, подкрепленным неуемной жаждой знаний, возрождали себя и ее.
Надменный, сытый Запад снисходительно поглядывал на то, что происходило за «железным занавесом» – этим санитарным кордоном, которым он пытался отгородиться от «коммунистической заразы». Финансовые воротилы лондонского Сити и нью-йорского Уолл Стрита заведомо отвели советской России место на исторических задворках. И какого же было их изумление, когда после второй пятилетки она яркой и привлекательной для человека труда звездой вспыхнула на сером капиталистическом небосклоне.
К 1939 году в СССР полностью удалось ликвидировать безграмотность и для всех, без исключения, граждан ввести всеобщее бесплатное начальное образование. В строй было введено 31 778 школ, в них обучалось 30 миллионов человек – в 1914 году всего 8 миллионов, создано 684 вуза и образованы почти во всех союзных республиках Академии наук, а на Урале и Дальнем Востоке – их филиалы. Помимо них действовали 690 новых научно-исследовательских институтов, в которых трудилось около 100 000 человек.
Советские вожди отдавали себе отчет, что выжить и победить в борьбе с ополчившимся против новой власти в России всем капиталистическим миром можно, только опираясь на культурный и просвещенный народ. В стране стремительно росло количество публичных библиотек. Их книжный фонд увеличился с 8,9 миллионов экземпляров в 1913 году до 95 миллионов в 1934 году. Не только в столичных центрах, но и в провинции один за другим открывались новые музеи: если в 1913 году их было 180, то в 1932 году насчитывалось уже 732. Печатное слово стало одним из главных инструментов политики советской власти, только за пять лет, с 1928 года и по 1932 год, разовый тираж газет вырос с 9,5 до 35,5 миллиона. Газеты издавались на 64 языках народов Советского Союза.
В центре духовной жизни, бесспорно, находились книга и человек, с его духовными исканиями и устремлениями, а не материальными потребностями и меркантильными интересами. Советские люди жили терзаниями Григория Мелехова из «Тихого Дона» писателя Михаила Шолохова, сопереживали лихому комбригу Василию Чапаеву из кинофильма «Чапаев», отдавшему жизнь за советскую власть, от души смеялись вместе с героями Михаила Булгакова из «Мастера и Маргариты».
Все это и предопределило тот колоссальный интеллектуальный взрыв в стране, который привел к небывалому экономическому подъему. За годы первой пятилетки, с 1929 по 1934 год производство промышленной продукции возросло в 2,7 раз по сравнению с 1913 годом. В строй было введено более 1 500 крупных предприятий, таких как Магнитогорский, Нижнетагильский и Кузнецкий металлургические комбинаты. В Харькове, Волгограде, Москве и Горьком подняли с «колышка» и в кратчайшие сроки построили тракторные и автомобильные заводы. На Украине возник мощнейший энергоузел – Днепровская ГЭС. Крупнейшая угольно-металлургическая база была создана на востоке страны – в Кузбассе. Она придала гигантское ускорение развитию промышленности всей Восточной Сибири.
К концу третьего года третьей пятилетки материально-техническая база СССР обеспечила прирост валовой продукции более чем в два раза по сравнению с 1932 годом и в 6 раз по сравнению с 1913 годом. Только Магнитогорский, Нижнетагильский, Кузнецкий и Макеевский металлургические заводы, построенные за годы пятилеток, давали чугуна столько же, сколько все заводы России в 1913 году Продукция машиностроения и металлообработки превысила дореволюционный уровень в 20 раз. К 1937 году по объему промышленного производства СССР занял первое место в Европе и второе в мире.
Эти успехи в сознании советских людей неразрывно связывались с Его именем. К 1939 году Он безраздельно властвовал умами и думами почти 200-миллионного народа и исполином возвышался на вытоптанном партийными чистками и репрессиями ОГПУ-НКВД внутреннем политическом поле. Бывшие соратники по партии: кто по воле Господа, а большинство по Его воле, покаявшись на судебных процессах в преступлениях, которых не совершали, закончили свой земной путь в расстрельных камерах или бесследно сгинули в ГУЛАГе. В живых пока еще оставался главный идейный и личный враг – Лев Троцкий. Выброшенный за границу, он был уже не столь опасен. Но возникла новая, более серьезная, чем Троцкий, угроза, и она не давала Ему покоя.
1 сентября 1939 года военная машина Германии обрушилась на Польшу. Кичливые, высокомерные паны, отказавшиеся осенью 1938 года пропустить через свою территорию дивизии и корпуса Красной армии, готовые идти на спасение Чехословакию, брошенную ее неверными союзниками Англией и Францией на растерзание Гитлеру, теперь расплачивались за постыдное предательство. Вермахт в считанные дни смял оборону польской армии и стремительно продвигался на восток к границам СССР.
В ситуации, когда Великобритания и Франция завели в тупик переговоры о заключении тройственного договора, направленного на обуздание фашистской угрозы в Европе, а Красная армия вела ожесточенные бои с японцами в Монголии на реке Халхин-Гол, советским руководителям ничего другого не оставалось, как начать свою игру, чтобы выиграть время и оттянуть неизбежную войну на западных границах СССР. За неделю до начала Второй мировой войны, 23 августа 1939 года в Москве министры иностранных дел СССР Молотов и Германии Риббентроп подписали советско-германский пакт о ненападении сроком на 10 лет.
