Дмитрий Гаврилов - Древние боги славян

В духовных стихах «О каликах перехожих» святой Николай вообще становится покровителем моряков. Мореходы верили, что «Св. Николай доставит попутный ветер и на некоторое время освободит их от гребли и работы…» (Олеарий, 1906).

«11. Никола-чудотворец, он чудеса сотворял. <…> В морях, в бурях корабль топится там… и он тут плывёт, в этом корабле. „Ну, дедушка, как тут быть? Тонем!“ — „Ничего, не потонем. Я переговорю, помолюсь — и будем мы спасены“. Он только пошёл в комнатку (в корабле там есть комнатки), помолился, поплакал — и буря стала утихать. <…> Приходят к дедушке: „Дедушка, ты знаменитый, как говорится, волхвут!“ („Волхвитами“, „волховитами“ русские старообрядцы Литвы называют самых искусных чародеев)» (По заветам старины, 2005, с. 28).

Миколе, как и Велесу — богу наживы и удачи, посвящает золотую казну Садко. И к нему же обращается за прибавлением богатства и удаче в торговле, причём господь Бог явно поставлен на одну ступень со святым Николаем:

Похож Никола на волохатого Велеса и обликом. Иногда Никола не назван по имени, и похоже, что такой вариант былины более древний, но по образу «белыя седатыя старика» мы без труда понимаем, о ком идёт речь:

Кроме того, «стар-матёр человек Микола» покровительствует при заговорах, а функции его, судя по их текстам, в точности совпадают с функциями древнего Велеса (Чародейство. Волшебство…, 1998, с. 151, 295, 321). В дополнение к уже упомянутым заговорам от зверя лесного и на сохранение скота приведём такие: «Святый Николае отворяет морскую глубину, поднимает железные врата, залучает от раба Божия усови аду в челюсти». «Святой Николай, ты разрушаешь горы, разрушаешь камни. Разрушь горе, колдовство, чародейство, зависть, ненависть, сделки, сглаз, от плохой минуты рабу Божьему не на час, не на два, а навсегда».

«Зимний Микола едет на санях». «Ехал в санях Микола, просил ночлега. Обещал приехать в мае на телеге». На санях Чудотворец является под Новый год под именем Морозко. Характерно, что в эпоху «развитого православия» гроб с телом усопшего в восточнославянских деревнях продолжали ставить на сани (Велецкая, 2003). Смерть и поныне ассоциируется с холодом, поэтому неудивительно, что зимние духи в двоеверческой традиции носят навьи имена (от *мр — Мороз, Морозко) (Ончуков, № 108). Они привечают добрых и трудолюбивых людей, а злых замораживают или позорят.

Морозко, или же Дед Мороз, дедушка Смерть, в народном двоеверии соответствует именно Николаю-угоднику. Сегодня мы наблюдаем и вовсе нетрадиционные трансформации этого древнейшего образа.

Никола Чудотворец чаще встречается либо на дороге (он, как и Гермес, Меркурий, Один, пилигрим, дорога — его вотчина), либо в лесу, где он покровительствует животным, подобно всё тому же Велесу (или лешему — см. «Николо Дубеньский» (Ончуков, № 139), «Николо Дуплянский»).

Велес — бог по преимуществу северный. Значит, и искать подобные сказы о нём необходимо в соответствующих сборниках: там меньше наслоений. Традиция не умирает… Среди предреволюционных изданий хотелось бы выделить собрание «Сказки и песни Белозерского края». Уже в первом томе сборника братьев Б. и Ю. Соколовых содержатся «Николай Чудотворец и Иван купеческий сын» (Сказки и песни Белозерского края. 1999, с. 368–375; 162–167; 236–238; 446–449); «Савелей богатой и Микола Милостивой»{26}; «Мужик несчастной и Микола Милостивой»{27}; «Николай Чудотворец»; «Завистливый поп и Николай Чудотворец»{28}. В самом деле, Николай со всей языческой откровенностью научает уму-разуму и служителей христианской церкви, выступает, как и Илья Муромец, покровителем (голи), того обездоленного, нищего класса русского народа, который сам не способен противостоять бесчинствующей власти и которому остаётся лишь смеяться или уповать на Николу.

Совокупность разнообразных функций Николы нашла отражение в следующем мифологическом в общем-то рассказе Генриха Штадена (немца, служившего опричником при Иване Грозном) о походе Грозного на Псков в 1570 г.: «Великий князь (Иван Грозный) отдал половину города (Пскова) на грабеж, пока он не пришел ко двору, где жил Микула (Mikula). Этот Микула — прожиточный мужик (Kerls); живет во Пскове во дворе один, без жены и детей. У него много скота, который всю зиму ходит во дворе по навозу, под открытым небом, растет и тучнеет. От этого он и разбогател. Русским он предсказывает многое о будущем. Великий князь пошёл к нему на двор. Микула же сказал великому князю: „Довольно! Отправляйся назад домой!“ Великий князь послушался этого Микулы и ушел от Пскова обратно в Александрову слободу» (Штаден, 1925, с. 54). Никола, с одной стороны, олицетворяет собой материальный достаток, он связан со скотом, он прорицает, а с другой — выступает как защитник народа, причём противостоит в этом качестве княжеской власти; спасение Пскова при посредстве Николы закономерно выглядит как чудо.

Никола-Велес лукав и часто не только оставляет в дураках Илию-Перуна (Смирнов, 2003, № 54), но и подставляет под мужицкие палки самого Иисуса (Зеленин, 2002, с. 409–410). Знаменательно, что это противопоставление могло не только чётко осознаваться в русском народном православии, но и восприниматься как грех. Успенский отмечает: «Так, сибирский крестьянин Артемий Сакалов, записывая (в середине XVIII в.) свои грехи, кается в том, что в минуту невзгод у него вырвалась фраза: „Владыко человека лупит, а Никола видит и не отнимет“» (Покровский, 1979, с. 54).

Николе, как и Трикстеру, приписывается способность. противодействовать верховной небесной власти. Никола выступает как крестьянский и вообще народный святой, покровитель народа, отмечает Успенский. Эта демократическая сущность Николы очень ярко проявляется в русских переделках греческих сказаний о нём, когда, например, в греческой версии святой Николай помогает корабельщику, но в русской — крестьянину, и где Никола может именоваться даже «смердовичем», «мужицким заступником» (Tschizewskij, 1957, s. 613).

Достаточно характерно также фольклорное определение Николы как «бурлацкого бога»: «„Батюшка Никола — Бурлацкой бог“; „Мыкола-икона, Бурлацький бог“», — отмечает Успенский со ссылками на разных дореволюционных авторов. «Подобное восприятие

Николы, — заключает он, — соответствует восприятию Волоса как бога „всей Руси“» (Иванов, Топоров, 1973, с. 56; Иванов, Топоров, 1974, с. 45, 62).

Словом, можно утверждать, что функции Николы Чудотворца в период двоеверия у славян совпадают с основными чертами бога-трикстера, подобного Гермесу и Велесу. По-видимому, этот образ находит полное выражение в индоевропейском фольклоре и Северной Традиции — в текстах, относящихся к смене социальных эпох или смене базовых мировоззренческих парадигм.

В большинстве случаев Трикстер, несмотря на его разрушительную роль, рассматривается как герой положительный и результат его работы Трикстера до момента смены социально-культурной системы, в конечном счёте тоже идёт во благо.

Представление о благе, связанном с Велесом, как раз и сохраняется в простом народе, пожалуй, дольше всего: «У былыя часы свойская жывёла была сімвалам дастатку і багацця. Старажытнаславянскае слова „скотніца“ азначала „скарбніца“. Той, да каго Вялее „меў ласку“, жыў у дастатку, сыта і заможна. Жывёла складала важную частку гандлю. Нездарма ў беларускіх гаворках словам „тавар“ называецца не толькі предмет гандлю, але і свойская рагатая жывёла. У выніку „бог статку“ стаў апекуном гандлёвага люду, часцей купецтва. Пераапрананне ў звяроў, гулянні падчас зімавых святаў і масленіцы — водгулле святаў у гонар Вялеса» (Ляўков, 1992, с. 71–72).

— «Скотий бог», хозяин леса и Дикой Природы вообще.

— Бог волшебства и охотницкой магии, оборотень.

— Навий бог, ипостась Старого Бога, хозяин потустороннего мира, в том числе мира Предков-Дедов.

— Трикстер, инициатор культурного героя или Белого Бога, соучастник Творения.

— Податель богатства, связанного с промыслом. Бог торговли и достатка.

— Бог путей-дорог, перекрёстков. Проводник путешественников, в том числе и на Тот Свет.

— Бог мудрости и знания, владелец истины.

— Бог искусства и культуры.

— В одной из ипостасей Лунный бог (Месяц), ведущий счёт времени.

Главный вопрос в этой связи: действительно ли Велес и Чернобог — разные имена одной сущности?