Эти чрезвычайные меры позволили Пертинаксу исполнять обещания, данные им при вступлении в должность, в том числе и обязательства предыдущего правления в части выплаты денежных наград и раздач. Средства, вырученные от продажи шутов и конфискации их имущества, он потратил на подарки воинам. Он также: "установил награды для людей, находящихся в походе, заплатил долги, которые он сделал в первое время по вступлении во власть, выделил определённую сумму на общественные работы, назначил деньги на исправление дорог, заплатил очень многим жалованье за прошлое время".
Однако денег всё равно не хватало и Пертинаксу, "вопреки собственному заявлению" пришлось взимать поборы, введённые Коммодом. "Образовавшуюся в течении девяти лет задолженность по выдаваемому государством (на основании установлений Траяна) содержанию он, отбросив всякую щепетильность, объявил недействительной. Он вернул всем имения, отнятые Коммодом, но не даром".
При этом во всех слоях общества зрело недовольство. Как-то так получалось, что народ экономил, и император тоже экономил, но, экономя вместе с народом, он, Пертинакс, в то же время, становился всё богаче и богаче.
Недовольны были преторианцы. Они, кстати, были недовольны с самого начала. Когда Пертинакс впервые переступил порог Палатинского дворца: "трибун в первый день просил у него пароль, он дал такой: "Будем воинами", тем самым выражая своё порицание бездеятельности предшествовавшего времени; этот пароль он давал и раньше, во всех тех случаях, когда командовал войском". Автор жизнеописания Гельвия Пертинакса Юлий Капитолин замечает: "Этого упрёка воины не стерпели и стали немедленно думать о смене императора".
Недовольны были бывшие преторы: "Так как Коммод своими бесчисленными номинальными назначениями внёс беспорядок в среду бывших преторов, то Пертинакс провёл сенатское постановление и велел тех, которые не исполняли должности претора, а получили её номинально, считать ниже тех, кто действительно был претором (чем вызвал огромную ненависть среди пострадавших от принятого им решения)".
Недовольны были вольноотпущенники, проданные мальчики, наложницы и шуты.
Недоволен был народ, вынужденный экономить.
Недовольство ожидаемо вылилось в заговор. Императором намечался консул Квинт Помпей Сосий Фалькон. Заговору способствовало то обстоятельство, что Пертинакс, по долгу службы, вынужден был часто покидать Рим. У Фалькона, надо отметить, претензии к Пертинаксу возникли ещё с того момента, когда тот, выступая в сенате в связи с провозглашением Августом, выразил свою особую признательность префекту претория Квинту Эмилию Лету. На что консул Фалькон ответил новоизбранному Августу: "Каким ты будешь императором – мы заключаем из того, что позади тебя мы видим Лета и Марцию, слуг Коммода в его преступлениях". Пертинакс тогда сказал Фалькону: "Ты молод, консул, и не понимаешь необходимости склоняться перед обстоятельствами. Они повиновались Коммоду против воли, а как только представилась возможность, они показали, каковы были их постоянные желания".
Интригу против императора затеял префект претория Лет. Он, как часто случается, уже раскаивался в своём опрометчивом поступке и раскаяние его, не в последнюю очередь, возрастало оттого, что Пертинакс: "бранил того как подателя глупых советов по некоторым вопросам".
Впрочем, заговор Фалькона провалился. Своевременно возвратившийся в Рим Пертинакс помешал сенату провозгласить консула императором. "Фалькона он, однако, пощадил и испросил у сената согласие оставить его безнаказанным. В дальнейшем Фалькон спокойно прожил, пользуясь своим состоянием, и умер, оставив наследником сына".
Другим повезло гораздо меньше. Больше всего пострадали преторианцы: "на воинов произвело тяжкое впечатление то, что Пертинакс во время дела Фалькона приказал на основании показаний одного раба казнить многих воинов". Такого к себе отношения они не стерпели и: "вот триста вооружённых воинов, построившись клином, направились из лагеря к императорским палатам. Воины нагрянули к Пертинаксу, когда он распределял обязанности между дворцовой челядью, и прошли по портику Палатинского дворца до того места, которое называется Сицилией и столовой Юпитера. Узнав об этом, Пертинакс выслал к ним префекта претория Лета. Однако последний, уклонившись от встречи с воинами, вышел через портик, закрыл голову и удалился домой. Когда же они прорвались во внутренние покои, Пертинакс вышел к ним и успокоил их длинной и убедительной речью. Историк Геродиан пишет, что Пертинакс обратился к воинам с такими словами: "Быть мне убитым вами, – сказал он, – в этом нет ничего значительного или тяжкого для старца, достигшего – со славою – глубокой старости – ведь всякой человеческой жизни неизбежно положен предел; вам же, слывущим стражами и охранителями государя, самим стать убийцами и запятнать свои правые руки кровью не только единоплеменной, но и императорской – смотрите, как бы это не оказалось в данный момент нечестивым, а впоследствии – опасным. Ведь я не сознаю за собой ничего, чем бы я вас огорчил. Если вы испытываете неудовольствие по поводу смерти Коммода, то ведь нет ничего удивительного в том, что его, человека, постигла смерть. Если же вы думаете, что это случилось по злому умыслу, то в этом нет моей вины; вы знаете, что я вне всякого подозрения и в такой же степени, как и вы, не ведаю, что тогда произошло, так что если вы что-то подозреваете, предъявляйте обвинение другим. Но всё же, хотя он и скончался, у вас не будет недостатка ни в чём, что может быть дано пристойным образом и по заслугам, без насилия надо мной и без грабежа".
Но некий Таузий, из тунгров (тунгры (Tungri, Τούγγροι) – германское племя. Перейдя на левый берег Рейна, заняло земли эбуронов в Gallia Belgica. Тунгры вошли в состав провинции Germania Secunda), своими речами вновь пробудив у воинов гнев и опасения, метнул в грудь Пертинаксу копьё. Тогда, молясь Юпитеру Мстителю, Пертинакс закрыл свою голову тогой и был добит остальными. Эклект, убив двоих воинов, погиб вместе с ним. Прочие же дворцовые спальники (своих он, став императором, отдал своим выделенным детям) разбежались. Многие рассказывают, будто воины ворвались в спальню и там убили Пертинакса, бегавшего вокруг ложа. "Воины, убившие его, насадили его голову на пику и понесли её через весь город в лагерь".
Как водится, гибели Пертинакса предшествовали нехорошие знамения: "За три дня до того, как он был убит, ему показалось, что он видит в водоёме человека, бросающегося на него с мечом в руках. Утверждают, что в тот день, когда он был убит, в его глазах не было видно зрачков с отражающимися в них, заметными для смотрящих в глаза образами. Когда он приносил жертву перед ларами, раскалённые угли потухли, хотя обычно они воспламеняются. Как было сказано выше, в жертвенном животном не было найдено ни сердца, ни главной части. За день до его смерти были также видны днём около солнца очень яркие звёзды. Сам он, говорят, был виновником знамения, указывавшего на то, что Юлиан будет его преемником: когда Дидий Юлиан представил ему своего племянника, за которого он помолвил дочь, Пертинакс обратился к молодому человеку с наставлением уважать своего дядю: "Уважай моего сотоварища и преемника". Дело в том, что Юлиан был его сотоварищем по консульству и преемником по проконсульству".
Император Публий Гельвий Пертинакс был убит 28 марта 193 года н.э. Правление его длилось восемьдесят семь дней.
После убийства Пертинакса в Городе начались волнения. Одни ждали наступления тирании, другие искали убийц императора. Преторианцы заперлись в лагере. Когда обстановка более-менее разрядилась, и преторианцы увидели, что мстить им никто не собирается, они: "выведя самых громкоголосых из своей среды, объявляли о продаже императорской власти, обещая вручить власть тому, кто даст больше денег, и с помощью оружия беспрепятственно провести его в императорский дворец".
На призыв преторианцев откликнулись двое: Тит Флавий Сульпициан и Марк Дидий Сальвий Юлиан Север. Причём Дидий Юлиан опоздал к началу торгов: "Юлиан, узнав о созыве сената, пришёл вместе со своим зятем в сенат, он нашёл двери запертыми и встретил там двух трибунов, Публиция Флориана и Векция Апра, которые стали убеждать его занять свободное место. Когда он стал говорить им о том, что уже провозглашён другой император, они задержали его и повели в преторианский лагерь. Когда они прибыли в лагерь, там префект Рима и тесть Пертинакса Сульпициан произносил речь на сходке и требовал для себя императорской власти. Юлиан, стоя на стене, давал непомерные обещания, но его никто не хотел впускать. Сначала Юлиан уговаривал преторианцев не делать императором того, кто отомстит за Пертинакса, а затем написал на таблицах, что он восстановит память о Коммоде. Тогда он был впущен в лагерь и провозглашён императором; преторианцы просили только не причинять никакого зла Сульпициану за то, что он хотел стать императором".
