- Да, да, обязательно! Скажите, что я очень прошу...
- Подь сюда, Татьяна! - позвал отец и, не услышав ответа, повысил голос: - Не спишь ведь, чего прикидываешься!
- Не сплю, - спокойно сказала Татьяна, беря из рук отца трубку.
- Я же тебе все сказала, Илья. Зачем ты устраиваешь эти психологические эксперименты среди ночи? Правильно тебе сказал папа: стань же наконец мужчиной! Назло мне женись на молодой и красивой. За тебя всякая пойдет...
Муж, видимо, что-то говорил в ответ, Татьяна нетерпеливо перебивала его, потом заявила:
- Ну, хватит мелодрамы, Илья! Мы разбудили Димку. Если хочешь, во время зимних каникул приезжай к нему в гости или забери его на неделю к себе... - и положила трубку.
Лежа на своей неудобной раскладушке, Иван Егорович слышал, как дочь чиркала спичкой, прикуривая сигарету, почувствовал терпкость табачного дыма, которым потянуло из комнаты, и отчетливо понял, что судьба Татьяны всерьез надломилась. Что не вздорный это ее каприз, не случайная размолвка с мужем, а самый настоящий крах ее семейной жизни.
"А ведь от Сергея Урманова Танюшка бы не ушла..." - с легким оттенком злорадства подумал Иван Егорович.
Тут припомнились ему скорбные дни апреля шестидесятого, когда хоронили в Севастополе отставного каперанга Прокофия Нилыча Урманова. На поминках обнаружилось, сколько уважения людского заслужил бывший матрос с миноносца "Твердый", старый большевик, соратник Сергея Лазо, потом командир корабля возрожденного Тихоокеанского флота. Тесным-тесно было в просторной его квартире, а посередке поминального стола лежала груда телеграмм со всех концов страны нашей. Вместе с Иваном Егоровичем и Татьяной Трофимовной Русаковыми проводили в последний путь Нилыча оба их сына, только вот дочь Татьяна не осмелилась приехать, хотя и ей отбивали телеграмму.
А Сергей, видать, ждал ее, все смотрел на Русаковых и не решался спросить о Татьяне. Все не мог забыть безответной своей любви. Был он тогда капитан-лейтенантом, а нынче, Андрей написал, ходит во вторых рангах, скоро крейсер получит под свое командование. Умом и характером пошел весь в отца, жаль, что в личной жизни парню не повезло. Женился было на очень пригожей, говорили, да недолго пожилось ему с молодой супругой...
Иван Егорович сердито заворочался на скрипучей раскладушке, потом попросил вполголоса:
- Дай-ка и мне сигарету, Татьяна.
- Тебе нельзя, папа, - сухо откликнулась дочь. - И не уговаривай меня, я все-таки врач.
Глава 2
Спуск на воду корабля большой праздник для завода. Именинниками чувствуют себя все - от директора до слесарного ученика. Но главный именинник, конечно, строитель. Потому-то вырядился нынче Павел Иванович Русаков в лучший свой костюм, прикрепил на левой стороне пиджака орден Трудового Красного Знамени и две медали.
Шура, жена Павла, заботливо отутюжила брюки, хотя и не преминула заметить:
- Опять костюм послезавтра в химчистку тащить, ведь обязательно заляпаешься...
- "Горделивый" толкаем со стапеля, женушка! - обнял ее Павел. Такого корабля еще на свете не бывало, а ты - химчистка!
- Не серчай, Павлуша, я же просто к слову, чтобы поберегся... Я так рада за тебя, умница ты мой! - Жена ласково погладила его гладко выбритую щеку.
- То-то же...
- Андрей с Сережей приезжают на спуск? - спросила Шура.
- Про Андрея не знаю, а Сережа обязательно будет. Корабль на воде не может быть без командира!
- Уговори его у нас остановиться. В Юриковой комнате поселим.
- Попробую, мать, только ты его знаешь, он на садовой скамье переночует, чтобы никого не побеспокоить. Да и номер Сереге заказан в нашей заводской гостинице.
- Все одно уговори!
- Попробую, мать. А теперь целуй меня и отправляй!
Возле подъезда Павла Русакова ждала машина. Шофер Вася, недавний флотский старшина, по случаю праздника надел матросскую форменку с темными квадратиками на месте споротых погон.
- Двинули помаленьку, Василек, - сказал Русаков, устраиваясь на переднем сиденье.
- Вы который корабль спускаете, Павел Иванович? - вырулив на прямую улицу, спросил шофер.
- Такой самый первый, браток... - ответил Русаков и усмехнулся, припомнив, с какой робостью изучал тактико-техническое задание на постройку "Горделивого". Жутковато становилось от мысли, что надо создавать технический шедевр. Ни дать ни взять настоящий завод-автомат на плаву, со своей электростанцией, конвейерными линиями, счетно-решающими устройствами. Один впечатлительный журналист назвал будущий крейсер "Авророй" военно-технической революции на флоте. Громко, конечно, но сравнение это не так уж далеко от истины...
- А я на подлодке служил. Рулевым-сигнальщиком... Оттого вот и теперь баранку кручу...
- Лодки тоже отличные корабли. Призраки глубин - так, кажется, называли их в первую мировую войну. Тогда они на самом деле были почти неуязвимы. Только для нашего крейсера эти призраки страшны не будут, он их за много миль обнаружит. И тогда придется спасаться им, а не ему...
- Так уж и спасаться, - недоверчиво хмыкнул Вася. - А если у них дальноходные торпеды?
- Хоть ракетоторпеды, все равно я бы им не позавидовал.
Вася хотел было возразить Русакову, но раздался прерывистый свисток автоинспектора, который красноречивым жестом приглашал автомашину на обочину.
- Я извиняюсь, товарищ депутат, - козырнул Русакову милиционер, увидев эмалевый значок на лацкане пиджака. - Но ваш водитель нарушил правила. Совершил двойной обгон...
- Там же какая-то инвалидная коляска стояла... - попытался оправдаться Вася.
- Коляска тоже самодвижущееся средство, - строго оборвал его инспектор. - Ваши права, товарищ водитель!
- Послушай, друг, - по-простецки обратился Русаков к милиционеру. Ты нас не огорчай сегодня. Праздник у нас на заводе - новый корабль со стапеля сходит. В следующий раз ты его вдвое строже накажешь. Лады?
- Так вы с судостроительного? То-то туда городское начальство направилось... Ладно, по такому случаю дырку в талоне колоть не стану. А вот номерок запишу на память. Смотри у меня, - погрозил он пальцем шоферу. - Снова попадешься - не отвертишься!
Дорожный инцидент ничуть не огорчил Русакова. Он дружески потрепал шофера по плечу.
- Ничего, Василек, бывает. Это я тебя отвлек. Машину поставишь, приходи на стапель. Я тебя приглашаю.
- Спасибо, Павел Иванович.
До начала рабочего дня оставалось еще более получаса, но в заводоуправлении было людно. Русаков направился прямо к директору.
- Сам уже здесь? - спросил он секретаршу.
- Полон кабинет гостей, - кивнула та на обитую коричневым дерматином дверь. - Велел вам сразу заходить.
- А вот и герой дня пожаловал! Не торопишься, Пал Иваныч!
- Кто долго запрягает - быстро едет потом, Константин Сергеевич!
Директор, невысокий и худощавый (начальственным был у него только голос, басовитый и раскатистый), представил Русакова гостям. Тот с удивлением увидел среди них старшего брата Андрея в новенькой, совсем еще не обмявшейся адмиральской тужурке.
- Здравствуй, Павлуха!
- Андрей!.. Здравия желаю, товарищ адмирал! Представляется инженер-капитан третьего ранга запаса Русаков по случаю... Что за случай, ты сам знаешь! - И, не выдержав шутливо-официального тона, обнял брата за шею. - Когда произвели?
- Два месяца назад, перед днем Военно-Морского Флота.
- И даже телеграммы не дал!
- Хвастаться не привык.
- Батя тоже не знает?
- Скоро буду в Москве, покажусь.
- Выходит, я на тебя работаю?
- "Горделивый" будет плавать в моей эскадре.
- Под командой Урманова?
- Пока командиром планируется он.
- Почему пока?
- Пока ты достроишь корабль, ему могут предложить что-нибудь другое.
- Ну и болваном будет, если согласится! С такого трамплина, как наш крейсер, он и тебя перепрыгнет!
- Вот ему самому это и скажи. Он с минуты на минуту заявится.
- Павел Иванович, - прервал разговор братьев директор завода, - у тебя все готово? Шампанское не забыл?
- Целый ящик припас, Константин Сергеевич.
- Ящик ни к чему, бутылки достаточно.
- Одну о форштевень, остальные по бокалам разольем.
- Коллективку хочешь учинить? При высшем партийном руководстве города?!
- Кого же крестной матерью выбрали, Константин Сергеевич? - подал голос секретарь горкома партии, до того с улыбкой слушавший забавный разговор.
- Марью Даниловну Сапожникову. Она сорок лет на стапеле трудилась. Теперь на пенсии, но по-прежнему в коллективе, молодежь учит.
- Достойная кандидатура.
- Ну что ж, товарищи заводчане, - сказал директор, - гости остаются у меня, а хозяева по местам! Собираемся без четверти десять на смотровой площадке.
В вестибюле заводоуправления Павел Русаков увидел высокого морского офицера в модно скроенной тужурке с широким - от уха до уха - козырьком и вздернутой тульей.
- Сергей! - окликнул он моряка.
- Здравствуй, Павлуха! Сколько лет, сколько зим!
