Для создания устойчивого общественного порядка было недостаточно только грубой силы. Нужно было исправить ситуацию, которая привела к восстанию, упорядочить ситему дани, превратив ее в налоговую систему. В 946 г. Ольга определила «уроки» и «погосты» — размеры дани, которую обязаны платить подвластные племена, и места, куда дань должна была свозиться — административные центры. Именно с этого момента можно говорить о том, что на Руси установилась государственность и сложилась ее территориальная конфигурация[15]. Установление погостов и упорядочение сбора дани положили начало устойчивой административной системе Руси. Поэтому так важны альтернативы, выбор которых происходил в это время. Первая в нашей истории реформа позволила надолго стабилизировать внутреннюю жизнь страны и перейти к решению более важной задачи — культурной консолидации империи.
В середине Х века Русь представляла собой неустойчивый конгломерат земель, народы которых говорили на близких друг другу славянских, а также на финских наречиях. У них были свои «наборы» местных божков, свои предания о старине глубокой — собственная культурная традиция. Единой культуры не существовало, а значит — Русь могла исчезнуть в любой момент, распавшись на несколько совершенно разных народов. Ольга первой из русских правителей поняла важность сплочения подвластных ей народностей вокруг идеи, способной увлечь людей (по крайней мере правящую элиту). Такой идеей в то время могла быть только религия — прежде всего монотеистическая. Выбор был широк. Рядом находился могущественный иудейский Хазарский каганат. Географ Л.Гумилев потратил немало сил, чтобы доказать, будто это иудейское государство было в то время средоточием мирового зла, центром единой сети еврейской торговли, раскинувшейся от Франции и Испании до Китая и принесшей миру огромные бедствия[16]. Автор повествования об этой средневековой «сионистской угрозе» вынужден руководствоваться принципом «надо исследовать не источники, а историю событий»[17]. Впрочем, если обратиться к источникам (которые географ противопоставляет истории), и эта теория Л.Гумилева рассыпается. Достаточно вспомнить, что испанские евреи узнали о существовании Хазарского каганата только накануне его гибели[18]. Говорить о единой координируемой иудейской системе, охватившей Евразию, не приходится.
Ясно одно — хазары творили в отношении соседей то же самое, что и большинство народов того времени. Они, как и мадьяры, немцы, греки, не отличались благородством, защищая свою культуру и свою веру. Иудаизм был гордостью хазар — ведь это была самая древняя монотеистическая религия. Но для Ольги хазары были опасным соседом–противником, и подпадать под их гегемонию она не желала. Дальше на юге располагались могущественные исламские страны, иногда выступавшие союзниками Руси в набегах на Византию. Но их культурное влияние к северу от Черного моря было невелико, а обычаи казались русичам дикими. Иное дело Византия. Ее культурное превосходство было несомненно. От византийских священников Кирилла и Мефодия пришла на Русь грамота. Глубокий исследователь истории русской церкви А.Карташев доказывает, что этим великим просветителям удалось еще в 60–е гг. IX в. основать в Киеве и первую христианскую общину[19] (посланники западной ветви христианства появились здесь только сто лет спустя). Не удивительно, что именно к грекам (византийцам) направилась Ольга «за верой» в 957 г. В то же время утверждение А.Карташева о том, что уже в начале Х в. христиаство «уже культурно завоевало весь русский народ и его государственную головку»[20] выглядит очевидным преувеличением и не имеет надежной опоры в источниках (автор гипотезы напрямую отождествляет грамотность и принадлежность христианству). Христианство было одним из вероисповеданий языческой Руси, и это позволяет нам видеть за событиями середины Х в. еще одну, крупнейшую в истории Киевской Руси историческую альтернативу. Принятие веры страной в середине века еще не было предопределено.
Константинопольское посольство Ольги было трудным. Позднее возникла красивая легенда о том, что Ольга поразила византийского императора своей красотой, и стала христинакой лишь для того, чтобы отразить его домогательства (император стал крестным отцом, и потому не мог быть женихом). Вслед за А.Карташевым подвергнем эту историю сомнению. Ольга была уже очень немолода. Согласно византийским источникам ей пришлось долго дожидаться аудиенции у императора[21]. И несмотря на это она все же крестилась и убедила принять христианство часть своих приближенных. Грустная картина, разительно отличающаяся от авантюрного романа, зафиксированого в летописи (летописцу было важно сохранить политическую честь княгини) (Е.Холмогоров пытается заступиться за летописную версию, «перенеся» крещение Ольги из 955–957 гг. в 944 г.[22]. Для этого он смещает летописные даты. И все же традиционная дата, а значит и цепь соытий, на сегодняшний день представляется более обоснованной).
Если летописная Ольга — хитрая женщина, принявшая христианство неискренне, то реальная Ольга — мудрый политик, оказавшийся выше личных обид, глубоко принявший новое учение. В крещении Ольга приняла имя Елены — матери Константина Великого, вместе с сыном крестившего жителей Римской империи. Согласимся с Е.Холмогоровым, что в этом имени была целая программа — намерение добиваться крещения Руси. Сложные отношения с Византией привели к надеждам заручиться поддержкой Запада. В 961 г. в Киев прибыл еписком Адальберт. Но его миссия полностью провалилась, и германцу с трудом удалось выбраться с Руси. Попытки подчинить страну римскому престолу вызвали здесь возмущение.
Здесь мы снова видим возвращение западнической альтернативы в развитии Руси, которая уже провалилась в 945–946 гг. Что если бы епископ Адальберт оказался осторожней, терпимее и упорнее в своем начинании. Если бы ему удалось связать Русь с Римом, то после великого раскола 1054 г. страна оказалась бы в орбите католической культуры.
Но этого не произошло. С 957 г. православие стремительно распространяется в правящей элите Руси, хотя на пути его полного утверждения будет еще немало опасных поворотов. В отличие от массовых и не всегда добровольных крещений, которые предпринимал князь Владимир, Ольга действовала осторожно и почти ненасильственно, закладывая фундамент будущего храма русской культуры.
Наследник Игоря Святослав, сын Ольги, формально правил с 945 по 972 год. Реальной властьюна Руси он, однако, не располагал. Дремучая лесная Русь его не очень интересовала. Святослав получил языческое воспитание, и к религиозным увлечениям матери относился скептически. Он был варягом. А варяг не привязан к дому — его манят далекие земли. Но если дальние дали влекут князя — берегись страна. Вокруг него собираются все искатели приключений, витязи, которые при других условиях защищали бы страну. В 965 году молодой князь собирает ближнюю дружину, она собирает большую дружину, то есть свою челядь и свое окружение, и эта воинственная масса движется на восток, громить Хазарский каганат.
Казалось бы, разгром хазар — великое достижение (многие историки так и считают). Но вот проблема — с момента гибели каганата степь превращается для славян в сплошуню «линию фронта». Если вы едете на Русь Х века с запада или северо–востока, то никакой гарницы не встречаете, там Русь плавно перемешана с окрестными народами, а с юго–востоком граница прочерчена очень четко, и не пограничными столбами, а разницей между распаханными землями и степью. При этом граница очень подвижна. Русичи все дальше и дальше распахивают степь. Но этим они лишают возможности жить там своих соседей — степняков, которые пасут скот. Следовательно, у степняков другая задача — отодвинуть степные пространства как можно дальше на север, к границе леса. Но, если русичи вырубают лес и распахивают его, то степняки могут попытаться отодвинуть и пашню, сжигая и разоряя поселения земледельце–славян, а их самих уводя в рабство. Эти два типа хозяйства оказываются враждебны друг другу. Задача степняков — продлить Великую степь как можно дальше на запад и север.
Степь эта тянется от Китая и заселена множеством кочевых племен, постоянно теснящих друг друга. Те, кому не повезло, кого выдавили на крайний запад, к границам Руси, ведут наступление на распаханные земли. До 965 года Хазарский каганат частично сдерживал, частично брал под свой контроль кочевые племена. Когда в причерноморье прорвалась часть воинственных печенегов, они постоянно чувствовали хазар у себя за спиной, и поэтому не могли предпринимать широкомасштабных походов на Русь. Конечно, у Руси были плохие отношения с Хазарским каганатом. Время от времени хазары нападали на Русь, но они не угрожали земледельческой культуре как таковой.
