В протоколах Политбюро с грифом «строго секретно» часть вопросов повестки дня приведена без текста принятого постановления с указанием «Решение – особая папка», что означало отнесение этого решения к категории «совершенно секретно». Принятые на заседании и в период между заседаниями Политбюро «совершенно секретные» решения оформлялись в отдельный «особый протокол». Большинство «особых протоколов» Политбюро ХIII – ХV созывов имеет, наряду с общим, дополнительный порядковый номер, в 30-е гг. эта делопроизводственная практика прекратилась, поскольку фактически на каждом заседании Политбюро рассматривались вопросы, относимые к категории «особая папка». «Особый протокол» не включал в себя ссылок на иные («строго секретные») решения и записи о присутствующих на заседании (см. ниже), в остальном не отличаясь от обычных («строго секретных») протоколов Политбюро.
В начальной части «строго секретных» протоколов Политбюро приведены сведения о присутствующих на заседании членах и кандидатах в члены Политбюро, членах и кандидатах в члены ЦК ВКП(б), членах Президиума ЦКК, а также представителей заинтересованных ведомств. Вместе с тем эти приводимые в протоколах данные носят заведомо односторонний характер, поскольку неизвестно, присутствовал ли упомянутый в протоколе партийный или государственный деятель при обсуждении конкретного внешнеполитического вопроса, включенного в его повестку дня, или же его участие в заседании носило более ограниченный характер. Соответствующая протокольная запись по существу позволяет лишь утверждать, что то или иное лицо отсутствовало на интересующем нас заседании Политбюро, так как оно не было включено в перечень присутствующих. В своих комментариях авторы учитывали эти данные (как и содержащиеся в протоколах Политбюро сведения о пребывании его членов в отпусках или длительных командировках), однако сочли излишним расширять общий объем предлагаемой работы за счет введения в его документальную часть списков присутствующих на заседаниях Политбюро. Такой подход представляется тем более оправданным, что большинство рассматриваемых решений было принято вне заседания Политбюро (путем «опроса», либо «решения»). К тому же полные списки присутствующих на заседаниях Политбюро членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК ВКП(б), ЦК и ЦКК ВКП(б) за 1930–1940 гг., почерпнутые из протоколов Политбюро, приведены в сборнике документов «Сталинское Политбюро в 30-е годы»[12].
Фрагменты из машинописных копий протоколов Политбюро (номер и название постановления с указанием докладчика либо органа, вносящего проект решения, текст постановления, указание на направление выписки) приводятся в точном соответствии с использованным документом, включая сохранение орфографии (в том числе при передаче фамилий, политико-географических названий), пунктуации и особенностей оформления (подчеркивание, используемые сокращения). На протяжении 20-х гг. оформление постановлений Политбюро в беловых экземплярах (машинописных копиях) протоколов прошло несколько стадий с небольшим варьированием в рамках каждой из них. В 1928 г. в делопроизводстве Политбюро отказались от традиционных подзаголовков «Слушали» (с указанием пункта повестки дня и докладчиков) и «Постановили» (с изложением решения). При этом в протоколах конца 1928 – начале 1929 г. сохранялось характерное для предшествующей системы фиксации разделение на два столбца основных элементов – пункта повестки дня и собственно текста постановления. С весны 1929 г. структура протокола обрела окончательную форму сплошного изложения с абзацными отступами при фиксации каждого элемента, акцентированной подчеркиванием названия пункта повестки дня и формулы «выписки(а) посланы(а)[13]». В результате тематическое название пункта окончательно обрело функцию названия постановления Политбюро. Поскольку эти различия лишены содержательного характера, при публикации фрагментов протоколов Политбюро конца 1928 – начала 1929 г. деление на столбцы не воспроизводится.
При оформлении машинописных копий протоколов заголовок постановления (название пункта повестки дня) и указание на лица или органы, внесшие вопрос на рассмотрение Политбюро, как правило, давались в одну строку (без абзацного разделения), в некоторых случаях в две, еще реже фамилии авторов инициативных документов перечислялись в столбик (по одной в строке). Аналогичное различие наблюдается в «особых» протоколах при оформлении перечня лиц, внесших представление в Политбюро или которым «выписки посланы»: перечисление давалось столбцом либо в один абзац через запятую. При воспроизведении в тексте соответствующих фрагментов протоколов Политбюро эти особенности не учтены; как и в большинстве изученных копий, имена лиц и названия учреждений даны в том же абзаце, что и пункт постановления, адресаты выписок перечислены в строку через запятую[14].
Комментарии к решениям Политбюро основаны на привлечении материалов самого Политбюро и переписки его членов (Сталина, Ворошилова, Кагановича), Оргбюро и Секретариата ЦК ВКП(б), органов ЦКК ВКП(б), а также центральных органов исполнительной власти – наркомата по иностранным делам, наркомата торговли (с 1930 г. – внешней торговли), наркомата по военным и морским делам (с 1934 г. – наркомата обороны) и Штаба РККА и отдельных документах других ведомств (наркомата рабоче-крестьянской инспекции, ОГПУ (с 1934 г. – НКВД), наркомат путей сообщения и др.). Большую часть из них составляют документы НКИД СССР, хранящиеся в Архиве внешней политики Историко-документального департамента МИД РФ, а также отложившиеся в фондах высших партийных органов в РГАСПИ. Корпус этих материалов складывается из следующих групп.
– Записки и доклады наркома НКИД и членов Коллегии НКИД, направленные в Политбюро ЦК ВКП(б) («сессию», или «инстанцию», согласно терминологии, принятой в дипломатической переписке). Большинство использованных исходящих документов НКИД представляют собой незаверенную машинописную копию с делопроизводственными (в некоторых случаях – и с содержательными) пометами. Представленные в Политбюро записки с 1930 г. были адресованы Генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И.В. Сталину либо Секретарю ЦК ВКП(б) Л.М. Кагановичу, в отдельных случаях – Секретарю ЦК ВКП(б) П. П. Постышеву. Несмотря на то, что в некоторых случаях Секретарь ЦК ВКП(б) В.М. Молотов председательствовал на заседаниях Политбюро и подписывал соответствующие протоколы, адресованных ему записок и докладов НКИД выявить не удалось. Как правило, обращение к Секретарю ЦК ВКП(б), в тот момент руководившему работой Политбюро, сопровождалось указанием «Копии – членам Политбюро» либо «копии тт. Молотову и Ворошилову», «копии т. Кагановичу и Молотову» и т. д. (соответствующее указание в заголовке записки приводится в примечаниях к цитируемому документу).
– Запросы членов Коллегии НКИД и руководителей Отделов НКИД в ОГПУ (с 1934 г. – НКВД) СССР («ближним соседям») и НКВМ (НКО) СССР (точнее, в подчиненное ему IV (Информационно-статистическое) Управление Штаба РККА – «дальним соседям»), а также руководителям иных высших органов управления (ВСНХ, НКВТ, НКФ, НКЛес, Госбанк СССР и т. д.). В тех случаях, когда предлагаемое НКИД решение непосредственно затрагивало интересы другого ведомства, либо было инициировано им, копия записки НКИД в Политбюро ЦК ВКП(б) направлялась руководителю соответствующего наркомата или органа власти.
– Выписки из протоколов заседаний Коллегии НКИД, содержащие постановления по конкретным вопросам взаимоотношений СССР с зарубежными странами. В связи с отсутствием доступа к материалам Коллегии НКИД, ее аутентичные протоколы получить не удалось. В связи с этим, сведения о решениях Коллегии получены из хранящихся в фондах референтур НКИД СССР выписок (в некоторых случаях содержащие секретарские записи об «особом мнении» ее членов по отдельным обсуждавшимся вопросам), а также из дипломатической и ведомственной переписки.
– Политические письма наркома, его заместителей (членов Коллегии), а также заведующих Отделами НКИД полпредам СССР. Наряду с шифрованной телеграфной перепиской (неопубликованные материалы которой использовать в настоящей работе не удалось), эти письма являлись основным каналом передачи указаний как НКИД, так и высших партийно-государственных органов для исполнения полномочными представителями СССР. Согласно распределению обязанностей между руководителями НКИД СССР, курирование 1 Западного отдела (до 1929 г. – Отдела Польши и Прибалтики) возлагалось на Б.С. Стомонякова. Руководство деятельностью 2 Западного отдела (сфера ответственности которого включала отношения СССР с Румынией и Чехословакией) до официального назначения на пост наркома осуществлял М.М. Литвинов, с осени 1930 г. эта функция была передана новому первому заместителю наркома Н.Н. Крестинскому. Большая часть текущих указаний НКИД формулировалась и (или) передавалась полпредам СССР в упомянутых странах Б.С. Стомоняковым и Н.Н. Крестинским, подписывавшими инструктивные письма (проекты писем обычно составлялись в соответствующих Отделах НКИД). В случае отсутствия курирующего отношения с данной страной члена Коллегии, директивные письма полпредствам исходили от другого члена Коллегии. Письма полпреду направлялись и от имени заведующего Отделом, однако, обычно они не были посвящены политическим вопросам. В таких случаях, как правило, письмо обязательно подписывал и один из референтов Отдела. Если отправляемый в полпредство документ подписывался заведующими разных отделов, подписи референтов не требовалось. Реже заведующий Отделом подписывал письмо вместо члена Коллегии (например, в случае, когда отправление почты совпадало со срочным вызовом члена Коллегии в Кремль).
