Это можно считать еще одним подтверждением того факта, что по отношению к Карлу Анжуйскому у последующих поколений возникла некоторая аберрация зрения. Вызвана она, видимо, в первую очередь тем, что большинство хронистов, писавших о Карле и его правлении, принадлежало к его политическим противникам. Историки позднейшего времени продолжили эту традицию, поскольку они, во-первых, опирались в основном именно на эти свидетельства, враждебные Анжуйскому дому, а во-вторых, нередко руководствовались собственным «романтическим» подходом к событиям давних времен, перенося на них позднейшие представления о национально-освободительной борьбе. (В первую очередь это относится, наверное, к наиболее известной широкому читателю работе о заключительных годах правления Карла I — «Сицилийской вечерне» Стивена Рансимена.) В результате поражение Карла на Сицилии заслонило многие его предыдущие победы и успехи, в том числе и тот простой факт, что, став за 40 лет своей деятельности в качестве государя обладателем многочисленных владений, от Анжу до остатков Отремера, Карл Анжуйский к концу жизни утратил лишь одно из них, хоть и очень заметное — остров Сицилию. Все остальные территории, подвластные Карлу, перешли его сыну и потомкам последнего. И если они и были впоследствии утрачены (как, например, владения на Ближнем Востоке и Балканах), то уже не по вине основателя Анжуйской династии. Если подводить баланс успехов и неудач Карла как государя, то первые, несомненно, перевесят. Впрочем, к этой теме мы еще вернемся, говоря о сицилийских событиях. Пока же путь Карла к королевской короне только начинался.
ГЛАВА IV.
Колесо Фортуны: вверх
…Завоеватель должен принять две меры предосторожности: прежде всего позаботиться о том, чтобы род предыдущего государя был уничтожен, а затем проследить за сохранением прежних законов и налогов, и тогда завоеванные территории сольются с исконным государством завоевателя в одно целое за самое короткое время.
Никколо Макиавелли
Картина четвертая. Наследие Отвилей
ЛЕТОМ 911 года войско норманнов, или викингов — северного народа (точнее, группы племен), от страха перед набегами которых дрожала вся Западная Европа, — осадило Шартр на севере Франции. Былая империя Каролингов находилась тогда в глубоком упадке, разбитая на множество уделов многочисленными потомками великого императора, враждовавшими между собой. Западной частью франкских земель в то время правил король Карл III, прозванный позднее Simplex — «Простоватый» или «Простачок». Карл не был глуп, и большая часть его бурного правления ознаменовалась скромными, но все же успехами. Однако в конце жизни король из-за своей доверчивости стал добычей врагов, заключивших его под стражу, — отсюда и нелестное прозвище. Но в 911 году до этого было еще далеко.
Епископ Шартрский, руководивший обороной города, обратился к королю за помощью. Им удалось сколотить коалицию с участием графов Роберта Нейстрийского и Ричарда Бургундского и совместными силами нанести 20 июля 911 года у стен Шартра норманнам серьезное поражение. Тем не менее на полный разгром норманнов рассчитывать не приходилось, и Карл заключил с их предводителем Роллоном сделку. Вождь-язычник согласился креститься, взял в жены дочь короля Гизелу и стал вассалом своего тестя, получив от него в лен обширные земли по берегам Сены с центром в Руане, которые, впрочем, норманны и без того занимали. По преданию, гордый Роллон не желал поцеловать ногу короля, как того требовала церемония оммажа, и приказал сделать это за него одному из своих приближенных. Грубый викинг не стал наклоняться, а попробовал поднести ногу Карла к своим губам, в результате чего король потерял равновесие и упал на спину{160}. Роллон до конца своей долгой жизни соблюдал условия соглашения, хотя под конец, как утверждают некоторые хронисты, повредился рассудком и одновременно приносил человеческие жертвы скандинавским богам и денежные пожертвования христианским церквям{161}.
Большинство этих подробностей приводится в нормандских хрониках, написанных через сто и более лет после описываемых событий, так что трудно сказать, насколько достоверны детали договора между франкским королем и северными пришельцами. Как бы то ни было, 911 год стал для норманнов переломным: значительная их часть во главе с Роллоном осела на севере Франции, положив начало герцогству Нормандскому. С той поры его обитателей и их потомков логичнее называть нормандцами, что мы и будем делать впредь. Норманнам в целом и нормандцам в частности предстояло сыграть большую роль в истории средневековой Европы. Одному из возможных потомков Роллона, Вильгельму Бастарду (он был незаконнорожденным), довелось в 1066 году высадиться на побережье Англии, разбить войско тамошнего короля и положить начало новой династии, войдя в английскую историю под именем Вильгельма I Завоевателя. Другие норманны, или, как их называли в тех краях, варяги, сыграли в IX–X веках важную роль в становлении русских княжеств. Некоторые из них добрались до Константинополя, где служили в гвардии византийских императоров. Нас же интересует еще одна группа нормандских рыцарей, направившаяся в начале XI столетия покорять совсем другие края — юг Италии.
Существуют различные версии того, как и когда первые нормандцы появились в южных районах Апеннинского полуострова. Согласно одной традиции, основывающейся на многотомной «Истории норманнов» монаха-бенедиктинца Амата из Монте-Кассино (конец XI века), в 999 году группа нормандских паломников, возвращавшихся из Иерусалима, оказалась в городе Салерно в тот момент, когда на него совершили набег арабские пираты. Северяне помогли местному князю Гвемару III отбить нападение, причем воевали с такой храбростью и яростью, что Гвемар не только богато одарил их, но и призвал остаться в Салерно. Те отказались, но, вернувшись в Нормандию, рассказали соплеменникам о богатых землях на далеком юге, что и положило начало приливу нормандцев в Средиземноморье. Другая версия связана с 1016 годом, когда группа нормандских паломников повстречала на горе Гаргано, где расположена древняя святыня архангела Михаила, некоего Мелуса из Бари — вельможу, который вел многолетнюю борьбу с византийскими властями, в чьих руках находилась Апулия — область на крайнем юго-востоке Италии. Согласно хронике Вильгельма Апулийского, также написанной в конце XI века, Мелусу удалось убедить нормандцев принять участие в войне с византийцами{162}. Вскоре в Апулию прибыло небольшое нормандское войско, состоявшее в основном из безземельных рыцарей, младших отпрысков своих родов.
Хотя боевые действия не всегда складывались удачно для пришельцев, они в конце концов приобрели репутацию отличных воинов, а главное — проявили способность лавировать между многочисленными силами, боровшимися за господство на итальянском юге. Как отмечает Джон Норвич, «разделяясь, меняя союзников и противников во всех мелких стычках, в которые они оказывались втянуты, и принимая почти неизменно сторону победителей, они не давали никому из соперников слишком усилиться; поддерживая всех, они добились того, что не поддерживали никого; продавая свой меч не тому, кто предлагал наивысшую цену, но любому покупателю, они сохраняли для себя свободу действий»{163}. Тем самым нормандцы, несмотря на свою немногочисленность — изначально речь шла лишь о нескольких сотнях воинов, — вскоре стали силой, с которой были вынуждены считаться все: Византия, стремившаяся сохранить остатки своих владений в Италии; арабы, владевшие Сицилией и совершавшие регулярные набеги на побережье Апеннинского полуострова; германские императоры, то и дело приходившие с войском в Италию, дабы усилить там свои позиции; местные князьки, в основном ломбардского происхождения[88]; наконец, папство, всегда нуждавшееся в союзниках, чтобы в случае нужды противостоять всем вышеперечисленным. Первым нормандским графом в Италии считается Райнульф Дренго, получивший в 1030 году от Сергия IV Неаполитанского за свою службу во владение графство Аверса.
Среди нормандцев, которые постепенно начали смешиваться с местным рыцарством, выделялись братья из семейства Отвилей (фр. Hautville, лат. Altavilla). Их история — типичный для XI–XIII веков пример возвышения представителей пришлого мелкого рыцарства на окраине Европы, где подобные люди, обладая смелостью, предприимчивостью и удачей, могли рассчитывать на такое приумножение богатств и политического влияния, какого никогда не достигли бы на родине. Отвили[89] — сыновья некоего Танкреда, владевшего относительно небольшим наделом в окрестностях нормандского городка Котантен. Танкред выделялся из своей среды чрезвычайной многодетностью, точнее, тем, что практически все его дети дожили до взрослого возраста. У родоначальника Отвилей от первого брака было пятеро сыновей и дочь, от второго — еще семеро сыновей и дочь.
