Они, между прочим, несколько раз повторяли произведенные в Варшаве лютости над несчастными малороссиянами, несколько раз варили в котлах и сжигали на угольях детей их на виду родителей, предавая самих отцов лютейшим казням» [85] .
А вот деловой документ – донесение царю белгородского воеводы: «Их [казаков. – А.Ш. ] крестьянскую веру нарушают и церкви Божие разрушаются, и их побивают и жен их и детей, забирая в хоромы, пожигают и пищальное зелье, насыпав им в пазуху, зажигают, и сосцы у жен их резали, и дворы их и всякое строение разоряли и пограбили» [86] .
Патологическая жестокость польских панов нисколько не мешала им твердить на весь мир о варварстве московитов.
В России смертная казнь была отменена в 1741 г. императрицей Елизаветой Петровной. Екатерина II ввела смертную казнь, но число казней можно пересчитать по пальцам. А вот квалифицированной казни с 1741 г. в «варварской» России не было ни одной.
Замечу, что в Европе виновных в столь зверских убийствах, какие творили просвещенные паны, уже в XIX веке до суда отправляли на психологическую экспертизу. Ну а сейчас, в XXI веке, паны-садисты – герои польского эпоса.
А теперь перейдем к прочим «шляхетским вольностям». Так, любой пан со времен королей Пястов и до 1815 г. мог сформировать частную армию. Численность ее зависела исключительно от содержимого кошелька оного пана. Пан мог вооружить ее артиллерией, как полевой, так и осадной. Мог устроить орудийный завод в своем поместье. Паны строили крепости, иной раз даже приглашая для этой цели французских инженеров, которые считались тогда лучшими в мире фортификаторами.
Из какого же контингента составлялись частные армии? В первую очередь из голозадой голодной шляхты. При необходимости магнат мог любого хлопа произвести в шляхтичи. В этнической Польше и в Малороссии в XV–XIX веках существовали десятки еврейских контор, где за небольшую сумму могли состряпать любую родословную, причем на самом высоком техническом уровне.
При необходимости в частные армии нанимались иностранцы, в первую очередь немцы. В XVII–XVIII веках у панов большим спросом пользовались драгуны, дезертировавшие из русской армии.
Если польский король объявлял войну иностранному государству, то каждый пан был волен участвовать или не участвовать в ней. Несколько раз в XVI–XVIII веках польский сейм объявлял, что Речь Посполитая нейтральна, это, мол, польский король ведет свою частную войну.
Ну а если заведомый агрессор вторгся в Польшу? То и тогда пан имел право решать, за кого воевать – за неприятеля или за своего короля.
Вторжение неприятеля в польские пределы – немцев, шведов, русских – почти всегда приводило к междоусобице панов, воевавших между собой. Вот, к примеру, сейчас белорусские националисты любят говорить о «геноциде белорусского народа», совершенном русскими войсками в 1654–1655 гг. Утверждают, что «русские варвары» убили половину населения современной Беларуси. Причем откуда взята эта цифра, нам никто не говорит. Так что эти 50 процентов – сплошная «липа». Тем не менее война была чрезвычайно кровавая. При этом русские войска без особых потерь заняли западные районы Речи Посполитой, а местные паны в большинстве своем принесли присягу царю Алексею.
Но вот несколько месяцев спустя многие паны решили вернуться назад, к своему «крулю». Началась отчаянная война между польскими подданными и русскими подданными панами. И тем, и другим было плевать и на «круля», и на царя. Драка шла за земли, замки и хлопов. В довершении всего в Белоруссию хлынули многие тысячи казаков Хмельницкого, тоже, кстати, бывшего подданного Речи Посполитой. В этом междусобойчике было убито во много раз больше людей, чем в сражениях между регулярными русскими войсками и королевской армией.
Мне до сих пор не удалось встретить ни одного случая, чтобы польские короли в XVII–XVIII веках казнили хоть одного знатного пана за участие в войне на стороне иностранного государства. Знатных панов начали казнить лишь с конца XVIII века в ходе восстаний против «русских поработителей».
Формально в Речи Посполитой имелись суды, которые должны были судить шляхту. Но подавляющее большинство панов «плевали на них с высокой колокольни», даже наш «эмигрант» Андрей Курбский быстро сориентировался и стал игнорировать судебные решения. Мало того, публичное издевательство над польской фемидой в XVII–XVIII веках стало модным. Так, некий пан Самуил Лящ (Лащ) за убийство шляхтичей, изнасилование их жен и дочерей, захваты имений был приговорен польскими судами 236 раз к баниции (изгнание из страны) и 37 раз к инфамии (лишении чести). Приговоры тогда писали на пергаменте. Не лишенный юмора пан Лящ собрал приговоры и велел сшить из них себе кафтан. В оном кафтане Лящ появился в Кракове на балу у короля и даже сетовал дамам, что-де кафтан у него коротковат.
Итак, шляхта могла сама решать, на чьей стороне ей воевать в случае конфликта между Польшей и иностранным государством. Ну а если король и сейм заключали мир с соседней державой? Ну, тогда пан мог вести свою частную войну. О частных войнах панов с Россией в XVI – начале XVII века мы уже говорили. Ну, а внутри страны вести частные войны сам Бог велел! И вот столетия паны жили «по понятиям».
Обратим внимание: поводом же ко всем казацким войнам XVI–XVIII веков в Малороссии становился очередной панский беспредел.
Жила-была в городе Остроге семья мещанина Наливайко. У него было два сына, старший Дамиан (Демьян) состоял придворным попом у князя Константина Острожского. А младший Северин служил пушкарем в частной армии у того же Константина Острожского и отличился в войне Острожского против казаков Косинского. Все бы было хорошо. Отличил бы его пару раз Острожский, и стал бы Северин польским шляхтичем, и воевало бы его потомство 400 лет с Россией, а сейчас служило бы в войсках НАТО. Но судьба-индейка распорядилась иначе. У старика Наливайко был небольшой участок земли в Гусятине. Он приглянулся богатому шляхтичу Калиновскому. Пан не долго думая захватил надел, а старика велел избить палками так, что тот на следующий день отдал Богу душу.
Узнав о гибели отца, Дамиан нашел утешение в монашестве, а Северин взялся за саблю. Казачья война под началом Северина Наливайко велась с 1 июля 1594 г. по 24 мая 1596 г. Замечу, что Наливайко, равно как и другие казацкие вожди, вел себя с панами по-пански – сажал на кол, убивал их детей, насиловал панн и паненок. Как говорится, «с волками жить – по-волчьи выть».
Польский шляхтич чигиринский подстароста Даниэль Чаплинский в 1645 г. напал на хутор Субботово, принадлежавший его соседу чигиринскому сотнику Богдану Хмельницкому. Чаплинский захватил гумно, где находилось четыреста копен хлеба, и вывез его. Но хуже всего было то, что подстароста умыкнул любовницу сотника. Богдан недавно овдовел и вроде не прочь был жениться еще раз. Скорей всего причиной налета и был спор из-за бабы, а не из-за копен хлеба. К тому же Чаплинский велел высечь плетьми десятилетнего сына Богдана, после чего мальчик расхворался и вскоре умер.
Польские историки изображают Богдана свирепым монстром. Увы, он рассвирепел потом. А поначалу Хмельницкий оказался до смешного законопослушным человеком, занудой и сутягой. И пошел по судам всех инстанций. Надо ли говорить, что с подстаросты Чаплинского все пустые хлопоты Богдана – «как с гуся вода».
Наконец пришлось обратиться в последнюю инстанцию. Богдан Хмельницкий с десятью казаками в январе 1646 г. прибыл в Варшаву и лично бил челом королю Владиславу на обидчиков своих.
По сведениям московского лазутчика Кунакова, бывшего в то время в Варшаве, старик Владислав посетовал Хмельницкому на свое бессилие перед беспределом панов. Король одарил казаков сукнами, а Хмельницкому, кроме того, подарил саблю со словами: «Вот тебе королевский знак: есть у вас при боках сабли, так обидчикам и разорителям не поддавайтесь и кривды свои мстите саблями; как время придет, будьте на поганцев и на моих непослушников во всей моей воле».
А через два месяца королевская сабля вылетела из ножен на майдане в Сечи, и в ответ взметнулись сотни сабель запорожцев.
Секс был не последним аргументом в совращении русского дворянства. Ведь в сексуальном отношении нравы православных русских в XIV–XVI веках, как в Московском государстве, так и в ВКЛ, были более чем суровы. Хотите, называйте это целомудрием, хотите – ханжеством или сексофобией, суть от этого не меняется.
Дабы избежать поношений со стороны квасных патриотов, я приведу обширные цитаты из официального источника – журнала «Родина», учредителями которого являются Правительство РФ и Администрация Президента РФ.
«Любые формы интимных контактов воспринимались как блуд. Не был исключением и секс между супругами. Любое начало интимной жизни рассматривалось как растление души и тела, понижение нравственного состояния человека. Приведем типичные примеры начала исповедного чина. «Как чадо и братие, впервые растил девство свое и чистоту телесную осквернил, с законною женою или с чужою». «Как в первых растлил девство свое: блудом ли или с законною женою, ибо блуд бывает всякий» (Вопрос мужам и отрокам / «А се грехи злые смертные…». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России. Документы и исследования. М., 1999. С. 62, 63)…
