- Вы, Константин Васильевич, - сказал Чернышев, - хоть и не плохо владеете английским языком, но я рекомендую вам приобрети словарь английского языка. Всякие случайности могут быть в России.
Однажды Константин отправился на набережную Сены, где близ площади Согласия расположились знаменитые на весь мир парижские букинистические ларьки, где можно разыскать самую редкостную, порой уникальную, книгу.
Переходя от ларька к ларьку, Константин вдруг услышал веселое восклицание:
- О мсье!.. Бонжур!.. Здравствуйте!.. Вы еще не уехали в Россию?
Константин вздрогнул. Он с недоумением оглянулся на низенького опрятного старичка с седенькой бородкой...
- Вы меня не узнаете? - приветливо спросил старичок. - Версаль помните?.. Я вашим гидом тогда был.
- Ах, вот как! - воскликнул Константин, вспоминая. - Извините, не узнал...
Он действительно забыл об этом мимолетном знакомстве. Сейчас он старался вспомнить, как фамилия этого старичка. Словно догадываясь об этом, старичок пояснил:
- Меня зовут Льенар... Луи Льенар... А вас, пардон, я тоже забыл, как зовут...
Константин мгновение молчал, мучительно вспоминая, как назывался он в тот раз старику и, не вспомнив, торопливо заговорил:
- Рад вас встретить, господин Льенар. Нет ли у вас английского словаря?
Старик ответил:
- Достану, завтра будет, приходите.
И они расстались.
Потом, перед тем, как идти к Льенару, Константин разыскал Воробьева и спросил его, как он тот раз в Версале назвал себя старику.
- Забыл, забыл совершенно, - сокрушенно развел Константин руками.
- А я помню, - хмуро ответил Воробьев. - Вы назвали себя Матвеевым, доцентом института...
- Какого?
- Вы не сказали, какого именно.
- Отлично! - повеселел Константин. - До свиданья!.. Я пойду к этому букинисту.
Льенар, завидев еще издали Константина, приветственно потряс рукой.
- Есть, мсье! Достал! Вот она! - он вынул из-под прилавка отлично переплетенную толстую книгу.
- Я вам очень благодарен, господин Льенар.
- Не благодарите, - польщенно улыбался Льенар. - Если разрешите, мсье...
- Матвеев, - подсказал Константин.
- Вот именно! - вскочил обрадованный старик. - Вспомнил. Матвеев!.. Если разрешите, мсье, я надпишу на книге свой автограф. Пусть останется вам память о старом парижском букинисте Луи Льенаре...
- Я буду вам признателен.
Старик что-то надписал на титульном листе книги и подал ее Константину:
- Прошу вас, мсье.
- Мерси. Сколько я должен заплатить за нее?
- Нет!.. Нет!.. Это мой вам сувенир, - ответил старик. - Память о Париже.
- Чем я заслужил такую любезность с вашей стороны? - несколько растроганный спросил Константин.
- А просто так, - широко улыбнулся старик. - Понравились вы мне... Люблю русских, люблю Россию... О Шарль! - вдруг вскочил он, завидя молодого человека лет тридцати, подходившего к ларьку. - Ты зачем сюда?
- Дело есть, отец, - усмехнулся Шарль.
- Это мой сын, - отрекомендовал старик молодого человека Константину. - Помните, я вам рассказывал о нем... Хороший врач и коммунист... Познакомься, Шарль, это мсье из Советской России. Я их с товарищем встретил в Версале. Помнишь, я тебе говорил о них?..
- Милый мой старик, - смеясь, прижал отца к своей груди Шарль. - Ну разве я в состоянии все упомнить, что ты мне говоришь о разных твоих знакомствах? Ведь ты же у меня добрейшей души человек. Во всех людях, которые ему встречаются, он хочет видеть только хорошее, - обернулся он к Константину. - К несчастью, часто получается наоборот. Сколько уж раз его надували пройдохи, с которыми он знакомился... Пардон, это к вам, конечно, не относится. Вы из Советского Союза?
- Да, - кивнул Константин.
- Очень рад познакомиться, - пожал руку Константину молодой француз. - Я бывал у вас, в Союзе. Великолепная страна. Величайшая, давшая миру Ленина...
Заговорили о России, о русских.
- А вы давно были там? - спросил у Шарля Константин.
- Совсем недавно, в прошлом году. Еще сохранились свежие впечатления... Как врач, я очень интересовался практической постановкой медицины в Советской России... Я переписываюсь с одним профессором-хирургом. Его фамилия Мушкетов. Вы не знаете такого?..
- Не знаю, - ответил Константин. - Но слышал, что замечательный хирург.
- Это очень крупный ученый. Он известен не только у вас, в Советском Союзе, но и в других странах. Например, его труд по восстановительной пластической хирургии переведен у нас во Франции... Вы не в Москве живете?
- В Москве.
- Не будете ли вы так любезны, - проговорил Шарль, - передать ему от меня вот этот сувенир в знак моей признательности к нему и большого уважения? - Он взял с прилавка отца прекрасно оформленную, с обильными иллюстрациями книгу. - Мы, отец, с тобой сочтемся. Профессора Мушкетова легко найти в Москве. Я дам вам его адрес.
- Пожалуйста, - сказал Константин неохотно. - Передам. "Возиться еще с этими передачами, - подумал он. - Да черт его дери, пусть дает. Выброшу где-нибудь".
- Может, это затруднит вас? - нерешительно проговорил молодой француз, почувствовав в голосе Константина нотку недовольства.
- Нет, отчего же? - торопливо заговорил Константин. - Любезность за любезность. Я так обязан вашему отцу...
- Вот адрес профессора, - записал на клочке бумаги Шарль, - здесь же и телефон его...
* * *
Наконец, заграничные паспорта были получены, в дорогу все приготовлено.
На следующий день рано утром к отелю "Венеция", в котором жил Константин, подкатил блестящий черный лимузин. Выскочив из кабины, шофер распахнул перед Чернышевым дверцу. Но тот не вышел из автомобиля.
- Пойдите, Андре, - лениво сказал шоферу Чернышев, - на третий этаж в номер пятьдесят три. Там живет мистер Брейнард. Помогите ему снести чемоданы.
- Все будет исполнено, мсье. - И шофер побежал в подъезд.
Через пять минут он вынес из отеля два поскрипывающих новой кожей объемистых желтых чемодана.
Вслед за шофером появился Константин в широком бежевом пальто, в велюровой коричневой шляпе. Он тоже нес вместительный саквояж. Шофер, положив чемоданы в багажник, распахнул перед ним зеркальную дверцу машины.
- Пожалуйте, мсье!
- У вас невероятно шикарный и важный вид, - расхохотался Чернышев. Одобряю. Везде и всюду пускайте пыль в глаза. Это здорово действует на психологию дураков... Главное, никогда не скупитесь, щедро разбрасывайте деньги. Это тоже производит впечатление, особенно на женщин. Андре, сказал он по-французски шоферу, - поезжайте на вокзал Сен-Лазар.
Машина мягко скользнула вперед.
- Могу вам сообщить по секрету, - буркнул по-русски Чернышев, Воробьев уже в Турции.
Константин молча указал глазами на спину шофера.
- Не беспокойтесь, - усмехнулся Чернышев. - Он по-русски ни слова не понимает.
На вокзале Сен-Лазар группа корреспондентов была уже в сборе. Константин раскланялся с ними, но не подошел к ним, а стал в стороне с Чернышевым.
- Предупреждаю, Константин Васильевич, - говорил ему Чернышев, давайте играть по-честному. Если надуете, то вас пристрелят наши же агенты. Вы должны честно выполнить два мои условия, а потом вы вольны будете делать все, что вам заблагорассудится. Пожелаете остаться в России - пожалуйста.
- Я честный человек, - проворчал Константин. - Никого не собираюсь обманывать.
- Даже РОВС? - насмешливо спросил Чернышев.
- Ну, положим, РОВС - другое дело, - мрачно улыбнулся Константин. Господа из РОВСа много мне разных инструкций надавали, а денег - ни копейки. Я вам прямо скажу: я служу тому, кто мне хорошо платит. Вы мне заплатили хорошо, значит, вы мой хозяин.
- Правильно! - фамильярно хлопнул Чернышев ладонью по плечу Константина. Ну вот, кажется, ваши коллеги уже пошли в вагон. Попрощаемся, Константин Васильевич. Дай бог вам удачи! Имейте в виду, деньги на ваш счет в банк уже перечислены...
- До свиданья, - пожал его руку Константин. - Думаю, все будет в порядке.
Взяв саквояж, Константин пошел вслед за шофером, понесшим его чемоданы в вагон. Шел Константин с независимым видом, с гордо поднятой головой, но сердце его беспокойно щемило. Что-то ждет там, впереди, на родине?
XXIV
Пионером сплошной коллективизации крестьянских хозяйств в Советском Союзе по праву является Хоперский округ на Дону. Отсюда началось колхозное движение. Округ этот партией и правительством был объявлен округом сплошной коллективизации. Здесь был проведен опыт полного кооперирования сельского хозяйства, а затем уже этот опыт быстро распространился по всей стране.
Но не так легко все давалось. Кулачество яростно сопротивлялось, шло на террор. Немало в то время пало жертв от рук озверевших кулаков. Несмотря на это, новая жизнь, как весеннее половодье, бурно заливала Донщину, всю страну. Ломались вековые устои старой деревенской жизни, повсюду закипела большая созидательная работа.
Мощная волна сплошной коллективизации, хлынувшая с Хопра и пронесшаяся по всему Дону, докатилась и до Дурновской станицы, взбаламутила казаков.
