своих подданных [592]. Без комментариев.
9. Весьма любопытную версию – к сожалению, без указания имени её автора – мы встретили в Интернете: Аттал завещал царство Риму, возможно, с целью улучшить положение своих подданных и избавить их от бессмысленного кровопролития [593]. Да, нельзя исключить, что Аттал III понимал неизбежность поглощения его страны римлянами, даже помимо его воли и с большим кровопролитием. Но точно так же он должен был понимать, что господство чужого и чуждого пергамцам народа никак не сможет улучшить их положение.
10. Аттал завещал царство Риму добровольно и без давления со стороны Рима [594]. Однако имеются и противоположные мнения. Ещё более ста лет назад Г. Дюкудре полагал, что Рим заставил признать себя наследником Аттала III [595]. Завещание, вероятно, следует приписать энергичным усилиям ловкой и вероломной римской дипломатии [596]. Завещание было составлено не добровольно, оно – особая форма римской «мирной» экспансии [597]. Последнее предположение представляется нам обоснованным, но оно нуждается в дополнительной аргументации.
Заканчивая обзор историографического аспекта проблемы, мы вынуждены констатировать некий историографический тупик. Во-первых, многие объяснения в историографии выглядят неубедительно. Во-вторых, Диана Боудер пишет: «Мотивы завещания неясны» [598]. Джозеф Свэйн: «Мы не знаем ни времени, ни обстоятельств, при которых он написал завещание, и не можем объяснить его мотивы» [599]. Ф. Старк: «Мотив этой щедрости царя никогда не будет установлен» [600]. О.Ю. Климов констатирует «неутешительный вывод о том, что загадка последнего царя Пергама до сих пор так и не решена» [601], и соглашается с А. Шервин-Уайт, что затянувшаяся в науке дискуссия по завещанию Аттала не в состоянии добавить что-либо существенное [602]. Видимо, к такому неутешительному выводу пришли многие современные учёные, т. к. 1930–1960‑е гг. дали много публикаций по интересующей нас теме, но затем наступило явное затухание интереса к ней и дискуссии о завещании Аттала.
С этим трудно смириться. И мы рискнём, никоим образом не претендуя на истину в последней инстанции, попытаться добавить всё-таки что-нибудь существенное.
Для этого необходимо затронуть прежде всего дипломатический аспект проблемы, обращая внимание на то, что ускользнуло от внимания исследователей. Достоверно известно пять случаев царских завещаний в пользу Рима. 1. В 155 г. до н. э. Птолемей Эвергет завещал Киренское царство Риму, если умрёт бездетным [603]. Смысл завещания состоял в том, чтобы сделать для Птолемея IV Филометора, правителя Египта, бесполезным убийство своего брата Эвергета, ведь в случае его смерти Кирена досталась бы не Египту, а Риму. Сенат одобрил это завещание, т. к. не хотел, чтобы Кирена была присоединена к Египту. Не исключено, что сами римляне подсказали Эвергету такой ход, чтобы оградить его от притязаний Египта, дать ему гарантии личной безопасности, стать гарантом выполнения последней воли царя, а при удачном стечении обстоятельств (бездетность царя) получить Кирену.
2. Завещание Аттала в 133 г. до н. э.
3. Завещание Птолемея Апиона в 96 г. до н. э. По нему Кирена действительно перешла в руки римлян.
4. Завещание Птолемея Х Александра I в 88 г. до н. э. [604] Впоследствии оно использовалось римской дипломатией для давления на египетское правительство и обоснования законности присоединения Египта к Римской державе.
5. Завещание Никомеда IV Филопатора в 74 г. до н. э., по которому Рим мирным путём, без войны, прибрал к рукам Вифинию.
Проблема царских завещаний в пользу Рима – настолько сложная и важная тема, что она настоятельно требует специальной отдельной работы. Ограничимся кратким выводом. Поскольку завещание Аттала – лишь одно из пяти, то здесь уже нельзя говорить о случайности. Скорее – речь идет о тенденции. Обкатав саму идею на завещании киренского царя в 155 г. до н. э., римляне успешно применили её к Пергаму в 133 г. до н. э. и ещё трижды использовали в дальнейшем.
Всё это не может быть просто случайным совпадением. Можно утверждать, что среди богатого арсенала дипломатических средств и приёмов, с помощью которых римляне завоевали полмира, есть место и для завещаний вассальных царей, которые использовались римским сенатом для увеличения территории Римского государства. Это позволяет под новым углом взглянуть на основные принципы римской внешней политики. Не приходится сомневаться, что завещания были инициированы самим Римом и их появлению предшествовала кропотливая работа сената по их подготовке. В том числе – соответствующая «психологическая обработка» царей.
В своё время ещё Э.Д. Гримм обратил внимание на обстоятельство, почему-то проигнорированное последующими поколениями учёных, – на реформы Тиберия Гракха нужны были деньги, которых в казне просто не было. И тут очень кстати подошло завещание Аттала, чему сенат был рад, т. к. казна пуста, а богатый Пергам – выгодное поле деятельности для римских откупщиков и торговцев [605]. Но Тиберий хотел показать сенату, что нельзя бороться с всемогущим представителем народа, и потребовал, чтобы пергамские деньги пошли только на его реформу, отчего нобили пришли в бешенство [606]. Это требование Гракха было выдвинуто без предварительных консультаций с сенатом [607]. Завещание было нужно и выгодно как сенату, так и Гракху, на тот момент ставшему одним из влиятельнейших лиц Республики. Любопытная деталь: посольство, доставившее из Пергама текст завещания, обратилось не в сенат, а к Тиберию. Это невозможно объяснить только «наследственными узами гостеприимства» [608], связывающими Гракхов с Атталидами. Скорее, причина в том, что влиятельный Тиберий много сделал для появления самого завещания, действуя согласованно с сенатом. Этим и объясняется гнев сенаторов: плоды совместно проведённой акции Тиберий решил использовать исключительно для собственных целей.
Невозможно согласиться с Хабихтом, утверждающим, что для римлян завещание стало сюрпризом [609]. К тому же его никак нельзя рассматривать изолированно, вне тех событий, которые происходили в Восточном Средиземноморье в 60–30 гг. II в. до н. э. Каков же был дипломатический фон событий, обычно игнорируемый историографией? Устранив своих главных конкурентов, Македонию и селевкидское царство, Рим стал намного жёстче к недавним союзникам. Теперь ему были нужны не союзники, а подданные, и сенат стал на путь прямой аннексии. Этот переход произошёл вскоре после разгрома Македонии, в 168 г. до н. э.
Именно тогда римляне ослабили и унизили Родос, очень жёстко повели себя с Пергамом, недвусмысленно дали понять Ахейскому союзу, кто теперь хозяин Греции. В 146 г. до н. э. Греция фактически стала римской провинцией. Было очевидно, что очередь за Пергамом.
Естественно, что Аттал понимал это и мог предположить, в каком направлении развивается общая тенденция. Посольства из Рима периодически посещали вассальные царства для ознакомления с ситуацией в них и утверждения проримской политики их правителей. Очевидно, они и подготовили Аттала к мысли о неизбежности поглощения его царства Римом – ещё в первый период его правления, пока он ещё сохранял физическое и психическое здоровье.
Общий вывод: в завещании соединились инициатива Рима и
