Вскоре худшие опасения епископов, похоже, начали сбываться, в то время как королевские обещания не оправдались. В 1525 г. в различных частях Ютландии крестьяне отказывались платить десятину епископу, а Поуль Хельгесен писал в своих заметках, что в 1526 г. «яд лютеранства проник во все уголки Ютландии». К этому времени лютеранские проповедники действовали уже по всей стране. Многие из них в прошлом были монахами и священниками, которые покинули свои монастыри и приходы и стали народными проповедниками вне официальной церковной иерархии. Развитие книгопечатания содействовало более быстрому, нежели ранее, распространению критических идей.
Лютеранские проповедники ратовали за иное, нежели у католической церкви, понимание христианской религии. По их убеждению, спасение души достигалось не добрыми деяниями и тем более не такими суррогатами, как восковые свечи или индульгенции. Из их теорий следовало, что человек рождается грешником и может лишь истово верить в Господа, всецело уповая на Его милость. Полностью отказывались они и от поклонения причисленным к лику святых. Основой веры, заявляли они, должна служить лишь Библия, а не вся последующая церковная традиция. Прямое дело священнослужителей — выступать с проповедями, а не заниматься мирскими делами. Целибат, как считали лютеране, не имел никакого религиозного обоснования. Богатство церкви вновь и вновь подвергалось ожесточенным нападкам, и это, в свою очередь, не могло не вызвать сочувствия у населения, большая часть которого платила церкви десятину, а более чем каждый третий к тому же и арендную плату за землю либо за жилье.
Тем не менее среди самих проповедников существовали серьезные различия. Некоторые из них действительно отрицали весь современный общественный порядок и считали, что церковью должен управлять народ. Прочие, и среди них Хакс Таусен, выступали, как и сам Лютер, против светской власти церкви, однако отнюдь не против светской власти как таковой. Наоборот, они полагали, что в своих мирских делах церковь должна подчиняться государю, равно как призывали к покорности ему остальных подданных.
Особых успехов лютеранские проповедники добились в крупных городах, таких, как Виборг, Ольборг, Копенгаген и Мальме. Здесь им удавалось зажечь своими идеями широкие народные массы, слабо контролировавшиеся аристократией и духовенством. В 1528—1530 гг. горожане и члены городских муниципалитетов воплотили здесь в жизнь основные идеи Реформации. Католическое духовенство было частично изгнано, многие церкви закрыты, крупнейшие из них были заняты проповедниками лютеранства.
По всей стране происходили беспорядки. В 1525 г. разразилось крестьянское восстание в Сконе, в 1531 г. едва не вспыхнул мятеж в Ютландии. Лишь вмешательство наиболее авторитетного из представителей аристократии того времени, Могенса Гойе, и его многочисленных сторонников из числа богатых крестьян и мелкого дворянства не позволило ему разгореться. В целом контроль аристократов и епископов в сельской местности был гораздо сильнее, чем в городах.
Опасаясь дальнейшего распространения лютеранства и новых волнений, епископы и наиболее консервативно настроенные члены государственного совета обратились к королю с просьбой вмешаться в ситуацию. Тем не менее, несмотря на данные им обещания, Фредерик I не спешил подавлять движение последователей Лютера. Наоборот, ссылаясь на свободу христианского вероисповедания, король пожаловал охранные грамоты многим выдающимся лютеранским проповедникам. Двое из его детей сочетались браком с представителями немецких княжеских домов, принявших лютеранство, а старший сын короля, герцог Кристиан, провел в 1525— 1528 гг. реформацию церкви в амте Хадерслев, которым он управлял. К вящему неудовольствию епископов и прочих консервативных католиков — членов государственного совета, они не могли воспрепятствовать этому, поскольку Хадерслев находился на территории герцогства Шлезвиг и власть совета на него не распространялась.
Постепенно среди аристократии также произошел раскол. В герцогствах Шлезвиг и Гольштейн на ланддаге 1525 г. местное дворянство резко выступило против католической церкви. В самой Дании явными лютеранами были Могенс Гойе, его ближайший друг Эрик Баннер и, что интересно отметить, один из епископов — представитель древнего дворянского рода Кнуд Хенриксен Гюлленстьерне из Оденсе. Последний ввел лютеранство в своей епархии.
Приверженность князей и представителей высших кругов аристократии идеям лютеранства имела решающее значение для хода реформации в стране. В истории Европы церкви неоднократно приходилось сталкиваться с критикой в свой адрес. Однако прежде она либо учитывалась церковью и приводила к отдельным реформам, либо выливалась в волнения в обществе, которые в конечном итоге подавлялись светской властью. Теперь же, в 20 —30-х годах XIV в., возникло принципиально новое явление: князья и многочисленные представители аристократии Северной Европы встали во главе движения, которое оспаривало правоту некоторых теологических постулатов и организационных основ церкви. Едва ли единственной причиной этого стали проповеди Лютера с требованиями подчинения церкви светской власти и передачи церковных богатств государству, однако очевидно, что это делало лютеранство гораздо более приемлемым для князей и господ, нежели прочие радикальные движения. Во многих регионах Северной Европы они предпочли возглавить реформацию и контролировать ее ход, вместо того чтобы подавить ее. Начиная с 1525 г. так происходило и во многих германских государствах, в том числе в Саксонии, Гессене и Пруссии.
В Дании времен правления Фредерика I дело не зашло столь далеко. Король умер в 1533 г., так и не объявив имени престолонаследника. Еще в 1523 г. государственный совет принял на себя обязательство в случае смерти государя выбрать наследника среди его сыновей. Казалось бы, наиболее естественным претендентом на престол был старший сын короля, Кристиан, однако его очевидная приверженность идеям лютеранства делала эту кандидатуру неприемлемой для католического большинства членов совета, отдававших предпочтение его младшему брату, двенадцатилетнему Хансу. Собравшись летом 1533 г. в Копенгагене, 37 членов государственного совета решили отложить выборы короля на год, обосновав это ранее существовавшей договоренностью о том, что выборы должны проводиться совместно с государственным советом Норвегии. Свою роль здесь, по всей видимости, играли и разногласия между членами совета. Во всяком случае, показательно, что при обсуждении предложения о предоставлении всей полноты власти в одной из епархий местному епископу «за» проголосовали лишь 23 члена совета, тогда как ведущие представители лютеранской оппозиции покинули херредаг[36].
Оставшаяся без короля Дания оказалась в кризисной ситуации, что, как это явствовало из истории средневековой Европы, было крайне опасным. Члены местных советов и епископы не могли пользоваться авторитетом и воплощать легитимность, которыми обладал король. Когда член государственного совета католик Тюге Краббе попытался восстановить свою власть в Мальме, где доминировали лютеране, это вылилось в открытое восстание против него местных бюргеров, в результате которого им удалось установить контроль над королевской крепостью Мальмёхус.
После этого городские власти Мальме связались с герцогом Кристианом и предложили ему корону, которую он, однако, отверг, не желая становиться королем по милости бюргеров. Тогда горожане Мальме сочли достойным кандидатом на престол Кристиана И, пребывавшего в заключении в замке Сённерборг после неудачной попытки в 1531 — 1532 гг. восстановить свою власть в Норвегии. Относительно этого было заключено соглашение с Любеком, который финансировал посылку в Данию войска ландскнехтов и таким образом в последний раз сыграл решающую роль в датской истории. Во главе наемников встал граф Кристофер Ольденбургский, дальний родственник датского королевского дома, в связи с чем последовавшая за этим гражданская война получила название «Графской распри». Кристофер высадился на побережье Зеландии, где к нему присоединились сначала силы нескольких провинциальных городов, а затем и Копенгаген. Со значительно меньшим восторгом присягало на верность графу дворянство Зеландии и Сконе.
События, происходившие на Зеландии и в Сконе, заставили ютландских и фюнских дворян в июле 1534 г. собраться в городе Рю. Под давлением рядового дворянства католические члены государственного совета вынуждены были обратиться к герцогу Кристиану с предложением принять королевскую корону, которое и было им принято. Шлезвиг и Гольштейн еще прежде присягнули ему на верность как законному преемнику отца. Однако, не успев оформиться, союз между герцогом и ютландско-фюнским дворянством подвергся жестоким испытаниям. На Фюне вспыхнуло восстание, которое поначалу было успешно подавлено войсками герцога и ютландской знати, однако вслед за тем с Зеландии на Фюн прибыл граф Кристофер и установил свой контроль над островом. Четырнадцатого сентября один из каперов Кристиана II, шкипер Клемент, высадился в Ольборге. К нему сразу же присоединились бюргеры, а в последующие недели подняли восстание также и крестьяне на севере Ютландии. Шестнадцатого октября у Свенструпа к югу от Ольборга войско дворян было разбито. Крестьянское восстание распространилось на центральную и западную части Ютландии. Запылали усадьбы помещиков и епископов. Лишь в Восточной Ютландии, в Раннерсе и южнее Могенсу Гойе, его соратникам и родственникам удалось сохранить контроль над ситуацией.
