Реформация внесла серьезные изменения в религиозную жизнь страны. Если раньше община особое внимание уделяла церковным ритуалам и основной упор делался на исповеди, покаянии и благих делах прихожан, то теперь реформистские священники пытались донести до паствы идеи Евангелия, чтобы через них помочь обрести истинную веру, которая одна и ведет к спасению. Отныне все богослужение строилось вокруг проповеди и пения псалмов. Данный процесс сопровождался появлением большого количества изданий религиозного содержания на датском языке: перевода Библии, текстов проповедей, псалтыря. Это способствовало развитию датского письменного литературного языка и его распространению во всех частях датского королевства, в том числе в Норвегии, Исландии и на Фарерских островах.
Реформация высвободила могучие религиозные силы. Отвоевав церковь у папистов, первые лютеране прилагали максимум усилий к тому, чтобы заключить религиозность народа в жесткие рамки. Проводя частные выездные проверки, епископы пытались постоянно быть в курсе всего происходящего, наставлять пастырей и паству на путь истинной веры, искоренять католичество и рудименты язычества. Помимо этих проверок приходских священников учили и на епархиальных собраниях. Большие старания прилагались и к воспитанию нового поколения лютеранских пасторов, однако поначалу большинство прежних священнослужителей сохраняли свои посты и должны были приспособиться к проповеди новой веры.
Фреска церкви села Брёнс (Южная Ютландия)
Церковь находится в амте Хадерслев, где герцог Кристиан (позже король Кристиан III) провел реформацию уже в 1528 г. Вскоре после этого церковь была украшена фресками ярко выраженного антикатолического содержания, основанными частью на немецкой пропагандистской литературе, частью на изданном в 1531 г. Лютером немецком переводе «Молитвенника». На фреске изображено, как представители католического духовенства, в том числе и сам папа, пытаются силой проложить себе дорогу в Царствие Небесное, однако Иисус изгоняет их. (Фото: Национальный музей, Копенгаген)
Много сил было затрачено на уничтожение тех моментов католического культа, которые лютеране считали идолопоклонством или же ересью. Отменялось поклонение святым мученикам, упразднялся ряд магических ритуалов, характерных для католицизма. Однако сама религиозная магия как таковая лютеранством не отрицалась. Центральной лютеранской догмой являлся постулат о превращении хлеба и вина на Тайной вечере в плоть и кровь Иисуса. Таким образом, Тайная вечеря считалась не просто символическим, а магическим действом. Лютеране — как пасторы, так и обычные прихожане — считали неоспоримым фактом вмешательство Господа в дела материального мира. Несчастья воспринимались ими в качестве Божьей кары за грехи человеческие, повсеместно властвовал страх перед дьяволом.
Пастыри и их паства были также единодушны, полагая, что с помощью церковной магии можно предотвратить болезни и несчастья или же получить лучший урожай. Однако они расходились в вопросе о правомерности ее использования. Ведущие богословы считали, что использование магических средств недопустимо, ибо тем самым, по их мнению, изымался бич из рук Божьих. По официальной теологической доктрине человек должен был сам осознать свои грехи и молить Господа о милости, то есть смириться с той судьбой, какой наделил его Создатель. Тем не менее существуют явные свидетельства того, что искоренить обращение к церковной магии в повседневной жизни было неимоверно трудно. Многие священники продолжали потихоньку благословлять зерно перед посевом или же использовали воду из крестильной купели в качестве лекарства от болезней.
Если простому народу и было нелегко согласиться с богословами в вопросе о недопустимости использования церковной магии, то борьба, развернутая церковью против черной магии — использования магических сил во вред другим людям, — в общем-то им поддерживалась. В связях с дьяволом ради того, чтобы навлечь несчастья на ближних, подозревали главным образом женщин. Вполне вероятно, что людям гораздо легче было поверить в то, что в их несчастьях виноваты соседи и дьявол, нежели смириться с мыслью, что это кара Божья, постигшая их за прегрешения. Как бы там ни было, Реформация сопровождалась вспышкой «охоты на ведьм». Вскоре, однако, ей был положен конец при активном вмешательстве правительства, которое до конца XVI в. проводило довольно умеренный курс церковной политики. Не допускались очевидные отклонения от господствовавшей церковной доктрины, однако религиозная дисциплина поддерживалась без привлечения крайних средств.
В начале XVII в. положение изменилось. При поддержке правительства руководство церкви начало интенсивное преследование лиц, обвинявшихся в отклонениях от ортодоксальной лютеранской доктрины вне зависимости от того, были ли они приверженцами католицизма или кальвинизма. Одновременно усилился страх перед колдовством, и по всей стране заполыхали костры, на которых сжигали «ведьм». Семнадцатое столетие в Дании можно считать эпохой расцвета «охоты на ведьм».
Изменение религиозного курса в стране следует рассматривать на фоне обострения религиозных конфликтов на международной арене. Внутригосударственные церковные противоречия по праву считались одной из серьезнейших угроз целостности страны. К тому же и само правительство — во всяком случае, многие его члены — придерживалось религиозно-мистического мировоззрения. Волна несчастий, обрушившаяся на страну в 20-х годах XVII в., воспринималась, в соответствии с господствовавшей религиозной доктриной, как кара Божья, постигшая Данию за грехи ее граждан, или же как порча, насланная на нее людьми, заключившими союз с дьяволом. Преследование «ведьм», ужесточение законодательства в области взаимоотношений полов, увеличение числа дней покаяния стали, таким образом, неотъемлемой частью политики внутренней безопасности страны.
Глава 8
Ольденбургская монархия в XVI веке
Кристиан III именовал себя «Король Дании и Норвегии, вендов и готов, герцог Шлезвигский, Голштинский, Стормарнский и Дитмаршенский, граф Ольденбургский и Дельменхорстский». Некоторые из этих титулов не имели реального содержания, однако в целом их совокупность правильно отражала длинный ряд владений ольденбургского дома, который позже историки называли «конгломератным государством». В его состав входили различные страны и земли, формально объединял которые лишь один-единственный фактор — фигура короля. Не существовало даже единого названия этой монархии. Следует иметь в виду, что используемый здесь термин «Ольденбургская монархия» появился значительно позже. В описываемые времена, для того чтобы назвать данное государство, либо перечисляли входившие в него части, либо всю их совокупность именовали просто Данией.
Главными составными частями данного государства являлись королевства Дания и Норвегия, а также герцогства Шлезвиг и Гольштейн. До периода Реформации они находились в сложных союзных отношениях друг с другом. Данию и Норвегию объединяли остаточные элементы Кальмарской унии, в которую чисто теоретически — и гораздо реже на практике — до 20-х годов XVI в. входила также и Швеция. Вместе с Норвегией членами унии являлись Исландия и Фарерские острова, а Дании принадлежал Готланд. Кальмарская уния была по сути персональной Унией — союзом двух (или трех) самостоятельных государств, в каждом из которых имелись свои собственные политические институты, законодательство и т. д. Шлезвиг и Гольштейн, напротив, состояли между собой в реальной унии и обладали общими политическими институтами, принципами налогообложения, вооруженными силами и, отчасти, общим законодательством. В свою очередь уния Шлезвига и Гольштейна входила в состав персональной унии и оборонительного союза с Данией (куда Норвегия не входила).
События эпохи Реформации в определенном смысле упростили данный политический расклад. Знаменитый третий параграф манифеста Кристиана III гласил, что отныне Норвегия является частью Дании наравне с Ютландией, Фюном и Зеландией. Прежде всего это означало упразднение норвежского государственного совета. Поскольку по датскому образцу из его состава исключались епископы, он становился крайне малочисленным и переставал быть государственным советом как таковым, утрачивая свою социальную основу. Полномочия его передавались датскому государственному совету. Тем самым Норвегия теряла суверенитет, и конституционная ситуация значительно упрощалась. Это имело большое значение в связи с выборами короля, ибо в Норвегии с давних пор престол передавался по наследству, и тем самым норвежское право на престолонаследие шло вразрез с правом датского государственного совета избирать короля. Таким образом, между Данией и Норвегией была установлена реальная уния наподобие той, что существовала до этого между герцогствами Шлезвиг и Гольштейн, хотя Норвегия по-прежнему продолжала пользоваться несколько большей самостоятельностью в отношениях с Данией, нежели упомянутые герцогства в отношении друг друга.
