Сейчас вспомнил, что современный чешский историк недавно в интервью сказал: мол, неплохо бы отдать должное незаслуженно принижаемым предшественникам и последователям Карла IV и поумерить безудержные восторги вокруг него самого. Он-де завоевывал свой огромный авторитет, привлекая к этому преданных ему сторонников, которые сознательно славили его по всей Европе. А что в этом плохого? Вот наши политобозреватели часто говорят: «Опять Россия проиграла на Западе информационную войну». А Карл информационную войну выигрывал. Разве его победы не говорят о нем как о мудром политике, соответствующем самым современным критериям. Главное, что этот пиар подкреплялся действительно большими делами. И гуманизм Карла был не показной. Туристы часто спрашивают: «А что это за стена вон там, на зеленом холме?» А это так называемая Стена голода. После сильной засухи король собрал голодающих горожан, накормил их и поручил возводить крепостную стену, не очень-то на самом деле нужную. За работу он платил им хлебом. Спасенные горожане сохранили в благодарной памяти этот поступок Карла. Лишь один турист спросил, а почему бы королю просто не кормить голодающих. Однако сами же туристы объяснили ему, что нельзя такого делать, это неминуемо приведет к иждивенчеству и еще большей нищете: людям надо давать возможность заработать, «дать не рыбу, а удочку». Вот видите, сейчас это многие понимают, а мудрый король осознал уже в те времена.
Щедро одаривал он и людей искусства, прослыв главным европейским меценатом. Его указ о награждении придворного живописца Теодорика содержит такие слова: «За прекрасное и изобретательное украшение капеллы Страстей Господних». Большой поклонник Карла, великий поэт и гуманист Франческо Петрарка говорил: «Император окружает себя людьми столь высокого духа, как если бы их родиной были античные Афины».
Я знал, что Петрарка не один раз встречался с Карлом, но недавно в обычной книжке его сонетов наткнулся на письма, в одном из которых поэт пишет о том, как посетил императора «… и принца доброго, но ленивого». Добрый и ленивый принц – это старший сын и наследник престола, Вацлав, на которого Карл возлагал такие большие надежды. Однако о грустном потом…
Сейчас, глядя на какой-нибудь чешский готический замок, я пытаюсь представить, не за этим ли узким стрельчатым окошком проходила их встреча. По воспоминаниям современников, принимая посетителей, Карл часто строгал ножом палочку, как будто думал о своем. Однако слушал всегда внимательно, задавал вопросы, вступал в беседу…
– А теперь прочти что-нибудь из нового.
– Да что-то неохота сегодня…
– Ну Франческо, ну прочти, император просит!
– Ну ладно: «Благословен день, месяц, лето, час / И миг, когда мой взор те очи встретил. / Благословен тот край, и дол тот светел, / Где пленником я стал прекрасных глаз!..»
– Ай да Петрарка, ай да сукин сын! Умри, лучше не напишешь!..
Да, чувствую, как-то не так они беседовали… Какими-то другими словами изъяснялись. Написание киносценария о феерической судьбе рода Люксембургов придется отложить…
Кстати, о языке. Представляете, как импонировало чехам, что их великий король был настоящим фанатом чешского языка. И это притом что уже давно при дворах его предшественников господствовал язык немецкий. Среди знати, большую часть которой составляли немцы, тем более он был распространен. Что уж говорить о более поздних временах австрийского владычества, когда чешский язык вообще запретили и он чуть не исчез.
Хотя важнейшие указы и воспоминания Карл писал на латыни, как тогда было принято, но настаивал, чтобы в обычном общении и делопроизводстве писали и говорили по-чешски. В основополагающем законе империи, Золотой Булле, изданной Карлом, говорилось, что все чиновники империи, а также дети немецких князей и курфюрстов должны учиться чешскому языку. Хоть все жены Карла были иностранки, при дворе также преобладал чешский язык. И самая главная заслуга Карла в сохранении чешской культуры – в учрежденном при нем Эмаузском монастыре богослужение велось на чешском языке… Недаром многие немцы недолюбливали Карла и говорили, что он был отцом чехам, а вот им – отчимом.
Даже в наше просвещенное время дополнительную популярность политику среди рядовых избирателей помогают обрести некие черты, подпадающие под определение «ничто человеческое». И пусть черты эти вызывают осуждение на парламентском уровне. Любвеобильность (Саркози, Берлускони), мускулистый торс и спортивные успехи (Путин), умение выпить (Ельцин), конечно до уместных пределов, способность ввернуть при случае крепкое словцо или остроту на грани фола (все вышеперечисленные). В Средние века несмотря на блестящие результаты правления и удачу во всех возможных областях бедного Вацлава II многие недолюбливали за физическую хилость, истеричность и религиозную экзальтированность. А вот у Карла IV с «ничем человеческим» все было в порядке. Мужик он был физически крепкий, отважный воин, хоть и предпочитал дипломатические победы военным. Вина не чурался, даже любимый сорт известен – «Руландске чрвене». У поэта Яна Неруды есть романс, где Карл с неким Бушеком из Велгартиц выпили «много кубков и напелись во всю глотку». О грехах бурной молодости недоброжелатели немцы пытались какие-то слушки пустить, но история никаких порочащих сведений не сохранила. Известно, что Климент VI осуждал юного Карла за ношение «вольной, недостойной и неподходящей для императора одежды». Полагаю, что это был тогдашний аналог нынешних джинсов со свитером или что-то в меру экстравагантное.
Единственно, что может насторожить, так это сон, который Карл увидел в молодости и о котором потом рассказал в своих воспоминаниях. Приснилось ему, как ангел огненным мечом кастрировал его двоюродного брата, а свой странный поступок объяснил тем, что это расплата за грехи прелюбодеяния, а также предостережение ему, Карлу, и его отцу. Быть может, не вполне чистая совесть в данном вопросе породила такой странный сон? Фрейдисты размышляют, а история умалчивает…
Во всяком случае, «силою своих чресл» он обеспечил Люксембургскую династию девятью потомками от четырех жен, что для того времени являлось одним из важнейших достоинств монарха. Вспомните, какими средствами осуществлялась тогда международная дипломатия.
Карл прожил долгую и славную жизнь, и над его гробом прозвучали заслуженные им, как никем другим в чешской истории, слова: «Отец своей страны».
В январе 1378 года французского короля Карла V Мудрого навестил король чешский и император Священной Римской империи Карл IV. Оба могущественных монарха состояли в дружеских и родственных отношениях. Вдвоем они успешно правили почти всей Европой. Как будто предчувствуя близкую смерть, оба правителя с гордостью представили друг другу своих наследников: десятилетнего Карла и семнадцатилетнего Вацлава. Французский летописец и поэт Жан Фруассар, описывая эту встречу, замечает: «Каково бы было могущественным правителям, если бы они могли догадываться, как промотают эти потомки их наследство?»
Что касается Карла, прозванного не без оснований Безумным, то его правление действительно стало катастрофическим для Франции. Если бы не подвиг Жанны д'Арк, разве сохранилось бы Французское королевство под ударами англичан? А Вацлав…
Судят по конечным результатам. И это справедливо. Приняв из рук великого отца процветающее королевство, к концу своей жизни Вацлав IV привел его к разрушительным и кровавым распрям, упадку и хаосу. И как только его не называли и не называют до сих пор: и Вацлав Ленивый и Король-пьяница. А некоторые современники вообще величали исчадьем ада, и поступки его, и даже внешность описывали в соответствующей манере. Сегодня экскурсовод может ни разу не упомянуть его имени, только непременно расскажет о несчастном Яне Непомуцком, которого злой чешский король приказал пытать, обезглавить и бросить в речку якобы за то, что он не выдал королю тайну исповеди его жены. И туристы, загадав желания, синхронно трут бронзовые барельефы статуи самого популярного в Чехии святого, даже не узнав имя короля.
Только нынешние историки размышляют: да, многих замечательных качеств отца сыну явно недоставало, яблоко действительно укатилось от Карловой яблони далеко. И пьянство, выросшее со временем в алкоголизм, имело место, а вместе с ним и его последствия: дикие вспышки ярости в начале правления и полная апатия и безразличие – в конце. Однако справедливо ли представлять короля абсолютно ничтожной фигурой, человеком, лишенным каких-либо добродетелей, талантов и желания управлять государством? И самый главный вопрос: а справился бы любой другой правитель, даже сам великий Карл IV, с теми объективными трудностями, которые буквально посыпались на голову молодого короля? После смерти Карла обстановка в Европе значительно ухудшилась. Во главе церкви оказалось сразу два папы, непримиримо враждовавших друг с другом и разделивших весь христианский мир на два лагеря. Вацлав делает вынужденный выбор в пользу Римского папы – и тут же оказывается в жесткой конфронтации с французами, которые поддерживают Авиньонского папу. Чехия невольно втягивается в совсем ей не нужные военные столкновения. Когда Вацлав справедливо посчитал, что оба папы должны быть переизбраны, чтобы прекратить распри, он восстановил против себя влиятельные университетские круги, которые продолжали поддерживать папу Римского. С пражским архиепископом он рассорился бесповоротно. Неизвестно, чья вина в этом была больше, но во время разбирательств королем овладела такая вспышка ярости, что архиепископ в ужасе бежал из Праги. Кстати, Ян Непомуцкий пал жертвой ожесточенной войны короля с архиепископом: романтическая версия о сохранении тайны исповеди была придумана много позже.
