Разложение верхушки католической церкви в то время достигло апогея. Соответственно росли и критика, призывы к реформации церкви. Вацлав сочувственно отнесся к идеям выдающегося чешского реформатора, профессора Пражского университета Яна Гуса, позволил ему проповедовать в Вифлеемской церкви и тем самым в лице католического священства нажил себе очередного могущественного врага. Его объявили полуеретиком, а самые негативные оценки, вроде «человек дикий», «ужасного вида», принадлежат перу церковников. Безусловной заслугой короля считают издание им Кутнагорского декрета, благодаря которому было ликвидировано засилье неметчины в Пражском университете. Однако этим декретом он восстановил против себя немцев, влияние которых было значительным. Кое в чем Вацлав пошел дальше своего отца: он ввел в свой совет представителей мелкого и среднего дворянства. Многие из них оказались способными людьми, преданными королевству. Правда, возмутилась высшая знать, начав открыто конфликтовать с Вацлавом.
Согласитесь, человек, ведущий теологические диспуты, издающий важный государственный указ, реформирующий органы управления, не вписывается в образ ленивого и бездеятельного правителя, знать ничего не желающего, кроме пьянки и охоты. Прибавьте к этому продолжение строительства соборов и дворцов, начатое еще Карлом IV. Вацлав проявил себя не меньшим меценатом и знатоком искусств, преумножил великолепную коллекцию своего отца.
У каждого бывают моменты, когда «за что ни возьмешься, все валится из рук» и кажется «весь мир против». Наверное, такое чувство преследовало Вацлава большую часть его правления. И не бесталантливым человеком он был, а бесталанным. Не все знают значение этого старого русского слова, а означает оно не отсутствие талантов, а нехватку счастья, везения.
А как радовался отец рождению долгожданного мальчика, наследника! Дал свободу заключенным, послал в Аахен, традиционное место коронации немецких королей, золота, общим весом с новорожденного. Уже в два года короновал сына чешским королем, а потом, несмотря на протесты архиепископа, римским. Однако… Мать умерла, когда Вацлаву было два года, а со смертью отца он ощутил одиночество, отчуждение оставшихся родственников, среди которых неизменной враждебностью особенно выделялся его младший брат по отцу Сигизмунд…
Да, многих качеств отца не хватало Вацлаву: умения ладить со всеми, рассудительности, упорства и терпения. Тем не менее остается открытым вопрос: сумел бы на его месте справиться с ситуацией кто-то другой? Сигизмунд, отнявший у него власть, проблем не решил, от войны и бедствий Чехию не избавил. Более того, позорно бежал он из Праги, увозя обоз из пятисот повозок, большая часть которых была загружена коллекцией ценнейших произведений искусства, собранной его отцом и старшим братом. У городка Немецкий Брод обоз захватили гуситы…
Вот как сказал о правлении Вацлава великий чешский историк и просветитель Франтишек Палацкий в своей «Истории чешского народа в Чехии и Моравии»:
«Ребенком он стал королем; по-детски, к сожалению, правил и во взрослом возрасте: благодушно и справедливо, пока страсти необузданные не сбили его с истинного пути, и стал он королевствовать не как муж, а по своему капризу и своенравно, как каждый слабый человек, который выглядеть сильным хочет».
К концу жизни постоянное пьянство дало о себе знать: вспыльчивость и несдержанность сменились глубокой апатией. Безучастно взирал Вацлав на беды своего королевства, на фактическое отстранение от власти, на предательскую казнь Яна Гуса. Лишь когда дошла до него весть о гуситских волнениях в Праге, о выкинутых из окна чиновниках, о горящих церквях, он схватился рукой за сердце и через три недели «с великим криком и ревом львиным» умер.
«Триста лет мы страдали» – так чехи говорят о времени правления ненавистных Габсбургов, даже главы чешских учебников истории, описывающие этот период, часто бывают озаглавлены подобным образом. Между тем Габсбурги владели Чехией почти четыреста лет. Оказывается, «триста лет неволи» – это так называемый «послебелогорский» период, когда Чехия полностью была растоптана Габсбургами, стала одной из провинций австрийской империи, когда преследовалось всякое инакомыслие, чешский язык и чешская культура находились под запретом. А первого Габсбурга выбрали на трон сами чехи в 1526 году. И Фердинанд I оказался вполне лояльным правителем. Протестантов не притеснял, хоть и не любил, ренессансное искусство на чешской земле внедрял, в честь горячо любимой жены построил в Праге замечательный летний дворец Бельведер. А его сын, Максимилиан II, вообще прослыл чуть ли не покровителем протестантов, число которых в Чехии стремительно росло. Даже их проповеди с интересом выслушивал, к ужасу своей многочисленной родни, почти сплошь состоящей из непримиримых католиков. Правил он разумно и справедливо, в полном согласии с чешскими сословиями. Правда, долгожданного указа о равенстве прав с католиками чешские протестанты так от него и не дождались.
И вот после внезапной смерти отца на троне императорском и королевском неожиданно для себя оказывается Рудольф II. Для тех, кто знает, «тот самый» Рудольф II. Тот самый, при котором Прага, куда он переехал с двором в 1583 году подальше от сварливых Габсбургов, стала поистине культурным, научным и мистическим центром Европы. Ни до, ни после этого периода ни одна европейская столица не пережила такого ошеломительного подъема. Прослышав о чудаковатом и щедром короле, большом любителе и знатоке всех видов искусств, наук и ремесел, в Прагу со всей Европы хлынули художники и врачи, астрологи и астрономы, серьезные ученые и авантюристы. И европейские послы в те годы считали за особую честь получить назначение в Прагу. Да вы наверняка читали и слышали об этом сумасшедшем времени. Вспомните совершенно необычные портреты художника Арчимбольдо: лицо человека как будто состоит из овощей и фруктов, губы – из вишен, нос – груша, и т. п. Так это придворный художник Рудольфа, создавший и его портрет. А знаменитые астрономы Тихо Браге и Иоганн Кеплер? Их самые великие открытия совершены в Праге, когда они служили личными астрологами Рудольфа. Любители мистики, каббалистики, герметизма, готических романов Майринка, книг Еремея Парнова наверняка читали про это время. Хотя бы легенда о глиняном человеке Големе и его создателе раби Лёве вам известна, а это тоже период Рудольфа. Каким же был этот удивительный король, сумевший так взбудоражить всю Европу, что о нем продолжают говорить и писать до сих пор?
Во-первых, он был не только страстным поклонником всего прекрасного, удивительного и загадочного, но и всесторонне образованным человеком, с большим вкусом и обширным кругозором. Свою коллекцию он создавал, не скупая все ценности подряд, а сознательно отбирая и классифицируя. В результате в Праге появилась коллекция картин, скульптур и редкостей, не имеющая себе равных в Европе. Достаточно привести в пример, что она содержала самую большую подборку картин Брейгеля Старшего Мужицкого. Вновь засиял красотой королевский дворец в Пражском граде. Строились и другие здания, до сих пор украшающие Прагу. К строительству Рудольф привлекал выдающихся архитекторов и ремесленников, прежде всего из Италии. Вскоре Прагу стали называть самым северным итальянским городом. Вряд ли выдающихся художников того времени Бертольда Шпрангера, Джузеппе Арчимбольдо, выдающихся ученых Кеплера и Браге удерживали при дворе Рудольфа только деньги. Скорее царившая там фантастическая творческая атмосфера, равной которой не было и быть не могло нигде и никогда. А королевская казна стремительно истощалась, к тому же есть все основания предполагать, что к середине правления деньги Рудольфа не доходили до адресатов, оседая в карманах его всесильных и бесчестных секретарей. И тут уместно перейти к…
… во-вторых, правителем он был никудышным. И основные причины этому – некоторые черты своеобразного характера и явное психическое нездоровье. Хоть объективные биографы и отмечали, что Рудольф обладал глубоким умом, сильной волей и интуицией, был дальновидным и рассудительным, но… Все сходятся на том, что история правления Рудольфа II – это история его болезни. Постоянное чередование глубокой депрессии и вспышек ярости, когда он начинал крушить все вокруг, даже драгоценности своей коллекции. А в редких промежутках превращался в спокойного и приятного человека, правда нелюдимого и робкого, стремящегося к уединению. Своих посетителей, важные делегации и посольства он заставлял ждать приема днями и даже неделями. Постепенно решение многих вопросов перешло на откуп его секретарей, вошедших в историю как отчаянные и наглые взяточники. Потерпев первые политические неудачи, Рудольф стал ненавидеть государственные дела, и на столе его скапливались сотни бумаг, требовавших неотложной работы. Иногда он специально перемешивал их, чтобы еще больше запутать секретарей!
