хотя они при царствовании Чингисхана под одною главою были соединены; их есть самый вернейший, естественнейший и почти единый только знак, по которому о сходстве или разности народов без ошибки заключать можно. А где сего нет, как то никаких остатков или знаков гуннского языка не имеется, там осторожный историк не приступает к решению, доколе не сыщет исторических доказательств, служащих вместо естественных. Китайских же писателей свидетельства к тому не довольно, по причине малого знания, какое они издревле имели и ныне имеют о странах, вне Китая лежащих.
Сходство имени китайского хунну с гуннами может так же случайно быть, как Птолемеево напоминание о народе хуны, который жил якобы между бастернами и роксоланами и следовательно внутрь Сармации; но оный за истинных гуннов никак почтен быть не может, ибо сии в 200 только лет после Птолемея стали в Европе известны. В арабских, персидских и турецких записках, Гербелотом сокращенных и в свет изданных, ничего об них не содержится. Сии суть побудительные причины, для которых мы в гуннской истории не далее назад поступим, как до нападения их на Россию.
По сему первыми известными гуннов жилищами можно почесть Кавказские горы, или страны между черным и Каспийским морем лежащие, и ровные места, оттуда к югу и северу простирающиеся; здесь находится Родина народов, коих Иордан прежде в Сканции полагал. Из сей страны один народ за другим выходил или добровольно или принужденно. Россия всегда была первым предметом их оружия и населений; народы пред сим там жившие ушли, или в теснейшие границы были заключены; и таким образом странствования продолжались далее к западным странам.
Не удивительно, когда неприятели гуннов, т. е. готские и западных стран историки описывают их самогнуснейшими в свете тварями. Образ их лица и жизни похож был на нынешних калмыков. По чему их более дьявольскою породою, нежели людьми считали; все было сверхъестественное. Говорят, яко бы одна оленица показала им путь чрез Меотиское море и чрез Дон. Без сомнения должно бы сие послужить к извинению, для чего готы и иные столь многие народы были от них побеждены.
Баламир или Баламбер был славнейший вождь гуннов, кои в 371 году после Рождества Христова сначала алан, а потом готов в России истребили. Сын его Мандлук или Мандцук был отец славного короля Аттилы. В 373 году видны уже гунны в Венгрии, если только венгерским историкам в сем последовать можно.
Далее их исследовать здесь не станем. Но так как гуннское державствование над Россиею продолжалось несколько сот лет, то и заслуживает оно внимание наше. Роас или Руас, брат Мандцуков был королем гуннов, в России оставшихся, и в 430 году он скончался. Писатели средних времен часто называли город Киев Унигардом, какое название без сомнения происходило от гуннов, кои, кажется, имели там жительство свое.
Историки обыкновенно полагают, что князь Кий создал город Киев в 450 году после Рождества Христова. И как около сего времени гунны чинили весьма сильные нападения на страны греческой империи, а в летописях российских также говорится, что князь Кий воевал против греков, то и вероятно, что Кий был союзник гуннов и что он им на войне вспомоществовал. Имя Кий, кажется, ничего славянского в себе не заключает. В древней поэме Торфеевой упоминается об одном князе валском, Киар называвшемся; однако известно, что средних времен писатели называли валами всех чужих народов, коих от других различать не знали.
Власть гуннов распространялась также и на северные страны российские, поскольку об них не редко в северных историях упоминается. Шведские, датские и норвежские короли с ними сражались. Ол. Верелий показал, что и в самой Швеции отыскиваются следы гуннского имени.
Буде же история в 516 году о некоторых гуннах упоминает, кои в Армению ворвались, и если один гуннский король Гордас, напротив Босфора живший, принял веру Христианскую в 528 году, то вероятно был то остаток тех гуннов, кои в первом своем отечестве остались; к чему также обыкновенно причисляются еще авары, коих однако иные считают за особливый народ.
Многие писатели неосновательно думают, говоря, якобы сарматы и славяне одно почти значит, и что они столько между собою различны, как род и вид. По большей части кажется, что сарматы, пограничным народом называвшиеся, были смешаны со славянами. Не возвращаясь назад к временам, до Рождества Христова бывшим, поскольку оные весьма ненадежны, видим мы первые известные жилища славян в стране, при реке Волге лежащей, где древнее Болгарское государство процветало, о котором, по причине оттуда произшедших и поныне еще при Дунае живущих народов, думают, что и жители оного составляли часть народа славянского.
Ежели мы здесь несколько в том погрешим, что не упомянем о той чести, какая могла бы славянам из того произойти, если бы их выводить из Пафлогонии или Македонии, дать им участие при осаде Трои, сказать об них, якобы Антенор водил их к Адриатическому морю и в Истрию, где они под именем генетов, поскольку сих с вендами за одно считают, выстроили город Венецию, который однако не прежде как в шестом столетии сооружен, и населили всю Истрию, Далмацию, Славонию и проч., оттуда же под разными уже именами распространились они в Россию, Польшу, Богемию и Германию: то сие для того только делается, чтобы вместо исторических истин не задерживать читателей баснями и мечтаниями.
Если бы рагузского игумена Мавро Орбино почесть классическим писателем, то никто столько беспорядку в истории не наделал, как он книгою своею Regno degli Slaui (Царство Славян), где он к славянам столь многих причисляет народов, кои однако совсем иного происхождения. Может статься, что они сим именем и прежде уже назывались, когда греческие и римские писатели ничего еще об них не слыхали; может статься, что они за долгое время пред тем под другим каким именем были известны; может быть, как и вероятно, что они как и другие народы из отдаленной Азии происходят. Однако сие нам неизвестно, потому что никакой писатель о том не говорит, и не отыщется таких исторических доводов, кои бы нас в том удостоверяли. К баснословным же вымыслам прибегать мы не намерены.
Прокопий Кесарийский и Иордан суть два древнейшие писатели из шестого столетия, на которых нам в рассуждении славян положиться можно. До них нигде не видно славянского имени, ниже в Аммиане Марселлине, который также писал о сих странах. Кто может сказать, как
