И хотя Винченцо Синагру меньше всего волновала судьба Антонино Руньетты, он не мог, в свою очередь, не поразиться появлению такого впечатляющего числа «людей чести». Он узнал среди них Филиппо Маркезе, Баклажана, главу «семьи» Корсо дей Милле, который явился в окружении самых ловких убийц из своей банды, таких как Пьетро Верненго. Винченцо Синагра не рассмотрел хорошенько всех тех, что пришли и уселись напротив жертвы, да у него и времени не было их разглядывать. В его присутствии больше не было необходимости, и его попросили на несколько минут удалиться.
— Подожди нас в другой комнате, — услышал он приказ.
Не дожидаясь, чтобы его просили дважды, Винченцо Синагра быстро перебрался в соседнюю комнату. Там, где он находился, он мог не напрягаясь слышать все, что происходило по соседству. Как только все расселись, начался допрос.
— Где Курьяно? — спросил чей-то голос.
— Кто это?
— Курьяно! Лесной Кориолан. Где он? Говори, где он прячется.
Вот оно что. Филиппо Маркезе поймал Антонино Руньетту в ловушку исключительно ради того, чтобы заставить сказать, где в настоящий момент находится его друг, Сальваторе Конторно, счастливчик Лесной Кориолан, который будто улетучился после той перестрелки. Антонино Руньетта несколько раз вел с ним дела. Вот почему Филиппо Маркезе и его убийцы решили, что Руньетта может знать, где скрывается его деловой партнер.
— Поверьте, — взмолился Антонино Руньетта, — я не знаю, где он скрывается. Если бы знал, я сказал бы. Если вы отпустите меня, клянусь вам, я его отыщу и предоставлю в ваше распоряжение.
В этот момент Винченцо Синагра заметил, что может еще и видеть, что происходит в соседней комнате, так как в стене, к своему ужасу, обнаружил дырку.
Один из убийц сидел за столом, на котором лежало несколько листков бумаги и карандаш — на случай, если придется что-то записать. Остальные окружили пленника, который дергался в безумной надежде освободиться от своих пут.
Видя, что Антонино Руньетте действительно нечего им сообщить, человек, изображавший секретаря суда, поднялся. Винченцо Синагра увидел его лицо. Это лицо он никогда не смог бы забыть, он видел его потом много раз, в том числе на фотографии, которую показали ему карабинеры и под которой стояло имя: Пино Греко.
Присутствие главы «семьи» Чакулли в этих местах, относительно удаленных от его территории, могло удивить лишь непосвященных. У Пино Греко были веские причины находиться в этот день в комнате смерти.
Читатель помнит, что во время перестрелки в Бранкаччо Сальваторе Конторно чуть было не убил его и что его спас бронежилет. С того самого дня Пино Греко с помощью кровожадного Филиппо Маркезе неустанно разыскивал Кориолана, проверяя все возможные варианты. Если он даже и верил, что Антонино Руньетта может привести его к Кориолану, то очень быстро понял, что это ложный след. Оставив в покое бумагу и карандаш уже спустя несколько минут после начала допроса, Пино Греко подошел к пленнику. Вид его был ужасен.
Винченцо Синагра утверждает, что сам видел, как Пино Греко обошел вокруг Руньетты и остановился позади него, затем набросил на шею пленника веревку, концы которой намотал на палку. Эту палку он стал поворачивать, так что веревка натягивалась все сильнее. Как рассказал Винченцо Синагра, два других убийцы придерживали судорожно бьющееся тело, навалившись на ноги, пока не наступила смерть. Как это было на самом деле, мы сказать не можем, но факт остается фактом: через некоторое время после исчезновения бедняги Антонино Руньетты полиция нашла его тело, на шее которого остался след веревки.
Теперь от тела надо было поскорее избавиться.
Ясно, что когда от Винченцо Синагры потребовали, чтобы он избавился от трупа Антонино Руньетты, ему, в отличие от Грозы, такое задание показалось ужасно сложным.
— Ты можешь войти, — сказал Гроза Винченцо Синагре после того, как Антонино Руньетта простился с жизнью.
Винченцо Синагра увидел, как один из убийц разрезал веревки, которыми тело было привязано к стулу, и опустил его на пол. Надо было действовать, пока тело еще не остыло. Труп был быстро перевязан; лодыжки и кисти рук связаны вместе и приторочены к телу за спиной, на уровне поясницы.
Винченцо Синагра, присутствуя при этом, узнал одну из тайн, которая не давала покоя палермской полиции и местной прессе. Уже не один раз полиция обнаруживала трупы связанными именно так. Пораженные таким странным видом мертвецов, следователи полагали, что людей так связывают живыми, и эта поза представляет собой некую особую, необычайно жестокую пытку. Они даже думали, что связанные таким образом люди умирают от само-удушения, пытаясь освободиться. Такие трупы даже стали называть специальным словом incaprettati, по аналогии с животными, связанными наспех пастухами в горах.
Винченцо Синагра понял, что на самом деле трупы связывали по той простой причине, что в таком виде их было так же легко перевозить, как любой обычный груз.
После того как тело Антонино Руньетты было связано, его удалось легко поместить в большой пакет для мусора. Винченцо Синагру и Грозу Филиппо Маркезе назначил ответственными за страшный груз. Они подняли труп и с трудом вынесли его из комнаты смерти.
«Фиат», на котором Антонино Руньетта совершил свое последнее путешествие при жизни, стал его первым погребальным катафалком. Автомобиль стоял перед домом, братья не церемонясь закинули пакет в багажное отделение. Если бы кто-либо оказался на улице в эту минуту, он не нашел бы в их поведении ничего необычного. Было около одиннадцати, когда автомобиль с двумя братьями и мертвым телом направился к центру города.
Это было смело с их стороны, ибо как раз тогда было увеличено число полицейских кордонов на улицах в надежде если не остановить войну «семей», то по крайней мере, пересажав «бойцов», уменьшить число жертв. В этот день братьям необыкновенно повезло, потому что их не только не остановил ни один кордон, но они еще и смогли без особого труда припарковаться в самом центре города, в двух шагах от казармы налоговой полиции на виа Кавур, недалеко от знака, запрещающего не только стоянку, но и остановку автомобилей.
Ясно без слов: то, что они оставили труп в багажнике украденного автомобиля, припарковав его в двух шагах от поста полиции, было скорее бравадой, принятой у террористов, чем соблюдением обычаев «Коза ностры». Впрочем, чтобы еще подчеркнуть свою роль в этом деле, глава «семьи» Корсо дей Милле Филиппо Маркезе не счел за труд позвонить в редакцию «Джорнале ди Сицилия», чтобы тело Антонино Руньетты было найдено как можно скорее.
Возможно, он ожидал, что сообщение о страшной находке будет уже в вечерних газетах, и в таком случае был сильно разочарован. По странной иронии судьбы, его звонок не повлек за собой никаких последствий. Предупрежденные слишком поздно, полицейские из уголовного розыска не имели времени, чтобы обнаружить тело. Поскольку автомобиль был припаркован в месте, где запрещено даже останавливаться, его тут же отвезли на специальную стоянку, куда помещаются автомобили до выплаты штрафа. Размещение неправильно припаркованных автомобилей на специальной стоянке, как нетрудно догадаться, — одна из тех обязанностей, которые полиция города выполняет с необыкновенным тщанием, поскольку это наиболее редкий вид правонарушений со стороны граждан Палермо.
В тот же вечер, вновь обретя свою собственность, владелец автомобиля был неприятно поражен, открыв задний капот и обнаружив тело Антонино Руньетты в таком странном и страшном виде, упакованное в пластиковый мешок.
Чем дольше Винченцо Синагра находился в рядах мафии, тем яснее понимал истинную сущность своих «новых друзей» и то, как мало значила для них человеческая жизнь. Его брат Гроза в одном из разговоров невольно приоткрыл ему, сколь сильна была жажда крови у этих людей.
— В нашу «семью» входит один врач, — пояснил он брату. — Этот врач выхаживает наших раненых, и поэтому сбиры ничего о них не знают. Он оказывает нам и другие услуги. — И Гроза доверительно понизил голос: — Если, к несчастью, во время покушения наши киллеры кого-нибудь не добьют и того отвезут в госпиталь, нашему другу поручается завершить работу. Он делает так, что раненые не поправляются. — Немного подумав, Гроза добавил, продемонстрировав логику столь же странную, сколь и обезоруживающую: — В конце концов, надо, чтобы и врачи делом занимались.
И хотя Винченцо Синагра никогда и ни от кого потом не слышал о раненых, которых приканчивал бы на больничной койке некий доктор, сказанное Грозой вовсе не казалось ему неправдоподобным. Он знал, что влияние Филиппо Маркезе в Палермо соразмерно тому ужасу, который вызывает его имя.
