Благодаря энергичной и умелой защите проекта, военному министру удалось провести военную реформу чрез Государственный Совет не только в общем, но и в деталях, согласно с требованиями справедливости, согласно первоначальному, рациональному плану и гуманно-просветительным и уравнительным принципам, без уступок реакционному духу и сословным предрассудкам. Наградою гр. Д. А. Милютину, этому истинно просвещенному деятелю, было утешение видеть стройный и прогрессивный Устав о воинской повинности 1 января 1874 г., который после Судебных Уставов 20 ноября 1864 г. является самым передовым, цельным и строго придуманным законодательным актом, и сознавать, что новый Устав о воинской повинности служит, как то прямо и говорилось в Высочайшем указе Сенату от 1 января 1874 г., при коем Устав был обнародован, новым подтверждением и закреплением освободительно-человеколюбивых начал преобразовательной эпохи. «Мы не имеем намерения, – открыто гласил указ 1 января, – отступить от начал, которым неуклонно следовали во все наше царствование». Затем законодатель высказал убеждение, что новый закон будет новым орудием к распространению в народе истинного просвещения и послужит основанием и залогом будущего его благоденствия.
1 января последовал рескрипт на имя председателя Государственного Совета великого князя Константина Николаевича с выражением искренней признательности за его «теплое участие» в этом деле.
Крупные заслуги Д. А. Милютина в деле проведения военной реформы были официально признаны в Высочайшем рескрипте от и января 1874 г., в котором, между прочим, было сказано: «Постоянно следя за ходом этого дела, как при работах подготовительных, так и окончательном обсуждении, Я имел возможность убедиться, насколько вашему просвещенному рвению, неутомимой деятельности и верному пониманию предуказанной Мною цели Я обязан тем, что все стороны сего важного преобразования были тщательно разработаны, возникавшие вопросы основательно разъяснены, и составлено законоположение, вполне отвечающее Моим видам. Проникнутый горячею заботливостью о пользах армии и общем благе государства, вы стремились во внесенном вами в Государственный Совет проекте к приумножению не только материальной, но преимущественно нравственной силы войска, и в то же время не упустили из виду необходимости ограждения других важных интересов: быта семейного, промышленности, торговли и искусств и в особенности просвещения во всех его степенях. Главнейшие постановления, проектированные во вверенном вам министерстве, были уважены Государственным
Советом, в обсуждениях которого вы принимали самое ревностное и полезное участие. Тяжелыми трудами вашими в этом деле и просвещенным на него взглядом вы оказали государству услугу, которую Я ставлю себе в особое удовольствие засвидетельствовать и за которую выражаю вам Мою истинную душевную признательность. Закон, Мною утвержденный и ныне обнародованный, да будет при вашем содействии приводиться в исполнение в том же духе, в каком он составлен, с сохранением твердо и незыблемо основного начала об обязанности каждого нести воинскую повинность и со всеми в отбывании этой повинности облегчениями, возможными без ущерба для существенных интересов государства, для силы и достоинства армии».
В таком именно человеколюбивом и просвещенном духе равенства, гуманности и справедливости проводил в жизнь гр. Д. А. Милютин задуманную им реформу до самого[186] конца своей продолжительной и плодотворной службы, когда он в апреле 1881 г. вместе с своим единомышленником графом М. Т. Лорис-Меликовым должен был, ввиду наступившей реакции, выйти в отставку.
Военная реформа 1874 г. сравнительно с другими реформами была поставлена в особо счастливые условия применения. Тогда как крестьянскую и судебную реформу пришлось вводить в действие лицам, равнодушным к их духу или явно враждебным (как П. А. Валуев и гр. К.Н.Пален), военная реформа – и она одна — избегла этого важного неудобства, имевшего последствием постепенное искажение духа и сущности вводимых реформ, и применялась вполне согласно ее основному духу равенства, гуманности и просвещения.
Благие результаты не замедлили обнаружиться необыкновенно быстро и осязательно. Сила обстоятельств вынудила Александра II, заявившего еще 1 января 1874 г. при издании Устава о воинской повинности, «что он не ищет, как не искал дотоле, блеска военной славы», испытать физические и нравственные силы молодого преобразованного войска гораздо раньше, чем это допускало человеческое предвидение. Уже через три года по введении устава о воинской повинности, внушавшего консерваторам столько опасений своим «демократическим, либеральным духом», Россия вынуждена была двинуть на поле битвы впервые свое преобразованное в духе равенства, человеколюбия и справедливости молодое войско. И что же? Своими боевыми качествами, своим достойным поведением, которому должны были отдать справедливость друзья и недруги[187], новые войска на Балканах и Армянском плоскогорье не посрамили априорной веры друзей прогресса в русский народ и a posteriori наглядно подтвердили разумность гуманно-просветительных начал, положенных в основу великой военной реформы 1874 г.
VIII
Городское самоуправление
Сословное деление общества в отношении к реформе городского управления не практично, даже вредно, ибо разрывая основную связь общества сословным разделением, мы тем самым вводим вредные для общего блага столкновения наших интересов и взаимное их противодействие. Гораздо справедливее и практичнее было бы принять единство наших интересов за основание общественного благоустройства… Сословное разграничение для дел общих нарушает ту живую связь, которая всегда присуща действительной жизни. Вообще сословное начало дает свой особый узкий тон делам общего городского управления.
Отзывы членов Могилевской и Самарской городских комиссий (1862)
Глава пятнадцатая
Городовое положение 1870 года
(Справка к 25-летию)
Представители сословий, являясь в думу, оставляли за ее порогом всякие сословные счеты и интересы. Благодаря новому устройству общественных учреждений в Москве 1862 г. городские сословия, так сказать, перетирались, шлифовались одно о другое, и в результате совместной работы на пользу общего дела и взаимного подчинения получилось то, что Московская общая дума из всесословного учреждения совершенно незаметно выработалась в учреждение бессословное. Другими словами, на глазах города совершался благотворный процесс слияния сословий, без которого немыслимо никакое развитие общественного дела.
М. П. Щепкин
Городское самоуправление много старше земского. Задуманное в эпоху великих реформ, Городовое Положение 16 июня 1870 г., правда, и не дожило даже до 25-летия, но собственно принцип или идея бессословного городского самоуправления в России считает уже за собою более ста лет, если не процветания, то кое-какого худосочного существования. Начало городских «вольностей» было положено знаменитою Екатерининскою[188] Городовою Грамотою, или Городовым[189] Положением, 21 апреля 1785 г., составившею знаменательную эпоху в истории русского законодательства. Общий план городского общественного, т. е. бессословного самоуправления, начертанный этим замечательным законодательным актом, названным «Жалованною Грамотою на право и выгоды городам империи», был задуман на таких широких и разумных основаниях[190], что далеко опережал свой век и в некоторых отношениях (так, например, относительно установления образовательно-нравственного ценза и даже некоторого возвышения его над имущественным при определении избирательных прав гражданина) оставил за собою не только нынешнее Городовое Положение 12 июня 1892 г., но и более прогрессивное предшествовавшее Положение 16 июня 1870 г.[191] К сожалению, отчасти недостаточная определенность постановлений Екатерининской великой хартии, отчасти наступление жестокой реакции в последующее царствование Павла I, главным же образом несоответствие рациональных начал Грамоты 1785 года господствующим бюрократическим взглядам и бытовым условиям русской жизни привели к тому, что благодетельная, по выражению Государственного совета, реформа Екатерины далеко не принесла всей ожидаемой от нее пользы.
Городская самоуправляющаяся община предполагает наличность нескольких данных, как-то: выделившихся своими промышленными или вообще специальными городскими профессиями равноправных граждан, управляющих самостоятельно, в качестве хозяев, всем хозяйством общины и вообще заведующих всеми его материальными и духовными нуждами. Если обратиться к истории царствования Екатерины II и всего последующего времени господства крепостного права, то ясно увидим, что в эту эпоху централизации и безраздельного господства бюрократического произвола, крайнего, резкого сословного антагонизма и расчленения общества, с его неизбежным делением на привилегированных и «подлых», податных и неподатных, изъятых и неизъятых от телесных наказаний, почва была непригодна для зарождения самоуправляющихся на началах равноправности горожан, городских общин и вообще развитой городской жизни.
