На совещании главнокомандующих 23 ноября 1939 г. Гитлер говорил своим ближайшим военным советникам:
«В основном же я не для того возродил вооруженные силы, чтобы они бездействовали. Решение действовать всегда жило во мне. Раньше или позже я хотел разрешить проблему. Вынужденно получалось так, что восток на ближайшее время выпал».
Это ли не свидетельство того, что Гитлер не делал из своих преступных планов секрета для высших военных руководителей гитлеровской Германии?
Еще более убедительными в этом смысле являются военно-оперативные документы германского командования, в которых в циничной форме излагаются преступные агрессивные цели гитлеровского правительства.
В директиве Гитлера от 30 мая 1938 г. о реализации плана «Грюн», предусматривавшего захват Чехословакии, указывалось:
«Моим непоколебимым решением является то, что Чехословакия в ближайшем будущем должна быть разбита в результате одного военного акта».
«Самым благоприятным в военном и политическом отношении моментом является молниеносный удар на почве какого-нибудь инцидента, которым Германия будет спровоцирована в самой резкой форме и который морально оправдает военные, мероприятия в глазах хотя бы части мировой общественности».
Или директива от 27 марта 1941 г. о захвате Югославии, которой предусматривалось:
«Даже в том случае, если Югославия заявит о своей лояльности, ее следует рассматривать, как врага, и вследствие этого разгромить так скоро, как это будет возможно».
Своего апогея эта циничная откровенность достигает в немецких военно-оперативных документах, касающихся подготовки нападения на СССР.
В инструкции ОКВ об особых областях от 13 марта 1941 г., т.е. еще задолго до нападения на СССР, прямо указывалось:
«Захватываемые во время операции русские области, как только это позволит ход военных действий, должны превращаться, в соответствии со специальными инструкциями, в государства с собственными правительствами».
В «Указаниях о применении пропаганды в районе «Барбаросса», изданных ОКВ в июне месяце 1941 года, предусматривалось, что «пока не следует вести пропаганды, направленной на расчленение Советского Союза».
Наконец, документ №21 от 18 декабря 1940 г., зашифрованный под названием «план Барбаросса», гласил:
«Конечной целью операций является отгородиться от азиатской России по общей линии Архангельск—Волга».
Бывший генерал-фельдмаршал германской армии Фридрих Паулюс дал здесь, в Суде, исчерпывающее объяснение этой «конечной цели», которую преследовала гитлеровская Германия в войне против Советского Союза и которая была известна всему руководящему составу германских вооруженных сил.
Об этом с не меньшей убедительностью свидетельствует оглашённый здесь, в Суде, моим американским коллегой приказ бывшего командующего XI германской армией генерал-фельдмаршала фон Манштейна, в котором он, излагая политические цели войны против Советского Союза в духе указаний Гитлера, недвусмысленно оповещает своих подчиненных о том, что задача нападения на Советский Союз состоит в уничтожении существующей в нем политической системы государственного руководства.
Странно звучат после всего этого слова гитлеровского генерала фон Манштейна о том, что он был только солдатом, не осведомленным в политике гитлеровского правительства.
Этот приказ показывает не только осведомленность генералов в политических целях войны, но и полное одобрение этих целей. Да иначе не могло и быть. Что мог бы сделать Гитлер и его клика, если бы военные специалисты, генералитет немецкой армии не одобряли его планов.
НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ УЧАСТИЕ ГЕРМАНСКОГО ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА В ЭТОМ ПРЕСТУПЛЕНИИ
В гитлеровской Германии действительно существовала специфическая структура военного аппарата. Наряду с ОКВ действовал генеральный штаб сухопутных войск, а также штабы военно-воздушных и военно-морских сил.
Штабы отдельных родов войск разрабатывали каждый в сфере своей компетенции соответствующие части общих агрессивных планов гитлеровской Германии, а ОКВ координировал и объединял эту деятельность отдельных родов войск.
Поскольку решающая роль в осуществлении агрессивных планов возлагалась на сухопутные войска с их многочисленными и мощными танковыми силами, главенствующее место в подготовке агрессивных мероприятий гитлеровского правительства, естественно, занимал германский генеральный штаб.
Таким образом, существовавшая в гитлеровской Германии структура военного аппарата ни в коей мере не исключала, а, наоборот, предполагала самую активную роль генерального штаба в разработке, подготовке и осуществлении преступных агрессивных планов гитлеровского правительства.
Для характеристики практической роли германского генерального штаба в разработке и подготовке агрессивных планов гитлеровской Германии я сошлюсь на некоторые факты.
Я напомню вам, господа Судьи, заявление бывшего генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса, подтвержденное им здесь в Суде.
Паулюс сообщил:
«При моем поступлении на службу в ОКХ 3 сентября 1940 г. я, среди прочих планировок, застал там еще незаконченный предварительный план нападения на СССР, известный под условным названием «Барбаросса».
«Начатая в августе 1940 года разработка предварительного плана «Барбаросса» закончилась проведением двух военных игр под моим руководством в главной квартире ОК.Х в Цоссене. Результат игр, принятый за основу при разработке директив по стратегическому развертыванию сил «Барбаросса», показал, что предусмотренная диспозиция на линии Астрахань — Архангельск должна была бы привести к полному поражению советского государства».
Разве кому-нибудь может быть теперь не ясно, что германский генеральный штаб являлся, наряду с ОКВ, создателем преступного плана «Барбаросса»?!
Не менее активная роль принадлежала германскому генеральному штабу в подготовке других агрессивных планов гитлеровской Германии.
Бывший германский генерал, заместитель подсудимого Иодля, Вальтер Варлимонт в своих показаниях от 13 ноября 1945 г. сообщил:
«Это указание (вариант «Барбаросса») появилось на свет точно таким же образом, как и другие подобные указания. Вначале следовал доклад главнокомандующего сухопутными силами у Гитлера об оперативных планах».
Не может вызвать никаких сомнений то, что в разработке преступных агрессивных планов германскому генеральному штабу, наряду с ОКВ, принадлежала решающая роль.
Германские вооруженные силы и их военачальники совершали, самостоятельно или во взаимодействии с германскими полицейскими органами, бесчисленные злодеяния на оккупированных территориях.
Простое перечисление документальных доказательств, разоблачающих злодеяния, совершенные немецко-фашистскими захватчиками на оккупированных территориях, заняло бы слишком много времени.
Поэтому я сошлюсь лишь на отдельные доказательства, подтверждающие, что военные преступления и преступления против человечности совершались немецкими вооруженными силами планомерно, в массовых масштабах, были заранее организованы и в них участвовали все звенья германской военной машины — от фельдмаршала до солдат.
Достаточно вспомнить распоряжение подсудимого Кейтеля от 13 мая 1941 г. «О применении военной подсудности в районе «Барбаросса» и об особых мероприятиях войск», которым предписывалось применение «самых крайних мер», для чего германским офицерам предоставлялось право расстрела без суда, и которым устанавливалась безнаказанность немецких военнослужащих за преступления, совершенные в отношении мирного населения.
Или распоряжение того же подсудимого Кейтеля от 16 сентября 1941 г., которым он предписывал германским войскам «иметь в виду, что человеческая жизнь в странах, которых это касается, абсолютно ничего не стоит и что устрашающее воздействие возможно лишь путем приме -нения необычной жестокости».
Можно также указать на приказы ОКВ об уничтожении советских военнопленных комиссаров, о клеймении советских военнопленных, приказы подсудимого Геринга об уничтожении взятых в, плен летчиков союзных армий, о разграблении оккупированных территорий и угоне мирного населения в Германию на принудительный труд, приказ подсудимого Деница, запрещающий спасать людей с тонущих кораблей, приказ бывшего генерал-фельдмаршала Рейхенау «О поведении войск на востоке» и многие другие.
Все они приобрели теперь уже нарицательный смысл.
Эти преступные приказы не оставались приказами на бумаге, как это пытались представить здесь некоторые свидетели вроде фон Браухича, или фон Манштейна. Они с немецкой пунктуальностью претворялись в жизнь.
Трибунал выслушал показание свидетеля, бывшего генерал-майора медицинской службы германской армии Вальтера Шрайбера.
