Болгары говорят: «Св. Пятница — мать Недели» («Света Петка — Неделина Майка»). В болгарской песне Неделя спит на коленях у Пятницы и видит во сне дерево от земли до неба. Очевидно, Пятница и Неделя — это богиня-мать и богиня-дочь, Лада и Морана.
Еще одна сказка, явно связанная с Даждьбогом и Мораной, — «Царь-Девица». Иван Царевич с двумя братьями отправляются за молодильными яблоками и живой и мертвой водой для старого отца. Все это есть далеко на юге, за огненным морем, в Подсолнечном (Девичьем) царстве. Правит им амазонка — Царь-Девица (Настасья-Прекрасная, Белая Лебедь). Царевич пробирается в шатер, овладевает ею и уезжает. Воительница рождает двоих детей, идет походом в землю старого царя, и легкомысленному царевичу приходится жениться на ней.
Царь-Девица (несомненно Морана) здесь не только воительница, но и богиня солнца, подательница здоровья и бессмертия, владеющая животворными силами воды и растений.
Козьма Пражский упоминает чешскую богиню войны — «Беллону», сестру «Марса». Если «Марс» — это Ладо-Даждьбог (см. выше), то «Беллона», очевидно, его сестра-супруга Морана, она же Царь-Девица и амазонка Марья Моревна. Римская Беллона, богиня войны и подземного мира, чаще считалась не сестрой, а матерью Марса.
У чехов легенды об амазонках, упорно воевавших с мужчинами, связаны с пражским Вышеградом. У словаков — с крепостью Девин (где почиталась богиня Дева). Греческим амазонкам покровительствовали Артемида и Арес. Согласно Гаеку, князь Пржемысл победил амазонок, когда от них отступились бог Зелу и богиня Дирцея. Не они ли скрываются под именами «Марса» и «Беллоны» у Козьмы? Если Зелу — Даждьбог (см. выше), то Дирцея, очевидно, Морана.
У лужичан Мара — богиня, являющаяся в полдень на горе Катмарберг. Она заботится о росте трав и приплоде скота. Ее величают «матерью» и приносят ей жертвы. Она явно сродни полудницам — полевым духам, охраняющим посевы, но при этом губящим солнечным ударом тех, кто работает в полдень.
Морана, принадлежащая обоим родам-общинам славянских богов, одновременно светла и мрачна, благодетельна и смертоносна, любима и презираема. Но не зла. Просто ее долг — отбирать у людей жизнь. Она буквально разрывается между двумя своими мужьями — Даждьбогом и Чернобогом — и двумя мирами. И тем не менее обеспечивает единство всего «большого» мира богов и людей.
Леля — богиня весны и жизни
(Дзидзилеля, Кралица, Лазарица, Краловна.)
Длугош описывает польскую богиню любви и красоты, подобную Венере, по имени Дзидзилеля. В польских антиязыческих поучениях ей соответствует божество Leli, почитавшееся на Троицу вместе с Иешей, Ладой и Ныей. Очевидно, она именовалась Диди-Леля, «великая Леля», подобно Диди-Ладо, «великому Ладо».
Имя ее тесно связано с семьей и заботой о детях: рус «лёля» — «крестная мать», «игрушка», «детская рубашка» старослав. и болг. «леля», укр. «лелжа» — «тетка», укр «лелi (лелько, лельо)» — «отец», болг. «леляк» — «дядя» серб. — хорв. «льелна» — «старшая сестра»; укр. «лялька» польск. lala, lalka, словен. Ша — «кукла». Родственные слова есть и в балтских (лит. lele — «кукла», «младенец», латыш, lelle, lellis — «кукла»), и в индийском (lila — «игра», «шутка») языках. Такие слова свойственны многим народам, ибо происходят они (так же, как и «мама», «папа», «баба» и т. д.) от детского лепета. Но имя Лели близко и словам, обозначающим свет: «лелеть», укр. «лел1ти» — «сверкать», лит. lelis — «светлый».
У историков XVI–XVIII вв. Леля как бы затерялась в тени Леля и Полеля. Но в белорусской и волынской глуши о ней помнил народ. Древлянский описал «ляльник» — праздник, справлявшийся 22 апреля (накануне Юрьева дня и за 5 дней до прихода Ярилы). На дерновой скамье восседала Ляля — девушка в длинной белой одежде и венке, разукрашенная зеленью. Ее окружали простые яства — сметана, сыр, масло, яйца, творог, хлеб; у ног лежали венки. Все это она раздавала девушкам, а те чествовали ее песней:
Дай нам жито да пшеницу,
Ляля, Ляля, наша Ляля!
В огороде, сеножати,
Ляля, Ляля, наша Ляля!
Ровны гряды, ровны зряды,
Ляля, Ляля, наша Ляля!
Лялю белорусы представляют молодой, красивой и высокой девушкой. Такой же обряд описан на Волыни, в Кре-менецком уезде. Б. А. Рыбаков наблюдал во время раскопок в Курской области в июле 1939 г., как женщины «играли Лелю», ведя хоровод с воздетыми руками.
Леля явно сродни майским и троицким «королевам» и «невестам», известным, в частности, западным и южным славянам. Похожие фигуры появляются у них также на Юрьев день, Пасху и в Лазареву субботу (перед Вербным воскресеньем, за неделю до Пасхи).
В Юрьев день у сербов шествуют девушки во главе с Кралицей. В Лазареву субботу у македонцев и сербов ходят Лазарь и Лазарица со свитой из девушек-лазариц. У болгар в Лазареву субботу, Вербное воскресенье и на Пасху во главе девичьего хоровода пляшут Буенек («жених») и Булка («жена»). Первого изображает девушка в мужской одежде, с венком на шапке и саблей или топориком в руке. Вторую — девочка в свадебном платке. Верят, что этот танец принесет плодородие и здоровье, так же как шествие по дворам девушек-лазариц.
На Троицу у поляков обходит поля Крулевна со свитой из девушек— «маршалок». У чехов и словаков в этот день шествуют «король» с «королевой». Ранее девочки-«краловнички» носят «май» (деревце). А у сербов и хорватов на Троицу ходят Краль и Кралица с вооруженной свитой. При этом сербы называют Кралицу также Русалкой, Русалией, а хорваты — Лелей (Lelje). Наконец, у хорватов и словенцев 24 июня шествуют девушки-ладарицы.
Евангельский Лазарь, восставший из могилы, явно ассоциировался у славян с Ярилой. Но вот две его сестры, Мария и Марфа, в народном обряде не выступают. Вместо них — одна Лазарица, отчасти ассоциирующаяся с Ладой (воспеваемой в весенних песнях), но, несомненно, соответствующая Леле.
Леля приходила в мир почти одновременно с Ярилой, в середине весны, и вместе с ним исчезала в конце ее (хотя Лелю не хоронили, как Весну или Ярилу). Лишь иногда она появляется летом. Такая тесная связь Лели с Ярилой и Ладой-Весной (которую тоже провожали в начале лета) заставляет думать об их близком родстве. Б. А. Рыбаков считает Лелю дочерью Лады, видя в них древнюю пару богинь — мать и дочь. Это вполне вероятно, учитывая, что Великую Богиню на вышивках сопровождают две всадницы, тянущие за собой сохи и бороны. Видимо, Леля и Морана, две юные весенние богини, светлая и темная, и их мать Лада.
У земледельцев нео- и энеолита на Дунае известны керамические изображения двуглавой богини. Такая же богиня, только не глиняная, а деревянная, найдена на поселении Фишеринзель (Рыбачий Остров) в земле лютичей, в слоях XII в. Б. А. Рыбаков видит здесь двух рожаниц, мать и дочь, Ладу и Лелю. В принципе, считаться двумя Рожаницами и изображаться подобным образом могли также Лада с Мораной или Морана с Лелей.
Вполне возможно, что Ярила и Леля были, подобно Даждьбогу и Моране, братом и сестрой и в то же время супругами. В таком случае некоторые мифы о них можно восстановить по сказке о двух братьях и повести о Еруслане Лазаревиче. Вероятно, именно Лелю Ярила спасает от змея и женится на ней. Из-за нее убивает брата Даждьбога, но воскрешает его. И все же покидает Лелю ради солнечной царевны Мораны-Недели («Неделя» — воскресенье, день Солнца). Но, едва не погубив в поединке сына от Лели, в конце концов возвращается к ней.
Леля — едва ли не самый светлый образ среди славянских богинь. У нее нет никаких темных ипостасей, она не склонна ни к жестокости, ни к разгулу, никогда не изменяет своему непутевому супругу. Но ее праведность — не бесплотная чистота ангела или святой монахини. Она богиня весны, любви и жизни, и потому щедро дарит мир изобилие, плодородие, красоту.
(Огненная Мария, Додола, Пеперуда, Царица-Молния.)
У грозного Перуна есть спутница жизни, владеющая, подобно ему, громом и молниями. Данные о ней скупы и отрывочны, но по ним прослеживается яркий и могучий образ.
В «Матер верборум» слова «Диана, дочь Латоны и Юпитера» переводятся: «Девана, дочь Летницы и Перуна». Летницами (женскими Летницами) чехи и словаки называют 1 марта — первый день весны, а также троицкие обряды. Греческая Лето (Лато, римская Латона), возлюбленная Зевса и мать Аполлона и Артемиды, — персонаж, скорее, ночной, хтоническии: она зовется «черноодежной», ее имя сродни названию Леты — подземной реки забвения; ее мать — Феба-луна, а сестра — звезда-Астерия. Как уже сказано, и своим именем, и как богиня-мать она родственная славянской Ладе. Не тождественна ли Летница-Ладе — тоже богине весны? Скорее, однако, это дочь Лады.
У южных славян распространен обряд вызывания дождя (заимствованный у них также восточными романцами, греками и албанцами). Обнаженная девушка, чье тело прикрыто лишь листвой и зеленью, пляшет, вымаливая у Бога Дождь, а люди обливают ее водой. Девушку эту именуют «додола», «пеперуда» («пеперуна», «преперуна», «пеперуга»). В болгарской песне, записанной в XIX в. революционером и русским разведчиком Г. Раковским, «золотая пеперуда» летает перед Перуном, прося его о дожде. В подобной албанской песне имя Перуна заменено родственным словом «Перенди», означающим «Бог», «Небо». Изображения додол в одежде из травы, пляшущих среди струй дождя, известны еще на трипольских сосудах.
