«что поделаешь, если при всем усердии просвещенных бюрократов так туго идет дело с превращением отечественных Кит Китычей в буржуазию на западноевропейский образец»[472].
Но на самом деле речь не шла о самоустранении купечества от решения важных проблем. Просто оппозиционные силы считали, что правительственная комиссия – не то место, где можно эффективно противостоять различным синдикатским комбинациям. Центр этой борьбы неизменно находился в Государственной думе. Не было ни одной сессии, где бы в повестке дня не возникали вопросы противодействия монополизации в экономике. Можно даже сказать, что эта сторона деятельности стала своего рода «визитной карточкой» нижней палаты.
Например, в марте 1909 года, когда только-только улеглись страсти по поводу металлургического треста, Министерство торговли и промышленности внесло в нижнюю палату законопроект об изменении правил проведения съездов мукомолов. По замыслу правительства, съезд должен был стать общей площадкой для обсуждения отраслевых проблем (существовавшие ранее губернские съезды упразднялись как не отвечающие растущим нуждам мукомольной промышленности). В новой, уже всероссийской организации, предполагалось участие с правом решающего голоса всех владельцев мельниц; для них вводился обязательный, иными словами – принудительный, сбор на нужды съезда, поскольку «в России добровольные сборы поступают чрезвычайно плохо»[473].
Однако правительственные планы вызвали серьезное противодействие думцев: они опасались, что съезды в скором времени превратятся в мучные синдикаты; большие нарекания вызвал и принцип принудительного обложения. Депутат Т.О. Белоусов квалифицировал законопроект как очень непростой: он, по словам депутата, был направлен на образование синдикатов, трестов, картелей, то есть тех промышленных структур, которые создаются не для удешевления производства и не ради потребителей, а для выколачивания прибылей посредством удорожания продукции и взвинчивания цен. К тому же правительство предоставляло съезду право юридического лица и право самообложения, что фактически подразумевало принудительное вступление в союз всех мелких мукомолов[474]. Таким образом, заключил Белоусов, это откровенная регламентация синдиката с признанием необходимости идти навстречу частному промышленному объединению. И это в тот момент, когда агенты правительства душат самодеятельность народа, разгоняют съезд кооператоров в Москве![475] Те же мысли развивал националист И.М. Коваленко. Обращаясь к Думе, он заявил, что в утверждении законопроекта заинтересована лишь небольшая группа мукомолов:
«мнящих видеть в вас кузнецов своего счастья, которые привяжут одним концом цепи мукомолов к союзу, а другим, петлей обратного конца цепи, зацепят все население империи для того, чтобы обложить его тяжким налогом в пользу своей группы»[476].
Он подчеркнул, что вступление в организацию будет носить принудительный характер: власти предлагают не только легализовать синдикат, но и одобрить методы принуждения по отношению к тем, кто не желает находиться в его рядах. Ведь законопроект предусматривает взыскивание сбора за участие в союзе одновременно с выборкой промыслового свидетельства; в случае отказа от уплаты взыскание поручается полиции. Что это за союз, спрашивал депутат, если правительство насильно обязывает в нем участвовать? Примечательно напоминание Коваленко о том, что Дума совсем недавно отвергла инициативу создания треста в металлургии. После этого нижняя палата, считал выступающий, не может поддерживать подобные же планы в мукомольной промышленности[477]. Именно так и произошло: правительственный законопроект был Думой отвергнут.
Не менее острый характер приняло рассмотрение еще одного правительственного начинания – законопроекта «О мерах поощрения русского сельскохозяйственного машиностроения». В этом случае дискуссия также вышла на синдикатскую проблематику. Министерство торговли и промышленности, по причине огромного значения техники для земледельческих отраслей, не хотело, чтобы на ввозимые в страну машины были установлены повышенные таможенные ставки. Кроме того, для стимулирования собственного производства сеялок, косилок и прочего были предложены следующие меры: беспошлинный импорт оборудования, необходимого для заводов по производству сельхозмашин; освобождение от некоторых налогов заводов и торговых предприятий, занимающихся машинами для земледелия, предоставление им кредитов на льготных условиях и т.д. Эти предложения крайне возмутили думскую оппозицию, и когда докладчик финансовой комиссии стал перечислять их с трибуны, его слова потонули в общем усиливающемся шуме[478]. Суть претензий сформулировал А.И. Шингарев: законопроект поощряет крупные предприятия, содействует образованию синдикатов и трестов, вводит обложение, обременительное для малоимущего населения. Кадетский оратор напомнил, что сельское машиностроение давно уже находится в руках американского треста, построившего под Москвой огромное предприятие. А значит, всеми перечисленными льготами в первую очередь воспользуется этот индустриальный гигант.
«Устраивая это покровительство, – констатировал Шингарев, – вы, в сущности, покровительствуете не широкому развитию машиностроения в России, а централизации, концентрации капитала в этой области, усиливаете власть наиболее крупных, наиболее сильных заводов»[479].
Для них предусмотрены премия и освобождение от налогов, но едва ли это приведет к удешевлению продукции: цены могут снижаться только в одном случае – когда появляется конкуренция. Однако правительство, продолжал депутат, делает все возможное, чтобы минимизировать этот благотворный производительный фактор. К тому же объявленные налоговые льготы скажутся на поступлении государственных доходов. Как известно, прямое обложение в России и без того чрезвычайно скромное:
«бюджет едет на так называемом косвенном обложении... мы живем с водки, с сахара, с чая, табака, керосина, спичек и т. д.»[480].
Именно эти налоги, подчёркивал Шингарев, особенно тяжелы для малообеспеченного населения, которому теперь придется оплачивать еще и фискальные льготы крупных сельхозпроизводителей.
Ряд ораторов настойчиво указывали на несоответствие названия законопроекта – «О мерах поощрения русского сельскохозяйственного машиностроения» – его действительному содержанию. Как сказал трудовик В.И. Дзюбинский, слово «русского» было введено в заглавие законопроекта только как некий оттенок, как уступка духу времени, дабы подчеркнуть национальную направленность проекта. А слова «сельскохозяйственное машиностроение» вообще ни о чем не говорят – ведь в России существует не только крупная, но и мелкая промышленность, большое ремесленное производство. Данный же законопроект, заявил депутат, целиком посвящен крупным предприятиям, выпускающим технику для крупных хозяйств, и нисколько не нацелен на поддержку широкого круга тружеников[481]. Еще резче высказался В.М. Андрейчук: этот проект – «предъявленный от кучки людей уголовно-гражданский иск к русскому казначейству». Он поражался, с какой стремительностью правительство продвигало эту инициативу: позавчера в комиссии, сегодня уже на общем собрании, тогда как в Государственной думе проекты лежат без движения по году и более и не назначаются к докладу[482]. Сторонники правительственного законодательного творчества пытались возражать критикам. В частности, они считали принципиально неверным противопоставление многочисленного крестьянства и крупного землевладения. Н.И. Шидловский предлагал не обращать внимания на подобные мелочи, не имеющие, на его взгляд, непосредственного отношения к делу[483]. Н.Е. Марков уверял, что сельхозтехника полезна всем: и крестьянам, и помещикам, главное, – чтобы она увеличивала производительность труда. Он предлагал не выяснять отношения, а радоваться будущей громадной пользе для всего народа, ведь долгое время не удавалось даже поставить как следует вопрос о поощрении сельскохозяйственного машиностроения. Причем не удавалось из-за оппозиции, которая совершенно не понимает, «что кому полезно и что кому вредно»[484]. Но думское большинство смотрело на дело иначе. Депутаты испещрили документ множеством исправлений, фактически сводящих его идеологию, разработанную правительством, на нет. Как замечала питерская пресса, в таком виде законопроект может содействовать разве лишь созданию сборочных мастерских[485].
