На этот страстный призыв откликнулись даже с большим энтузиазмом, чем на то мог надеяться Урбан. Предводительствуемые епископом Адемаром Ле Пюи несколько сотен человек — священников и монахов, дворян и селян преклонили колени перед папским троном и дали обет принять крест. Начало Первому крестовому походу было положено.
* * *
Вопреки ожиданиям многих крестовый поход закончился крупным (если не сказать незаслуженно крупным) успехом. 1 июля 1097 года турки-сельджуки потерпели поражение при Дорилее в Анатолии; 3 июня 1098 года армия крестоносцев взяла Антиохию; и, наконец, 15 июля 1099 года среди ужасающей резни воины Христа проложили себе путь в Иерусалим, где они перерезали всех мусульман города и сожгли всех евреев в главной синагоге. Однако папа Урбан так ничего и не узнал об их победе. Он умер через две недели, незадолго до того, как сообщение о случившемся достигло Рима.
Его преемником стал добродушный тосканский монах, Пасхалий II (1099-1118). Говорят, что когда английский король Вильгельм II (Вильгельм Рыжий) узнал, что новый папа сходен нравом с архиепископом Кентерберийским Ансельмом, он воскликнул: «Лик Господень! Значит, не так-то он хорош» — оценка, хотя и примечательная в своем роде, но едва ли справедливая в отношении обоих. Возможно, у Пасхалия был мягкий характер; возможно, ему недоставало твердости духа, однако его не назовешь слабым человеком — после смерти антипапы Климента он успешно низложил еще трех антипап одного за другим и первые двенадцать лет своего понтификата непоколебимо отстаивал права курии в вопросе, который теперь стал центральным в борьбе папства с империей: право инвеституры епископов и аббатов. С другой стороны, Пасхалий был готов к переговорам. И вот в Сутри, где он встретился с императором Генрихом[108] на пути в Рим, куда тот ехал на императорскую коронацию, папа сделал чрезвычайно великодушное предложение: если император откажется от своих претензий на инвеституру, то он, в свою очередь, откажется от всех привилегий и собственности всех храмов — по большей части таковые были германскими, — кои папство получило от империи, и удержит за собой лишь те доходы (например, десятину), на которые издревле церковь имела право.
Несомненно, Генриха обрадовала перспектива завладеть огромными богатствами германских епископий и аббатств. Он с готовностью принял это предложение и поспешил в Рим. Довольно странно, однако, что ни он, ни папа не подумали предварительно проконсультироваться с германскими епископами, чьею собственностью они собрались распоряжаться с легкостью необыкновенной. И когда 12 февраля 1111 года условия соглашения были зачитаны во время церковной службы, сопровождавшей коронацию, разразилась такая буря протеста, что службу пришлось прервать. Это послужило сигналом для ареста папы и кардиналов. Но это, в свою очередь, вызвало возмущение жителей Рима. Они поднялись против немцев, и в ходе последовавшей на улицах города борьбы был ранен сам Генрих. Наконец он и его армия ретировались из Рима через Леонинские ворота, увлекая с собой папу и кардиналов. Церковников заключили в соседних замках, страсти же тем временем улеглись.
Когда Пасхалий два месяца спустя появился, ожидать от него готовности к борьбе не приходилось. 12 апреля Генрих вынудил его уступить право инвеституры епископов и аббатов в период между избранием и введением в сан, а на следующий день папа, которому также пришлось поклясться, что никогда не отлучит его от церкви, короновал его императорской короной. Теперь уже страшный шум поднялся в самой курии. Это была малодушная капитуляция, трусливая сдача всего того, за что так долго боролись сторонники реформ. Все, что уступил Пасхалий, было объявлено вырванным силой и потому недействительным. Находившийся во Франции архиепископ Гвидо Вьеннский объявил императора отлученным от церкви — решение, о котором затем объявил также Джордано, епископ Миланский. Сам папа глубоко раскаивался, подумывая о сложении сана. В 1112 году он уже сам отказался от прежних уступок, сославшись на Григория и Урбана: «Что они осудили, то и я осуждаю, что они отвергли, то и я отвергаю». Сказанное свидетельствовало о том, что Пасхалий не очень-то понимал, о чем говорил, и еще менее о том, что он действовал осознанно. Он вновь отказался от своих уступок на Латеранском соборе в 1116 году, еще раз запретив всякие инвеституры со стороны императора. Но его репутация была подорвана, ему так и не удалось вернуть себе прежнего авторитета. Вновь вспыхнувшие беспорядки заставили его покинуть город в том же году, а в 1117 году, когда прибыл Генрих, он вновь оставил его. Пасхалий возвратился туда в последний раз в январе следующего года и скончался в конце месяца.
* * *
Преемнику Пасхалия Геласию II (1118-1119) было суждено занимать папский престол в течение года и пяти месяцев. Его понтификат заслуживает упоминания лишь потому, что приобрел характер ночного кошмара. Авторитет папы вновь признавали в большей части Европы. В самом же Риме, напротив, жизни папы ежедневно угрожала опасность. По меркам своего времени Геласий был уже достаточно старым человеком — он стал кардиналом еще в 1088 году, то есть за тридцать лет до избрания папой, и папским канцлером в следующем году. Он отвечал за римскую крепость во время частых отлучек Урбана и Пасхалия, сопровождал последнего во время его пленения и энергично защищал его во время собора 1116 года. Безусловно, он заслужил покой на склоне лет. Вместо этого, как только он надел тиару, его захватил Ченчи Франджипани — глава ужасного семейства, принадлежавшего к числу могущественнейших в Риме, и заключил его в один из фамильных замков, где подверг жестокому избиению[109]. Как сообщает очевидец, Ченчи, «шипя, словно гигантская змея, схватил папу за горло… бил его кулаками, пинал ногами и исколол шпорами так, что потекла кровь… тащил его за волосы». Если бы не поспешил вмешаться префект города, папу, возможно, больше уже не увидели бы.
Даже после своего освобождения Геласий оставался в Риме всего немногим более месяца. Услышав о его избрании, разгневанный Генрих V устремился на юг из Ломбардии, и папа с кардиналами бежал в свой родной город Гаэту Генрих стал звать его обратно в надежде на полюбовное соглашение, но папа отказался. Разгневанный еще более, чем прежде, Генрих отомстил назначением антипапы Григория VIII (1118-1121); Геласий в ответ отлучил обоих от церкви. Однако император оставался хозяином положения только до тех пор, пока находился в Риме; когда он и его армия наконец удалились прочь, Григорий почувствовал себя уже недостаточно сильным для того, чтобы держать под контролем весь город, и отступил к Леонинским воротам.
Не обладая достаточными силами, чтобы водвориться в Ватикане, 21 июля Геласий начал служить мессу в соборе Санта-Прасседа, где на него вновь напал Франджипани. На сей раз ему удалось спастись, ускакав на коне. В конце концов сторонники папы обнаружили его тихо сидящим в поле, все еще облаченным в папские одежды. С него было довольно. Он возвратился в Рим и оставался там ровно столько, сколько потребовалось для того, чтобы подготовиться к отъезду из города навсегда. Затем, сопровождаемый шестью кардиналами, он не спеша через Пизу и Геную, Авинь и Вьенну добрался до Клюни, где 29 января 1119 года скончался.
* * *
В одном пункте все было ясно: мир в Риме не мог установиться до тех пор, пока не будет разрешен мучительный вопрос с инвеститурами. И к счастью, преемник Геласия не только осознавал его важность, но и обладал должной силой воли для того, чтобы разрешить его раз и навсегда.
Сын графа Гильома Бургундского архиепископ Гвидо Вьеннский состоял в родственных связях с представителями французского, английского и германского королевских домов. На смертном одре папа Геласий признал его идеальным преемником, и совсем небольшая группа кардиналов, сопровождавших папу в Клюни, решила избрать его прямо здесь и тотчас исполнила свое намерение, короновав его во Вьенне 9 февраля 1119 года под именем Каликста (или Каллиста) II (1119-1124). Как это ни удивительно, их решение было задним числом единодушно утверждено кардиналами в Риме; но к этому времени Каликст уже взялся за дело, отправив послов для переговоров к Генриху V в Страсбург, а сам в конце октября созвал представительный собор в Реймсе — на нем должно было присутствовать более 400 епископов, — чтобы получить общее одобрение той политики, которую он собирался проводить.
Несмотря на то что Генрих V также был заинтересован в урегулировании вопроса, первая попытка примирения провалилась — во многом по причине взаимного недоверия, и Каликст воспользовался Реймсским собором для того, чтобы утвердить решение об отлучении императора от церкви, которое впервые принял еще восемь лет назад, когда он был архиепископом Вьеннским. Затем, с наступлением весны он отправился на юг через Альпы, с триумфом проследовал через Ломбардию и Тоскану и вступил в Рим, где ему устроили восторженный прием. Это произошло в начале июня 1120 года. Оставалось урегулировать одну маленькую проблему, прежде чем заняться вопросом об инвеститурах: антипапа Григорий все еще сохранял свободу действий. Генрих к этому времени уже перестал оказывать поддержку Григорию, который удалился в Сутри. Но в апреле 1121 года город пал после недельной осады, и Каликст возвратил злополучного антипапу в Рим. Здесь Григория торжественно провезли по улицам, посаженного задом наперед на сей раз на верблюде, прежде чем он начал свой путь по монастырям, где в заключении провел остаток дней.
