Второй: три племени в 1966 г. составляли большинство (59 %) населения Нигерии — хауса на севере (22 %), йоруба на юго-западе (19 %) и игбо на юго-востоке (18 %). У них разные традиции, религия (хауса — мусульмане, игбо — христиане, а йоруба в большинстве анимисты, то есть приверженцы языческих местных верований), да еще экономический и общественный статус. Юг издавна был более экономически развит, а в придачу располагал недавно открытыми запасами нефти. Однако и здесь нет элементарного равновесия. Гораздо более европеизированные игбо являлись своего рода нигерийской интеллигенцией. Хауса, жившие беднее и бывшие не столь образованными, ненавидели игбо. Учитывая, что хауса пользовались широкой поддержкой исламских стран, прежде всего военной, от гражданской войны и полного хаоса Нигерию защищала только армия. Она тоже была разделена, пусть в несколько иных пропорциях, чем это имело место в этнической сфере. Такое положение дел стало очевидным 16 января 1966 г., когда беспомощное правительство передало власть в руки военных. Возглавляющий их генерал Джонсон Агийи-Иронси — игбо по происхождению — явно, пусть и без применения силы, поддерживал своих соплеменников. Север, то есть хауса и солидарные с ними фулани (они же фульбе, фула, пель, афули, бафиланчи и еще с десяток самоназваний) устроили кровавую резню живущих на севере игбо и союзных им племен. Правительство Иронси было свергнуто. Более тридцати тысяч игбо были убиты, около миллиона бежало с севера в восточную провинцию, которая в сложившейся ситуации провозгласила себя независимой Республикой Биафра во главе с Одумегву Оджукву. Началась война на уничтожение. Поначалу биафрийцы предприняли успешное наступление и дошли до Оре, который в ста километрах от Лагоса (столицы Нигерии до 1991 г.). Однако когда на основе резолюции ООН Советский Союз и Великобритания начали поставлять состоявшему в основном из хауса центральному правительству оружие и военных советников, судьба военного конфликта оказалась предрешена. Помощь, которую оказывала сепаратистам Франция при поддержке Португалии и одобрении Ватикана, с самого начала была чисто символической, а вскоре и вовсе прекратилась. Все кончилось 15 января 1970 г. капитуляцией Биафры и жуткой резней игбо, которых до конца поддерживали лишь немногие потрясенные геноцидом европейские добровольцы, вроде поляка Яна Зумбаха — легендарного пилота 303-го дивизиона[35] времен Битвы за Англию.
Михал Лесневский замечает: «Повсеместно опасались, что вероятная победа Биафры спровоцирует подобные выступления в других странах». Однако тут же добавляет: «Биафрианский конфликт (…) продемонстрировал слабость Организации африканского единства. Отсутствие единства в ее рядах плюс подключение к конфликту СССР, США, Франции и Великобритании предопределили бессилие этой международной структуры. ООН также отличалась непоследовательностью. С одной стороны, и правда действия Биафры вступали в противоречие с ее декларацией от 1960 г., но в то же время они отвечали постулату о праве наций на самоопределение. С объективной точки зрения биафрианская декларация о независимости была вполне обоснованна. Население Биафры представляло собой относительное этническое единство (около 60 % игбо) и по африканским меркам имело весьма развитое национальное самосознание (…). Таким образом, биафрианский конфликт вскрывал противоречия, заложенные в принципах ООН. Одновременно он стал своеобразным тестом на прочность постколониальной системы в Африке…» Иными словами, любая интерпретация событий оказалась допустимой. В самом деле, теорий было предостаточно. Вот только на практике выходили сплошная резня и геноцид.
Подобным образом можно было бы обсуждать и тянувшуюся без малого сорок лет войну в Анголе (1961–1998), конфликт в Зимбабве (1965–1981), сражения в Эритрее (1961–2000), массовое уничтожение народом хуту своих сограждан тутси в Руанде (1992–1996, полмиллиона убитых), бои в Сомали и длящийся уже тридцать лет (с 1990 г.) губительный конфликт между севером и югом в Судане… и к этому можно прибавить несколько сотен (sic!) кровопролитных межплеменных конфликтов меньшего размаха, о которых безмятежная Европа не пожелала слышать. Но в чем смысл столь жуткого перечня?
Эпимет был братом Прометея. Когда Прометей нарушил волю Зевса и подарил людям огонь, верховный бог решил покарать не только одного ослушника, но и всю его семью. Мстительный Зевс велел Гефесту слепить из глины женщину, а всем богиням Олимпа сделать ее прекраснейшей из прекрасных. Сию дивную красавицу по имени Пандора он послал в подарок Эпимету. Правда, в последний момент Прометей успел предостеречь брата, чтобы тот не брал от Зевса никаких подарков. Терзаемый вожделением Эпимет решил отослать-таки Пандору назад на Олимп. А тем временем судьба Прометея решилась. Зевс приказал приковать нагого героя к кавказской скале, где орлы день за днем терзали несчастного, выклевывая его печень, которая за ночь вновь вырастала. Эпимет струхнул не на шутку, что может настать и его черед, и, решив продемонстрировать Зевсу свою покорность, немедленно женился на Пандоре. Та, как нетрудно догадаться, была столь же прекрасна, сколь упряма и глупа. Вопреки запрету мужа, а точнее ему назло, Пандора открыла ящик, в котором Прометей запер, дабы они не терзали людей, всякие напасти — ненависть, безумие, пороки, дурные страсти и т. д.
История деколонизации по способам и принципам ее осуществления соединила в себе наследие обоих сыновей титана Япета. С одной стороны, она принесла людям и племенам освобождение, а с другой — открыла ящик Пандоры. Последствия этого Африка будет испытывать во всем его трагизме еще долгие годы. В этом смысле деколонизация не завершена и будет продолжаться непредсказуемо долго. Европейские политики, в 1960-х гг. определившие ее формы, понятия не имели, как тот ученик чернокнижника, о последствиях своих действий. Тем более что принципы, которыми они руководствовались, уже давно перечеркнуты. Биафру прикончили, зато позволили существовать Эритрее. На наших глазах на юге Судана появляется новое государство. В момент написания этих слов (весна 2011) минимум в семи странах Африки идут гражданские войны. И ничто не указывает на то, что в ближайшем будущем их станет меньше. Поджечь бикфордов шнур не велика задача, а вот как его погасить…
Папа мой увидел Юрия Гагарина на каком-то международном собрании 1963 г. в Москве. Космонавт произвел на него самое благоприятное впечатление. Помню слова, звучавшие в устах отца особо значимо: «Не знаю, верующий ли он человек, но в нем, несомненно, есть некая искра божья». Впрочем, известно, что когда во время торжественного приема в Георгиевском зале Кремля один из приглашенных священнослужителей (позже это приписывали Хрущеву) спросил: «Юрий Алексеевич, там высоко в небе вы видели Бога?» — тот дипломатично ответил: «Батюшка, вы лучше меня знаете, что я мог там увидеть». В примитивной интерпретации, а именно таков был комментарий в советской прессе, это могло означать: «Вы же сами знаете, что бога нет», но с таким же успехом ответ Гагарина мог значить: «Ваш вопрос тривиален, ведь бог — не физическое лицо, которое можно разглядывать». Это стоит отметить, поскольку Гагарину вообще сопутствовала некая амбивалентность. Ясное дело, везде, где только можно, твердили, что он родом из крестьянской семьи деревни Клушино Смоленской области, отец был кладовщиком и плотником, мать — дояркой, а жена — медицинским техником пролетарского происхождения. С другой стороны, Гагарины — один из древнейших и прославленных в истории России боярских родов, к которому принадлежали, к примеру, сибирский губернатор времен Петра Великого Матвей Гагарин (повешенный позднее за растрату казенных денег), министр, пользовавшийся особым доверием императора Николая I, князь Павел Гагарин, или другой Павел, возглавивший Комитет по делам Царства Польского после Январского восстания[36], княгиня Гагарина — камер-фрейлина императрицы Марии Федоровны и т. д. и т. п. Вот и выходит, что Юрий был близок любому колхознику, и в то же время его фамилия тешила слух представителей самой непримиримой белой эмиграции, которая тут же принялась отыскивать его якобы имевшие место дальние родственные связи с князем Иваном Гагариным, перешедшим в 1842 г. из православия в католичество и ставшим иезуитом. В 1856 г. князь основал журнал «Études de théologie, de philosophie et d’histoire» (сегодняшний «Études») и Славянскую библиотеку, в 1882 г. в Париже. Юрию по этой версии отводилась роль не ведавшего об этом потомка сына княжеского племянника, который пропал во время революции 1917 г. А если ко всему этому добавить несомненное личное обаяние в сочетании с простотой и доступностью, можно констатировать, что Юрий Алексеевич Гагарин пришелся по сердцу практически всем. Как очень скоро оказалось, это было весьма важно.
