В семье Петра танцевала и младшая сестра Оля, и родители молодоженов объединились вокруг детей, вокруг их интересов. Обязанности распределились сами собой. Аллина мама и бабушка взяли на себя весь быт, а отец Петра, генерал-майор Чеботарев Владимир Петрович, все свое влияние употреблял на то, чтобы пробивать в министерстве разрешение на проведение конкурсов, добиваться отсрочки от армии для мальчиков, занимающихся танцами профессионально. Родители обоих спонсировали и деньгами для участия в соревнованиях. Петр и Алла в их лице обрели крепкий тыл и могли полностью посвятить себя призванию. Когда в прошлом году генерала Чеботарева не стало, вся танцевальная общественность пришла проститься с ним. Он как никто много сделал для того, чтобы жанр выжил и встал на ноги, и, если было нужно, шел в любой кабинет и доказывал чиновникам, как важно, чтобы этот жанр был в стране. А жанр продолжали зажимать. Такие буржуазные танцы, как танго или латиноамериканские, никогда не показывались в официальных концертах. Пожалуйста, исполняйте "сударушку" или "фигурный" вальс; как премию иногда разрешали медленный фокстрот. Петр и Алла Чеботаревы уже были любимцами публики, они нередко выступали как солисты Москонцерта во Дворце съездов, в концертном зале "Россия", участвуя в больших праздничных концертах, посвященных Октябрьской революции и другим советским праздникам. Поскольку к жанру было подозрительное отношение, как к чему-то чуждому, то запрет распространялся и на костюм. По мнению чиновников, не нужны были советскому рабочему фрак, а колхознице - бальное платье, поэтому запрещалось оголяться, и юбка у солистки должна была быть не выше, чем сорок пять сантиметров от пола, как в классическом балете. Однажды на фестивале Алла вышла в платье с вырезом на животе - тут же было приказано немедленно зашить разрез.
Но те, кто фанатично был предан танцу, не дал ему умереть ни тогда, ни после. Островки этой культуры существовали все время. Например, в студенческом лагере Московского энергетического института на берегу Черного моря под Алуштой. Руководство института было прогрессивным настолько, чтобы смотреть сквозь пальцы, как веселится молодежь, отрываясь в рок-н-ролле и распевая под гитару авторские песни. Все молодые люди, которые шли тогда по своим убеждениям вразрез с официальной идеологией, собирались в этом палаточном лагере: Александр Градский, Слава Полунин, Андрей Макаревич, а Петр и Алла Чеботаревы учили студентов танцевать румбу, ча-ча-ча и танго. К концу лета весь лагерь танцевал. Не имея под рукой никаких методических материалов и возможности учиться за рубежом, танцоры учились друг и друга. Ездили на фестивали в Прибалтику, куда приезжали известные танцевальные пары из Европы, и на механические камеры тайком снимали отдельные фигуры танца, чтобы потом дома разучить. Алла и Петр рано начали преподавать. Они нашли в одной из московских школ такого же одержимого, как они, директора, который дал актовый зал для занятий с учениками и оформил их преподавателями продленного дня. И у них танцевали дети не только этой школы, но приезжали и из других районов Москвы.
Клуб "726" в этом году будет отмечать свое двадцатипятилетие. Семья Аллы сплотилась вокруг этого клуба и принимала непосредственное участие в его развитии: мама и бабушка стали работать там, взяв на себя всю организационную часть. Из этого клуба потом вышли лучшие танцевальные пары России, такие как Александр Мельников и Ирина Соломатина, Виктор Никовский и Лариса Давыдова. Их лучшие ученики стали открывать следом свои танцевальные клубы в других московских школах. В 1985 году Алла, желая повысить свое профессиональное мастерство, идет учиться в ГИТИС на балетмейстера и занимается у таких знаменитостей, как Ростислав Захаров, Екатерина Максимова, Владимир Васильев.
В 90-м году Министерство культуры решило организовать командную встречу между двумя ведущими танцевальными клубами - немецким "Блау Голд" и клубом "726". Пять лучших пар из Германии привез в Москву Вернер Браун. "Наши" им проигрывают, но, несмотря на это, зарубежных гостей поражает профессиональная подготовка российских танцоров. Где и как они могли освоить танцы, которые никогда не преподавались и не пропагандировались в Советском Союзе? Алла и Петр настолько покорили Брауна, что он сказал:
- Я готов пойти на любые расходы, чтобы помочь таким талантливым людям, как вы, учиться на границей.
И он делает им предложение ехать в Германию. Как ни заманчиво было это предложение, Петр, все обдумав, отказался. Он хотел бы теперь всего себя посвятить преподаванию. Алла же, наоборот, хотела продолжать танцевать. Хотя ей было тридцать три года, она чувствовала, что свой потенциал раскрыла еще не полностью. Петр ее уговаривал остаться, приводил доводы и аргументы, просил не уезжать. Алла приводить в ответ свои веские доводы. Ситуация становится безвыходной. И Алла поняла: если она хочет двигаться дальше и подняться на следующую ступень, ей придется пожертвовать семейным счастьем. И супруги, прожив тринадцать лет, любя друг друга, принимают решение расстаться...
Искушение
Вернер Браун явился для Аллы самым настоящим искушением. Он неспроста предложил свою бескорыстную помощь. Как только он увидал ее в танце, он ее полюбил. Он был старше Аллы почти на тридцать лет, имел взрослого сына, а жену и дочь потерял в течение последних двух лет, и он был готов положить к ее ногам весь мир. Богатый, щедрый, по стариковски красивый, элегантный, он поначалу никак не мог понять, почему Алла не хочет принять его предложение и выйти за него. Любая здравомыслящая немка оценила бы его по достоинству, если бы он предложил ей обеспеченную жизнь, большой дом, путешествия, наряды и драгоценности.
- Мир - это не только танец,- убеждал он Аллу,- мир гораздо больше и он прекрасен. Я хочу тебе его подарить.
Алла не сомневалась, что мир огромен и прекрасен, но она еще знала, что именно в этом мире существует нечто более прекрасное - это танец. С чем может сравниться тот восторг, когда, закончив танец, делаешь поклон, а затем поднимаешь глаза на трибуны и видишь, что все четыре тысячи человек как один встали, аплодируя тебе! И Вернер вынужден был отступить перед ее фанатизмом. Ему ли было ее не понять - ведь он сам в прошлом был танцором, чемпионом многих международных конкурсов.
Алла приехала в Германию с новым партнером - Геннадием Гунько из Каунаса. Он был кумиром всех поклонников бальных танцев. Геннадий уже десять лет мечтал, чтобы Алла Чеботарева стала его партнершей, и вдруг мечта его сбылась. Жена Ольга идет на компромисс и дает разрешение Геннадию ехать учиться и выступать в Европе.
Именно с Геннадием Алла завоевывает все свои основные титулы. Участвуя в международных турнирах, они шесть раз подряд берут третье место на чемпионате мира, что для российских танцоров, оторванных от мировой танцевальной культуры, является очень высоким результатом, учитывая, что в прошлом советские танцоры не поднимались выше двадцатой ступени. Вернер спонсирует их учебу. Алла и Геннадий имеют возможность брать уроки у лучших педагогов не только в Германии, но и в Англии по европейской программе, и в Норвегии, тренируясь у знаменитого Эспена Салберга, прославленного хореографа , летая туда раз в месяц. И за какие-то два-три года они стали входить в финалы крупнейших чемпионатов мира по 10-ти танцам и в финалы кубков мира по европейской программе и латиноамериканским танцам. Наибольших высот они достигают в программе секвей - это попурри различных танцев, объединенных в общую идею, что-то наподобие произвольной программы у фигуристов. И все-таки выбор Аллы уехать с новым партнером был шагом в неизвестность. Она сильно рисковала и полагалась в основном на интуицию, зная, что Геннадий Гунько очень талантлив. Но никто не мог на самом деле сказать, как сложится их танцевальная карьера, а в деле оказалось, что они понимают друг друга с полуслова.
Ностальгия
Пробыв три с половиной года в Германии, Алла и Геннадий принимают решение специализироваться по европейской программе и для этого переехать в Лондон. Вернер с чистым сердцем благословил их отъезд, подарив им один из своих автомобилей. Они снимают в Лондоне недорогой двухэтажный дом в районе, где живут их педагоги, учатся и работают. Так проходит еще три года.
За семь лет, с 1990 по 1997 год, что они отсутствовали в России, они не порывали отношения со своими учениками и коллегами. Неоднократно Алла с Геннадием прилетали в Россию и помогали всем, чем могли. Привозили методическую литературу, кассеты с видеозаписями танцев, даже мультивитамины для учеников, ведь в России в те годы не то что витаминов вареной колбасы не стало. Но что удивительно, Алла видела, что жанр, несмотря ни на какие трудности, несмотря на то, что не было ниоткуда помощи и спонсоров, выживал. Люди, преданные делу танца, продавали личное добро, машины и вкладывали деньги в учеников, в проведение танцевальных турниров. Алла старалась, чтобы лучшие, перспективные пары могли участвовать и в международных турнирах, и все время присылала приглашения в Германию не только своим ученикам, но и другим талантливым парам, в том числе и ученикам Петра Чеботарева, с которым они теперь стали конкурентами. Не раз приезжал и сам Петр принимать участие в судействе, приезжала и жена Геннадия Ольга, которая в Литве возглавляет сейчас Ассоциацию педагогов бальных танцев. Вернер сам ходил в посольство хлопотать о визах. В конце концов, по большому счету все, они не соперники, потому что работали все на одну идею, чтобы жанр жил в России и развивался. Алла видела, что те из танцоров, которые в начале перестройки эмигрировали в Европу, процветали. Их искусство там ценили, сознавая, что русские несут в себе огромный пласт культуры. Но они, эти эмигранты, работали на чужую страну, а Алла знала, что она живет вдали от Родины не для себя, а для России; что там, дома, она нужна и что она никогда не сможет жить в другой стране. И все эти годы, несмотря на насыщенную и интересную жизнь, ее мучает ностальгия. Особенно это ощущалось в Германии, где жизнь людей разлинована по жесткому порядку, как тетрадка в клеточку. Алле, когда она преподавала танец способным немецким детям, очень нелегко было объяснить им, что такое полет души, вдохновение, свобода. В свободной Германии этих понятий не существует. С другой стороны, было удивительным, что немецкие педагоги очень любили русский балет, мечтали съездить в Россию и попасть в Большой театр. Дома у них на книжных полках стояли брошюры о Нижинском, Стравинском, Плисецкой, по которым они сами учились.
