Алексей Дельнов - Китай. Большой исторический путеводитель

В 18 г. Ван Ман направил против краснобровых большое войско, но оно было разбито. Смута началась всерьез и надолго. Через четыре года императорская армия потерпела еще более тяжелое поражение.

События принимали особенно грозный для Ван Мана поворот в связи с тем, что с краснобровыми стали объединяться могущественные аристократические кланы, намеренные биться за восстановление династии Хань. Они-то и возглавили движение. Авторитетней других вождей был Гэн-ши — представитель знатного рода Лю, дальний потомок императора Цзин-ди, правившего в середине II в. до н.э. Объединившись, крестьянское воинство и отряды знати стали именоваться «армией Хань».

Ван Ман, разумеется, не сидел сложа руки. Со свойственной ему энергией он собрал значительные силы — они сосредоточились у древней чжоуской столицы Лои, тогда уже Лояна. Было одержано несколько побед, но в июле 23 г. последовал полный разгром. Император занял оборону в Чан'ани, но «армия Хань», к которой приставали многочисленные мятежные ватаги, рассчитывающие на богатую поживу, ворвалась в город. Горожане поддержали не государя, а его врагов. Ван Ману и его немногочисленным верным сторонникам оставалось только укрыться в комплексе императорского дворца. Последняя схватка происходила среди пылающих великолепных зданий царской резиденции. Мятежники обнаружили раненого, почти без сознания императора на «Террасе, омываемой водой». Последние его защитники пали все до единого, самого Ван Мана обезглавили. Те из высших сановников, кто не был рядом со своим повелителем в его смертный час, покончили жизнь самоубийством.

Но говорить о реставрации Хань пока не приходилось. Гэн-ши, хоть и провозгласил себя императором, контролировал не более половины страны, да и то скорее условно. Миллионам крестьян больше пришлась по душе удалая вольница, чем тяжелый кропотливый труд — из года в год все на одном и том же поле. Они предпочитали грабить тех, кто думал иначе, и не собирались подчиняться всерьез никакой власти. А в атаманах в подобных ситуациях недостатка никогда не бывает.

Гэн-ши, со своей стороны, проявил непозволительное высокомерие, когда к нему прибыли представители высшего командования краснобровых. А потом совершил еще большую ошибку, когда отправил другого потомка царского рода — Лю Сю наводить порядок в северных районах Поднебесной. Тот, почувствовав силу и призадумавшись на тему, а чем же он хуже императора, повел наступление на своего недавнего соратника и родича.

Но к Чан'ани уже подошли краснобровые. Биться с ними никто не собирался, Гэн-ши пытался бежать верхом на лошади — но был схвачен. В страхе он отказался от любых претензий на престол, мятежные вожди пощадили его и отправили в северные степи, пасти лошадей. Потом, однако, передумали и послали гонцов, которые задушили неудачливого императора.

Теперь козыри были на руках у Лю Сю. Он поспешил объявить себя законным обладателем престола и занял Лоян, где принял тронное имя Гуан У-ди (правил в 25–57 гг.) и сделал древний город своей столицей.

Но крови пролилось еще немало — пока войска императора не разгромили, наконец, основные силы краснобровых и других мятежников. Им это удалось во многом благодаря тому, что те бились насмерть и друг с другом (беспощадностью отличались все враждующие стороны).

Последний соперник Гуан У-ди, тоже претендовавший на верховную власть, укрепился в обширной, окруженной высокими горами котловине, доступ в которую был только через знаменитое ущелье Трех Ворот, сквозь которое протекает Янцзы. Но император готов был на все, лишь бы уверенно чувствовать себя на троне.

Силы мятежников, расположившихся на обоих берегах могучей реки, сообщались между собой посредством наведенного ценой больших усилий плавучего моста. Воинам императора повезло: воспользовавшись необыкновенно сильным попутным ветром, им удалось подобраться на лодках против течения прямо к переправе и сжечь ее с помощью огромных факелов. После этого они проникли в котловину. Но и разобщенные, мятежники отчаянно защищали свою территорию, пока не погиб их предводитель. Только после этого можно было с уверенностью говорить, что в Китае снова правит династия Хань, получившая эпитет Поздняя.

Можно было сколько угодно порочить Ван Мана за то, что он перечил воле Неба, можно было уничтожить его за это — но у Гуан У-ди и его преемников хватило ума пойти по тому же пути. Продолжилась раздача земель в индивидуальное крестьянское пользование. Если совсем оставить «сильные дома» без их обширных владений было нереально, то все же значительную их часть отобрали — особенно у тех, кто оказывал реформе ожесточенное сопротивление. Было освобождено и стало крестьянами большинство остававшихся еще в частном владении рабов (их полку прибыло за годы смуты — за счет тех, кто был захвачен силой или сам запродал себя вместе с семьей от безысходности).

Народу надо было дать отдышаться после гражданской войны, и Гуан У-ди ограничился сбором с крестьян всего 1/30 части урожая. Ирригационные системы, плотины и каналы спешно приводились в порядок — во время смуты они страшно пострадали. Каторжники — государственные рабы — получили свободу. У Гуан У-ди получилось: Поднебесная быстро встала на ноги.

Стало возможным заняться и усовершенствованиями. Более строгой и объективной стала система отбора кадров. Конечно, по-прежнему действовала от Адама поведшаяся практика подбора начальником подчиненных по своему усмотрению, рекомендация по знакомству под свое поручительство. Кто-то попадал в сословие чиновников по знатности происхождения (действовало «право тени» — высшие сановники имели преимущественное право предложить на должность своего близкого родственника), кто за деньги. Все это не с древних китайцев началась, не новыми русскими кончится. Действовал и имеющий уже достаточно давнюю историю отбор талантливых кандидатов местными начальниками или специально уполномоченными на то чиновниками.

Но все большее значение получал конкурсный отбор, постоянно усовершенствовавшаяся система экзаменов. Кандидаты могли проходить подготовку в специальных школах, учрежденных в областных центрах. Самой престижной была столичная «Академия Тай-сюэ» — она разрослась до размеров, которые могли бы впечатлить и в наше время: в 240 ее корпусах проживало и обучалось 30 тысяч студентов. Правда, современного наблюдателя несколько смутила бы мебель аудиторий, состоящая почти из одних только циновок, сложные церемонные отношения между преподавателями и учениками, бамбуковые палки, которыми наставники щедро вразумляли подопечных.

Успешно сдавшие государственные экзамены получали степень «ученого мужа» шэньши. Но об экзаменах и степенях мы поговорим попозже, когда система примет более стройный вид. Пока же отметим порядок выбора экзаменационных билетов: соискатели «вытягивали» их, сбивая стрелой одну из подвешенных в отдалении табличек с вопросами.

В немалой степени прибавлению у жителей Поднебесной ума способствовало усовершенствование производства бумаги и повышение ее качества. Если сначала она служила материалом упаковочным, декоративным, используемым для ритуальных церемоний (для изготовления сжигаемых во время жертвоприношений макетов реальных вещей), в целях гигиенических — то теперь бумага становилась основным писчим материалом вместо громоздких бамбуковых охапок и шелковых свитков, а также материалом для изобразительного искусства (в Китае письменность и графика всегда были ближе друг к другу, чем где-либо — в искусстве каллиграфии они полностью сливались).

Изобретателем бумаги считается служитель императорского гарема евнух Цай Лунь, после своей кончины ставший обожествленным покровителем бумажного производства.

К тому времени относится немало достижений китайской культуры. Были изобретены водяная мельница с эксцентриком (колесом со смещенным центром вращения), механизм для глубинного бурения. Шахты уходили на глубину в сотни метров — для крепежа применялись толстые бамбуковые стволы. Появились станки для размотки шелковых коконов, керамику стали покрывать глазурью.

Задергалась перед тем, как указать направление, стрелка компаса, или «волшебной иглы», как его называли китайцы. Еще они его называли «ложкой, управляющей югом» — когда он представлял собой не стрелку, а установленный на блюдце ковшик. Стрелки же подвешивали на шелковых нитях, было две их разновидности — указывающие на юг и на север (кто перепутал — считай, пропал, в лучшем случае, заблудился). «Волшебная игла» применялась и при гадании, в сочетании с гадальными табличками. То, что компас иногда представлял собой по форме ковшик, тоже не случайно: это повторение очертаний созвездия Большой Медведицы, одного из важнейших магических символов. Изобретение широко применялось в практике фэн-шуй (геомантии) для правильного расположения объектов на местности с учетом воздействия сил инь и ян и других первооснов бытия.