Последний шаг на своем пути утверждения яванской гегемонии в Нусантаре Кертанагара сделал уже в условиях очевидных приготовлений юаньского двора к высадке монголо-китайских войск на Яве, то есть в начале 1292 г. Сложность внешнеполитической обстановки для Сингасари усугублялась еще и тем, что молодое тайское государство при энергичном короле Раме Камхенге к началу 90-х гг. XIII в. превратилось в сильную державу. В южные пределы Сукотаи, как называлась тайская держава, вошла часть монских и малайских полуостровных территорий. В ходе экспансии Рамы Камхенга на юг, в зону Малаккского пролива, здесь неизбежно сталкивались интересы сукотайской и сингасарской политики. Монские и юаньские хроники свидетельствуют о нападениях таи на бывшие шривиджайские владения в 1280— 1295 гг. В этот период тайскому господству подчинилась и Тамбралинга.
Отправляя в начале 1292 г. новую военно-морскую экспедицию на Суматру под начальством полководца Махиши Анабранга, Кертанагара рассчитывал не только закрепить яванское присутствие в Мелаю и тем самым удержать «шривиджайское наследство», но и получить для Сингасари стратегическое и торговое превосходство в Западной Нусантаре. Трактовка данных «Нагаракертагамы» позволяет полагать, что в том же году были предприняты походы и на юг Малаккского полуострова, и на Западный Калимантан. Таким образом, в этот тревожный период Кертанагара решился на самую масштабную во всей его внешнеполитической программе акцию.
Еще в 1281—1284 гг. хан Хубилай, не получив ожидаемого ответа и приема на Яве, неоднократно посылает своих эмиссаров на Суматру, где монголы рассчитывали на поддержку и послушание со стороны принявших мусульманскую веру правителей северной части острова, то есть княжеств Самудры (Пасэя) и Перлака. С помощью послов-мусульман монголам удалось добиться ответных посольств не только из этих земель, но и из Мелаю, что со стороны этого вассала Сингасари было, вероятно, вынужденной уловкой. Однако после мер, предпринятых Кертанагарой в отношении Суматры в 1286 и 1296 гг., эти призрачные успехи пекинского двора сводились на нет. Яванские военные и чиновники получили возможность контроля за внешнеторговыми операциями Мелаю; контроль за Южной Малайей, Южным и Западным Калимантаном давал Сингасари широкие возможности обогащения от морской коммерции^; укрепление власти яванского государства в малайских землях позволяло шире использовать местные природные ресурсы, в том числе редкие лесные продукты и золото Суматры. И полученные преимущества могли быть реализованы государством Кертанагары, если бы вспыхнувшая внутренняя война и внешняя агрессия не привели к большим переменам в яванской политической истории и к гибели самого инициатора объединительной программы.
ПЕРЕВОРОТ ДЖАЯКАТВАНГА. НАЧАЛО ВНУТРЕННЕЙ ВОЙНЫ. тОСНОВАНИЕ МАДЖАПАХИТАОтправка значительной части войска за пределы Явы ослабила обороноспособность столицы, и этим воспользовались лица, составлявшие тайную оппозицию Кертанагаре и его курсу. В столице зрел заговор, в центре которого стоял наместник Кедири Джаякатванг. Он около двадцати лет управлял в Кедири и ждал своего часа, чтобы свергнуть власть сингасарекого махараджи и возродить былую силу и самостоятельность Дахи, поставить под ее контроль всю страну.
Кедирийская аристократия, судя по всему, не спешила с поддержкой Джаякатванга, но в подготовке выступления большую, если не решающую, роль сыграли недовольные Кертанагарой и отстраненные им от кормила центральной власти сановники. Главную скрипку здесь ирал Вирараджа, служивший адипати на Мадуре, но через родственников и сторонников пристально следивший за всеми перипетиями сингасарской политики в центре. Есть все основания полагать, что Вирараджей и его группой двигало стремление устранить самого Кертанагару, личность и образ правления которого воспринимались ими как одиозные. Для этого Вирараджа готов был использовать антисингасарские планы Джаякатванга и подчиненную ему военную силу Дахи. В отличие от Джаякатванга, его планы вряд ли шли дальше устранения Кертанагары и возвращения на Яву при новом правителе, поэтому он старался держаться в тени, благоволил родственникам Кертанагары, но вел тайную переписку с Джаякатвангом. Именно Вирараджа постарался ускорить события, напомнив Джаякатвангу о том, что настал наиболее удобный момент для выступления. Это случилось весной 1292 г., когда Кертанагара и его двор, занятые проблемами военнодипломатической кампании на внешних территориях и отправлением тайных обрядов тантрийского культа, не ожидали удара в спину.
Джаякатванг разделил свое войско на две колонны и направил их в область Тумапель. Одна колонна, под начальством главнокомандующего Дахи, подошла к столице Сингасари с севера и начала демонстративное наступление, разоряя окрестные села. Другая, руководимая патихом Дахи Кебо Мундарангом, осуществила скрытный маневр, блокировав город с юга. И когда Кертанагара, узнав о предательском нападении Джаякатванга и о появлении его армии в северных предместьях, послал туда своего племянника Виджаю с остававшимся в столице контингентом, то южная, более сильная группа противника, беспрепятственно вошла в город и обрушилась на кратон самого Кертанагары. В последнем ожесточенном бою на ступенях дворца погиб последний правитель Сингасари, его главные министры Анграгани и Махиша Аненгах и другие приближенные сановники. Кедири одержало большую победу над Кертанагарой и его режимом, Джаякатванг мог объявить Даху победоносной столицей яванского государства, однако за пределами оккупированной столицы Сингасари еще оставались отряды принца Виджаи.
Первоначально Виджае удалось в бою под Мемелингом, к северу от Сингасари, нанести поражение войскам Джаякатванге, но было уже поздно. Когда Виджая повернул к столице, то он обнаружил там торжествующего врага. Вернуть город не удалось, и отряды Виджаи отступили на северо-восток. После новой удачной схватки с кедирийскими войсками при Бундале Виджая повернул к Дахе, надеясь с ходу захватить столицу Кедири и лишить узурпатора основного плацдарма. Вместе с Виджаей и под его началом действовали его соратники, способные полководцы Лаве, Сора, Намби (последний был сыном Вирараджи). Однако в тяжелых боях армия Виджаи сильно поредела, а кое-кто из военачальников перешел на сторону Кедири, сильно ослабив в решительный момент ряды Виджаи. В конце концов Виджая вынужден был отступать на север, к низовьям Брантаса, преследуемый со всех сторон неприятелем, и в его отрядах осталось несколько сот бойцов. В Памотане кедирийские войска настигли его, и там он потерял все свое войско, а сам с оставшимися в живых приближенными и кучкой солдат бежал.
Несколько месяцев Виджая с дюжиной своих спутников скрывался от преследователей, скитаясь по сельским общинам в нижнем бассейне Брантаса. Наконец, с помощью некоторых сочувствовавших Виджае представителей деревенской верхушки беглецам удалось добраться до Рембанга, а затем отплыть на Мадуру, рассчитывая на помощь Вирараджи. Расчет не был напрасным, так как Вирараджа, доведя до конца заговор против Кертанагары, теперь не склонен был продолжать поддержку Джаякатванга. Трудно судить об истинных намерениях этого политикана. Вероятнее всего, его решение перейти на сторону Виджаи было продиктовано оценкой общей ситуации. Несмотря на потерю столицы и армии, Виджая все еще пользовался признанием части яванского населения как защитник законной власти от покушения со стороны узурпатора и как наследник священной силы покойного Кертанагары в качестве не только его племянника, но и зятя. Ему были отданы в жены две или четыре дочери Кертанагары, и не случайно он предпринял большие усилия для того, чтобы вызволить их из кедирийского плена, когда они были захвачены в Сингасари людьми Джаякатванга. Кроме того, Вирараджа знал о подготовке монголо-китайского вторжения и, имея собственную военную силу на Мадуре (или возможность собрать дружину и ополчение), строил планы совместного похода (с Виджаей и монголо-китайскими отрядами) против Джаякатванга.
Приняв Виджаю и его сторонников, Вирараджа заключил с ним соглашение и разработал далеко идущий план действий. По его совету Виджая через того же Вирараджу просил обосновавшегося в Дахе Джаякатванга помиловать его и принять при своем дворе как верного слугу-вассала. Получив соизволение потерявшего бдительность Джаякатванга, Виджая не только поселился в Дахе, зорко наблюдая за ситуацией и взвешивая силы врага, но и набрал собственный вооруженный отряд, сохранив при себе старых соратников.
В конце 1292 г. Виджая по сговору с Вирараджей обратился к Джаякатвангу с просьбой оборудовать охотничий лагерь в безлюдной местности Тарик в нижнем течении Брантаса, но недалеко от порта Чанггу. Джаякатванг, большой любитель охоты, дал на это свое разрешение, а хитроумный Вирараджа, выполняя заранее согласованный с Виджайей план, прислал с Мадуры отряд верных ему людей, которые построили в Тарике хорошо укрепленный городок. Сюда постепенно стали стекаться противники Джаякатванга, приспешники Виджаи, а также беглое население и переселенцы с Мадуры. Городок был назван Маджапахит и должен был служить плацдармом для выступления против узурпатора и резиденцией Виджаи.
