Церковь с подозрением относилась к сбору дикорастущих трав, всегда готовая видеть в этом род колдовства, однако их применение в медицинских целях всё же не возбраняла. Запрет был наложен только на ритуалы и заклинания, сопровождавшие сбор трав и приготовление лекарства, а также разного рода «колдовские», то есть немедикаментозные напитки.
Важно отметить, что, поскольку Церковь не отвергала ритуала как системы воздействия на внешний мир, она всеми силами стремилась заменить старые, сохранившиеся ещё со времён язычества ритуалы и заклинания на христианские. По мнению официальных теологов, травы действительно обладали целебной силой, но, как писал на рубеже X – XI веков англосаксонский проповедник и церковный реформатор архиепископ Эльфрик, эту силу вложил в них Бог, а не человек вызвал её своими заклинаниями. Как и все физические объекты, растения содержат божественные достоинства, которые могут быть активизированы только путём обращения к Богу, а потому альтернативу языческой (то есть древней народной) магии Церковь усматривала прежде всего в молитве и знаке креста. При сборе трав запрещалось произносить какие-либо заклинания, – и Церковь строго следила за этим, – зато рекомендовалось чтение «Отче наш» и «Верую». С конца X века набирает темпы и процесс замены архаических заклинаний, в том числе и произносимых обычно над травами, на христианские формулы-благословения. На исходе XIII века в обиход вошли также внелитургические, народные формулы благословений, существовавшие параллельно с подвергшимися христианской редакции старыми народными заклинаниями.
Формирование разнообразных христианских ритуалов, направленных на «усиление» целебного воздействия трав, непрерывно шло на протяжении всего Средневековья. Подобно большинству других форм «церковной магии», они включали в себя множество приёмов, позаимствованных из народной практики, и, соответственно, множество языческих символов. Так, для исцеления от эпилепсии касатик, пеон или руту связывали в 12 пучков и над каждым из них 9 раз (священное число в германской мифологии) читали «Отче наш». Растения высушивали и растирали в порошок, который затем должен был пролежать на алтаре в церкви в течение 9 месяцев. Лишь только тогда лекарство, как считалось, обретало целебную силу.
Подобно тому как в дохристианскую эпоху травы собирали в определённые, обычно связанные с языческими празднествами дни, уже в высокое Средневековье их сбор стали приурочивать к христианским праздникам, прежде всего ко дню Вознесения Марии (15 августа), Иванову дню, праздникам святого Петра и Пасхи. В эти дни травы освящали в церкви. Процедура церковного благословения трав стала отчасти своеобразной заменой «языческих» магических действий над ними. По данным А. Франца, благословляли барвинки, вербену, зверобой, валериану, репейник, укроп, монаший корень (арнику), мак, вереск, лютики, одуванчики, горчицу, лук, чеснок, можжевельник, полынь, пучки колосьев и полевых цветов. Из одних растений готовили целебные отвары, другие использовали скорее как амулеты. Пучки трав развешивали в доме, над порогом, на стенах, для защиты не только от болезней, но и от огня, молнии, непогоды (зверобой, к примеру, отгонял тучи с градом), вешали в скотном сарае, клали в колыбель младенцу и себе под изголовье, носили на шее. Именем святого Стефана, например, благословляли положенные на алтарь цветы, пучки которых подвешивали потом в доме «для здоровья». В праздник Семи спящих в Эфесе юношей (27 июня[60]) собирали вербену, которой лечились потом от головной боли и бессонницы. Некоторые растения считались едва ли не универсальными целебными средствами. Буквице, например, приписывали способность лечить не менее 72 болезней да ещё помогать в любовных делах, руту также применяли едва ли не при всех болезнях и для противодействия врагам – «видимым и невидимым» (возможно, здесь сыграла роль своеобразная, похожая на крест, форма её листьев)»[61].
Одной из тайн ведьм было также изготовление любовного напитка. Сведения относительно такого напитка и других приворотных средств, которыми пользовались ведьмы, обычно очень фантастичны.
Частое упоминание «варварскими правдами» и «покаянными книгами» разнообразных напитков из разряда тех, что, по общему мнению, mentes hominum turbant, то есть «извращают ум человека», свидетельствует о популярности в Средние века всевозможных «отворотных» и «приворотных» зелий, любовных напитков. Помимо этого, по словам Бурхарда Вормсского, «коварные женщины» умели готовить ещё и такие напитки (по-видимому, сильное снотворное), которыми опаивали своих мужей, чтобы беспрепятственно совершать адюльтер, пока те спят.
Любовные напитки были весьма различны. Одни из них вызывали возбуждение, волновали кровь, как все те возбуждающие снадобья, которыми изобилует Восток. Из других весьма опасны были напитки, с помощью которых можно вызвать всякого рода иллюзии, лишить человека воли, отдать его в полное распоряжение другого. Были, наконец, и такие, которыми хотели испытать силу страсти, узнать, до какой степени страстное желание может изменить все чувства, заставить всё, что имеет отношение к предмету любви, даже вещи весьма малоприятные, принимать как высшее благо.
Вернуть утерянную любовь старались при помощи «любовного» пирога. Пёкся такой пирог на пояснице обнажённого человека – дамы или кавалера, что, естественно, было нестерпимо больно. На спину клалась доска, на которой и разводился огонь. Вот уж воистину – любовь зла!
Пирог, пропитанный страданиями и любовью, подносится возлюбленному. И как только тот съедает этот подарок, странное волнение охватывает его, голова начинает кружиться, кровь приливает к сердцу. Он краснеет, он весь пылает. Он охвачен бешеной страстью, вечным, неутолимым желанием. Колдовство свершилось.
Каким образом ведьмы добивались результата? На этот вопрос не может дать однозначного ответа ни один человек. Наверняка они были сведущими травницами и хорошо знали возбуждающие эффекты растений. Но большую роль играло и внушение, в том числе и самовнушение. Современные врачи признают, что человек может излечиться только в том случае, если верит в своё выздоровление – получается эффект «самогипноза». Именно этим и пользовались знахарки, приготовляя свои настои из лечебных трав. Однако это – тема отдельного разговора, на который у нас в этой книге просто нет места.
«Диапазон применения трав в повседневной жизни был весьма широк, их использовали не только как целительные средства, но и как средства нанесения вреда. Изготовление разного рода вредоносных, тем более смертоносных напитков (morhferam pottorem ) каралось «варварскими правдами» и Церковью наравне с колдовством, разновидностью которого они, собственно, и считались, – пишет Ю. Е. Арнаутова.
«Как колдовские и противоречащие христианской морали расценивались также контрацептивные напитки. «Когда развратничают и хотят уничтожить свой плод, – сетуют авторы пенитенциалиев, – делают так, чтобы вытравить его своим колдовством или своими травами, так что плод или погибнет, или будет изгнан, или, если ещё не зачали, делают так, что и не зачнут». В напитки, предназначенные для прерывания беременности или для контрацепции, входили печёночница, лютик, душистая полынь, вермут, жёлтый люпин, одна из разновидностей можжевельника, спорынья. Во время месячных пили отвар, изготавливаемый из смеси календулы, петрушки, майорана, тимьяна, лаванды, тмина, розмарина, мирта, шафрана, а также маргариток и клубней кукушкиных слёзок. Считалось, что такой напиток воспрепятствует беременности в будущем, хотя, как видим, состав его был абсолютно «невинным»: календула обладает противовоспалительным эффектом, маргаритки – слабым кровоостанавливающим, а кукушкины слёзки – вообще никаким. Может быть, «особые» свойства приписывались напитку благодаря большому числу разных ароматических средиземноморских растений в его составе? Наличие этих же растений заставляет подозревать «научное» происхождение его рецепта.
Гораздо более эффективным и действительно народным средством прерывания беременности была спорынья – паразит ржи, грибок, содержащий ядовитые алкалоиды – эрготамин, эрготоксин – вызывающие сильные спастические реакции. Спорынья была общеизвестна в основном благодаря тому, что очень часто в низших слоях общества, которым был доступен только ржаной хлеб, заражённая ею мука вызывала отравления, порою принимавшие характер эпидемий, подобных, например, описанной в 1125 году в хронике Робера Дюмона.
Церковь выступала также и против распространённых снадобий из трав, которые, как считалось, лечили от бесплодия, и осуждала бездетных людей, надеявшихся обзавестись ребёнком, но «не от Бога, а с помощью нечестивых снадобий (sacrilegis medicamentis vel arbo– rum sucisу )». Вюрцбургский епископ Бурхард (VIII век) так отзывался об этом в своих проповедях: «…Кому Бог не хочет дать сыновей, пусть те не пытаются получить их с помощью каких-нибудь трав, или дьявольских филактерии (род амулета), или нечестивых ладанок»»[62].
