Отряд медленно продвигался к реке Икири, с трудом ориентируясь на местности и испытывая острую нехватку воды. 4 мая по радио узнали об аресте боливийца «Лоро», попавшего в плен раненным. Че принимает решение возвращаться к старому лагерю с целью обеспечения едой. В лагерь прибыли 7 мая. Высота 800 м. Вскрыли шурф, но пополнение припасами было незначительно. Обнаружили следы пребывания солдат. В этот день исполнилось полгода начала герильи.
На следующий день произошло военное столкновение с солдатами. Общий итог: со стороны армии 3 убитых и 10 пленных, двое из них раненные, 7 М-1 и 4 маузера, личная экипировка, склад боеприпасов и немного еды. Переночевав на месте боя, партизаны покинули лагерь, отпустив пленных. «Люди слабы и уже есть несколько с отёками». Питались «чарками» (вяленное конское мясо). Однажды подстрелили дикую свинью. 12 мая подошли к дому знакомого крестьянина Чичо, о котором знали, что он осведомитель армии. Дом покинули на рассвете, заплатив за взятые продукты.
Следующий день был «днем извержений, пердения, рвоты и поносов, истинный концерт организма». Это были последствия съеденного накануне поросёнка. Че чувствовал себя очень плохо. В этот день он записывает, что «все радиостанции продолжают передавать о том, что провалилась кубинская высадка в Венесуэле, и правительство Леони предъявило двух человек с их именами и званиями, я их не знаю, но все указывает на то, что случилось что–то плохое».[16]
Поход продолжался. Че вынужден был провести беседу с партизанами о случаях нарушения дисциплины. Авиация бомбила то место, где они были накануне. 16 мая Че потерял сознание от слабости и его несли в гамаке («обосранным как грудной ребенок»). Из радиосообщения узнали о том, что они находятся в «полной изоляции».
17 мая достигли лесопилки, где нашли еду и поставили лагерь. Радио сообщило о пресс–конференции Баррьентоса, который объявил, что будет просить конгресс восстановить смертную казнь для Дебре. 22 мая появился хозяин лесопилки с сыном. Ночью управляющий, который оставил в заложники сына, ушел за необходимыми покупками в посёлок и должен был вернуться назавтра. «Затем было бы правильным отступить, так как ситуация становится опасной, — записывает Че. — Создается впечатление, что этот человек не предаст, но мы не знаем, есть ли у него навыки приобретать покупки, не вызывая подозрений. Ему было уплачено за всё, что было съедено в посёлке».
Но управляющий не вернулся на следующий день, и отряд вынужден был покинуть лесопилку, захватив с собой его сына (17 лет).
24 мая отряд достиг берега реки Ньакахуасу, «которая была свободна» и прибыли в лагерь, который использовали в первый день первого похода. Группы «Хоакина» здесь не оказалось. Радио передало новость о том, что нет оснований для помилования [Habeas corpus] Дебре. На следующий день поход был продолжен, поднимаясь вновь вверх в горы. Достигли «чако» [расчищенное в джунглях место для небольшого сада] деда захваченного мальчика, где находились два батрака. Они сообщили об аресте управляющего, который сделал покупки, но вызвал этим подозрение.
После короткого отдыха поход был продолжен. Отряд обрастал «пленными», захваченными по дороге крестьянами, которые были опасны тем, что могли сообщить о продвижении отряда. В одном из посёлков захватили два джипа и два грузовика со снаряжением. В другом посёлке захватили лавку, но заплатили в долларах за изъятый товар. Здесь Че был узнан хозяйкой лавки. На джипе и грузовике покинули посёлок и отправились по дороге на Санто Крус. На другой день достигли хутора Эспино, где жили индейцы гуарани, но рядом оказалась буровая установка. «Спокойствие было абсолютным, будто мы находимся вне мира». Из хутора направились к реке Мучири в поиске воды. По радио узнали о побеге «Лоро» из Кемири (на самом деле он погиб при пытках).
30 мая неожиданно выехали (на джипе) к железной дороге, которой не было на карте. Здесь во время ночёвки в засаду попал военный патруль: трое убитых, один раненный. Утром, «заправив» джип вместо воды мочей, двинулись дальше. По дороге обстреляли два военных грузовика и, бросив, наконец, джип, направились в горы.
В очередном анализе месяца Че записывает:
«Отрицательный момент — это невозможность установить контакт с Хоакином, несмотря на наши странствия по горам. Есть свидетельства, что он движется на север.[17]
С военной точки зрения, три новых боя, вызвавшие потери у войск, и без одной потери, несмотря на проникновения в Пириренду и Карагватаренду, указывают на хороший успех. Cудя по сообщениям, собаки признаны неспособными и их убрали.
Самые важные характеристики это:
1/ Полное отсутствие связи с Манилой [Гавана], Ла Пасом [столица Боливии] и Хоакином, что ограничивает нас до 25 человек, которые составляют нашу группу.
2/ Полное отсутствие вступления крестьян, хотя они перестали нас бояться и продолжают приглядываться к нам. Это задача медленная и терпеливая.
3/ Партия через Колля [Компартия Боливии] предлагает свое
сотрудничество, похоже, искренне.
4/ Гвалт по случаю Дебре придал больше воинственности нашему движению, чем 10 победных боёв.
5/ Герилья обретает превосходную мораль и свидетельствует, что хорошо организованная, она является гарантией успеха.
6/ Армия продолжает вести себя неорганизованно и ее техника [управления] по существу не улучшается.
Известие месяца: задержание и побег Лоро, который должен сейчас присоединиться или направиться в Ла Пас, чтобы установить контакты.
Армия не передавала сообщение о задержании крестьян, которые сотрудничали с нами в зоне Масикури: сейчас подходит тот этап, когда террор над крестьянами практикуется с обеих сторон, хотя с различным результатом, наша победа будет означать качественное изменение, необходимое для его скачка в развитии».
Отряд продолжал продвигаться по дороге. Подошли к «чако», где купили у крестьян кабана и приготовили его. Проводников и мальчика Грегорио отпустили. Начался затяжной ливень. Вновь углубились в джунгли, прорубая тропу мачете. Шагали с предосторожностями от одного «чако» к другому, по направлению к реке Росита, избегая военных столкновений. Мучили холод и нехватка воды. В день проходили 5–10 километров. Встреченных крестьян отпускали, и они тут же сообщали войскам об их продвижении. 12 июня Радио передало о гибели «Инти» (который, на самом деле был жив и находился в отряде) и о составе отряда (17 кубинцев, 14 бразильцев, 4 аргентинца и 3 перуанца), что соответствовало действительности лишь отчасти.
Че записывает: «Интересна политическая конвульсия страны, занятное количество пактов и контрпактов, что присутствуют в атмосфере. Редко видна так ясно возможность катализации герильи».
14 июня он отмечает: «Я достиг 39 [лет] и приблизился к возрасту, который заставляет задуматься о моем партизанском будущем, сейчас я «в форме».
16 июня вышли в реке Росита. Еда закончилась. 18 июня Че записывает: «Мы «сожгли корабли», съев весь моте на завтрак». 19 июня достигли ранчо алькальда Каликсто Гальвеса, куда
Неожиданно заявились три вооруженные «торговца», которые оказались «шпионами» во главе с лейтенантом полиции. Задержанные были отпущены «со строгим предупреждением о правилах войны». Проспавшие их караульные были наказаны лишением на день горячей пищи, что «было заслуженной крайней мерой».
Че занимался лечением своих товарищей, в частности — удалением больных зубов, называя себя «Фернандесом Зубодером». Покидая ранчо, Че не тронул алькальда и отправил крестьянского юношу Паулино в поселок Кочабамба с посланием в Гавану и другими сообщениями (Паулино был схвачен и документы попали к армии).
Покинув берег реки Оскура, вновь углубились в джунгли, поднимаясь вверх в горы. Че записал: «Мне серьезно угрожает астма и запас лекарств очень мал». Позже: «Моя астма увеличивается». Высота: 1.200 м. Вновь вышли на заселенные места в поисках еды. Попытки приобрести продукты в больших поселках не удались, так как везде присутствовали войска. В воздухе пролетали разведывательные самолеты. Все это указывало явно на окружение. Из аргентинского радио узнали о поражении забастовки боливийских шахтеров.[18]
26 июня Че вновь называет «черный день для меня».
Организовав засаду на дороге из местечка Флорида, группа неожиданно наткнулась на четырех солдат, которые были убиты. Отряд, не зная обстановки, дожидался ночи, чтобы отступить, но оказался в окружении. В завязавшем скоротечном бою, были ранены два партизана: «Помбо» в ногу и «Тума» в живот. «Тума» умер во время операции. «С ним от меня ушел товарищ, неотделимый от всех последних лет, преданности самой высшей пробы, и чье отсутствие сейчас ощущается как потеря сына, — пишет Че. — Упав, попросил, чтобы мне передали часы, и так как это не было сделано, с тем, чтобы выполнить это, я снял их и отдал Артуро [кубинец Рэне Мартинес Тамайо]. Этот жест показал намерение, чтобы было вручено сыну, которого я не знал, как это было сделано мною с часами товарищей, убитых раньше. Я пронесу это через всю войну».[19]
