Михаил Елисеев - Войны Суздальской Руси

Между тем Андрей продолжил активную внешнюю политику. Под 1166 годом Лаврентьевская летопись сообщает о новом военном предприятии князя. В этот раз он лично в походе не участвовал, отправив во главе войск сына: «Toe же зимы иде Мстиславъ за Волокъ». Заволочьем в X—XIII веках называли район рек Онеги и Северной Двины, к северу от Белого озера. Земли эти были очень богаты пушниной, также там добывали соль. Вполне естественно, что они стали местом столкновения интересов Владимиро-Суздальского княжества и Господина Великого Новгорода, желающих единолично распоряжаться в богатом регионе. Поэтому, отсылая туда Мстислава с дружиной, Андрей решал проблему радикально, подчиняя местное население своей власти.

14 марта 1167 года в селе Зарубе умер киевский князь Ростислав Мстиславич. Князь был старшим в роду Мономаха и последним из киевских князей, кто пользовался определенным авторитетом среди многочисленных родственников. Несмотря на то что между ним и племянниками иногда возникали конфликты и недоразумения, до вооружённых столкновений дело не доходило, поскольку благодаря личным качествам Ростислава проблема решалась мирным путем. Когда же старому князю самому угрожала непосредственная опасность, то младшее поколение потомков Мономаха с оружием в руках вставало на защиту дяди. И пусть равновесие было достаточно хрупким, тем не менее оно сохранялось. И вот теперь, в связи с кончиной Ростислава Мстиславича, оно грозило нарушиться.

Дело в том, что его смерть могла спровоцировать очередную усобицу, которая неминуемо возникла бы после нового передела княжеских столов. А в том, что такой передел будет, никто не сомневался. Однако, что всего вероятнее, вопрос о том, кто займет киевский стол после смерти старого князя, был решен ещё при жизни Ростислава. Как мы помним, Мстислав Изяславич в свое время уступил своему дяде Киев, выбив из столицы Изяслава Давидовича. Просто так столь широкие жесты не делают, и князья по-любому должны были обсудить вопрос наследования. В свое время отец Мстислава, Изяслав, имел похожую договоренность с дядей Вячеславом, только вот умер он раньше своего престарелого родственника. Но волынскому князю ничего не мешало пойти по стопам отца.

Разница была в том, что Изяслава киевляне любили и были готовы за него сражаться до конца, а Мстислав такой искренней любовью в столице не пользовался. Ростислава князья уважали как за старшинство в роду Мономаха, так и за рассудительность и порядочность, а Мстислава Изяславича они просто боялись. Да, многочисленные родичи Волынского князя согласились с тем, что он будет княжить в Киеве. Да, признали до поры до времени его старшинство. Но всё это было относительно, и никто даже и предположить не мог, как дальше будут развиваться события. Мстислав был силен, но был на Руси человек и посильнее его, ещё не сказавший своего слова, которое могло оказаться решающим. Как вы понимаете, это Андрей Боголюбский. Но владимирский князь молчал, и это молчание пугало остальных князей.

Все это знал и Мстислав. Поэтому он сначала действовал очень осторожно и даже довольно долго не появлялся в Киеве, послав туда сначала своего родственника князя Василька Ярополчича. Мстислав Изяславич прекрасно понимал, насколько трудным будет его княжение в Киеве. Ситуацию блестяще охарактеризовал В.Н. Татищев: «Мстислав же, видя, что великое княжество Киевское осталось и так весьма скудно, что всеми градами, издревле к Киеву принадлежащие, другие князи владели, как например в Переяславле — ГлебЮриевич, в Городце — Михалко Юриевич, в Вышгороде и всею Древлянскою землею — Ростиславичи, Поросье Васильку Юрьевичу дано, Пересопницей, Дорогобужем и Бужеском Владимир Андреевич владел, и тем сила великого князя так умалилась, что его уже мало почитали». Вот из этого и исходил новый киевский князь, потому и был настороже. И действовать начал, лишь заручившись поддержкой Ярослава Осмомысла и польских союзников. Вступив в Киев 15 мая, он быстро договорился с Ростиславичами, сохранив за Давыдом Вышгород, а Рюрику передав Овруч. Однако, будучи человеком умным, Мстислав прекрасно понимал, что подобный расклад устроит не всех. Что, собственно, и произошло.

Примечательно, что племянник был старше почтенного дядюшки на семь лет и, соответственно, никакого уважения, как к его сединам, испытывать не мог. Да и сам Владимир был личностью, мягко говоря, неприятной. Больше всего он напоминал Изяслава Давыдовича, поскольку был столь же беспринципным и насквозь лживым человеком. Мстислав это знал прекрасно и не считал нужным скрывать свое отношение к родственнику. Вот в такой обстановке дядя и решил поискать под племянником златого киевского стола, для чего начал сеять смуту среди черных клобуков. Однако попытка вооруженного выступления против Мстислава закончилась полным фиаско, и Владимир Мстиславич ударился в бега.

Однако неожиданно выяснилось, что бежать ему некуда. Княживший в Дорогобуже Владимир Андреевич велел перед беглецом поднять мост и не пустил в город, поскольку не желал из-за смутьяна ссориться с Мстиславом. Тогда Владимир Мстиславич побежал туда, где, как ему казалось, у него будут все шансы получить политическое убежище, — к своему двоюродному брату Андрею в Ростово-Суздальскую землю. Однако, к великому удивлению князя, Боголюбский ему отказал в приюте и выпроводил из пределов своего княжества со словами: «Иди в Рязань къ отчицю своему къ Глебови, а язъ тя наделю» (Ипатьевская летопись). Делать было нечего, и Владимир, которого Андрей Юрьевич снабдил всем необходимым для безбедного существования, отправился в Рязань.

Возникает закономерный вопрос: почему же владимирский князь не поддержал двоюродного брата и не захотел ему помочь? Ведь в похожей ситуации с Изяславом Давыдовичем он поступил иначе. Неужели испугался Мстислава? Но Боголюбский никогда никого не боялся, и поэтому говорить об этом не имеет смысла. Ответ же может быть только один: Андрей ещё не был готов к решающему противостоянию с Киевом. Князю были необходимы союзники, и он их уже подыскивал. А Владимира Мстиславича до поры до времени убрал с политической арены. Правда, и из своего поля зрения уже не выпускал. При желании, имея под рукой Владимира Мстиславича, Андрей всегда мог выступить в роли правдоискателя, стоило только объявить на всю Русь о том, что племянник обижает дядю. И возраст здесь не будет играть никакого значения.

Другой причиной, по которой Андрей никогда бы не пошел на поводу у Мстислава Изяславича, была личная ненависть владимирского князя к своему киевскому князю. Этот факт даже летописец счел необходимым отметить: «В то же веремя бе Андреи Гюргевичь в Суждали княжа, и тъ бе не имея любьви къ Мьстиславу» (Ипатьевская летопись). Как его отец Юрий ненавидел Изяслава, так же и Андрей ненавидел Мстислава. Примечательно, что с остальными племянниками у Долгорукого были вполне сносные отношения, о чём он сам им говорил. Но с Изяславом у Юрия мира быть не могло. Примерно такие же были отношения и у Андрея с Мстиславом, можно сказать, что ненависть отцов передалась их детям. Но был ещё один немаловажный момент. Дело в том, что если Юрий всю свою жизнь стремился к златому киевскому столу, то Андрей этого не делал. Он, мягко говоря, Киев не любил. Не любил сам город, не любил его жителей. Поэтому и ушёл из Вышгорода в Суздальскую землю вопреки воле отца. Рано или поздно конфликт между Андреем и Мстиславом из личного перерос бы в более глобальный, в конфликт между севером и югом. Причин для этого было много.

Однако неожиданно для всех именно события в Новгороде стали исходной точкой для той грандиозной катастрофы, которая постигла мать городов русских.

Новгородцы очень быстро забыли о той клятве, которую дали Ростиславу Мстиславичу незадолго до его смерти. А поклялись вечевики старому князю в том, что его сын Святослав будет княжить у них до самой смерти. Понятно, что новгородцы под влиянием момента в очередной раз лукавили. Когда после смерти Ростислава новгородцы стали злоумышлять против его сына Святослава, княжившего на берегах Волхова, они спровоцировали конфликт, который привел к изменению всей политической ситуации на Руси. Впрочем, затевая очередную смуту, вечевеки, в силу своей безалаберности и безответности, никогда не думали о последствиях. А надо было бы…

Потому что, как только Святослав Ростиславич узнал о том, что новгородцы решили его взять под стражу, то долго не думал, а собрался и вместе с дружиной отбыл в Великие Луки. Однако новгородцы спешно отправили к князю посадника Захарию, чтобы тот попросил Святослава покинуть город. Понимая, что против силы новгородской ему не устоять, Ростиславич ушел к Торопцу, а оттуда — к Андрею Боголюбскому. Так сложился союз могущественного владимирского князя с Ростиславичами, союз, который будет иметь далекоидущие последствия.