Иосиф Волоцкий упомянул о Спасо-Каменском монастыре, находившемся на Кубенском озере во владениях Александра Федоровича — сына великого князя Федора Ярославского. Василий II принял этот монастырь в свое государство, как и Троице-Сергиев.
Оправдывая решение покинуть удельного князя, Иосиф Санин перечислил множество обид, якобы причиненных князем монастырю. Жалобы игумена отличались крайней тенденциозностью. Князь Федор пировал в обители и получал дары от старцев, что было в порядке вещей. Он брал взаймы деньги из монастырской казны и не возвращал их. Когда Иосиф прислал к Федору чернеца Герасима Черного с просьбой вернуть деньги, тот хотел старца «кнутием бити, а денег не дал». Иосиф утверждал, будто удельный князь сам решил его «из монастыря изгнати, а братию… старцев добрых хотел кнутием бити». Можно предположить, что князь Федор решил изгнать Санина с территории удела, когда узнал о его решении перейти в подданство великого князя вместе с пожалованными ему в уделе вотчинами. Поступок Иосифа был беззаконным, поскольку он действовал в обход установленного порядка. Игумен должен был получить разрешение новгородского архиепископа, в ведении которого находился его монастырь. Но архиепископ не склонен был поддержать решение Иосифа. В результате действий волоцкого князя, утверждал Санин, «ныне на Волоце пустых дворов двесте да семьдесят». Игумен забыл упомянуть о страшном море 1505 года. Бедствие, а не разбой удельного князя, по-видимому, и опустошило волоцкие вотчины.
Волоцкий монастырь отражал особенности личности его основателя. Усилия руководителей были направлены к поддержанию внешнего благочестия и безусловного послушания. Иноки находились под неусыпным наблюдением игумена и старательно следили друг за другом. По замечанию историка П. Н. Милюкова, в Волоцкой обители «монастырская дисциплина смиряла энергию характера, сглаживала личные особенности, приучала к гибкости и податливости и вырабатывала людей, готовых поддерживать и распространять идеи основателя монастыря». Куда бы ни забросила судьба питомцев монастыря — осифлян, они неизменно поддерживали друг друга, старались занять высокие посты церковной иерархии. Из осифлян вышли два известных митрополита — Даниил и Макарий, управлявшие русской церковью в XVI веке.
Ученики Иосифа усвоили и довели до крайних пределов главную черту воззрений своего учителя — начетничество и догматизм. Борьба со свободомыслием — такой лозунг начертали осифляне на своем знамени. «Всем страстям мати — мнение; мнение — второе падение» — так формулировал свое кредо один из учеников Санина. Отсутствующую мысль — «мнение» — осифляне компенсировали цитатами, которые всегда имели «на кончике языка». Искусство начетчика сводилось к тому, чтобы нанизать длинную цепь выписок из Священного писания. Суть христианства такие люди видели не в знании и размышлении, а в устройстве жизни в соответствии с догматически истолкованными священными текстами.
Волоцкий удел испокон веку подчинялся в церковном отношении Новгородскому архиепископству. Переход Иосифа под власть великого князя нарушил старину, что вызвало возмущение. Новгородский владыка Серапион, к епархии которого принадлежал удел, наложил проклятие на Санина, объявив: «Что еси отдал свой монастырь в великое государьство, ино то еси отступил от (царя. — Р.С.) небесного, а пришол к земному». Санин использовал промах владыки для доноса. Он внушил государю, будто Серапион сравнил удельного князя с небом, а великого — с землей. Донос обсуждался на соборе 1509 года. Серапион лишился сана, попал в заключение и лишь через три года был отпущен з Троице-Сергиев монастырь.
Конфликт с Серапионом побудил Иосифа Санина сформулировать новый взгляд на предназначение царской власти в России. Следуй изречению Агапита, игумен провозгласил, что властью своей государь подобен «вышнему богу». Государя русского, доказывал Санин, сам «господь бог устроил вседержатель во свое место и посадил на царьском престоле… и всего православного христьянства, всея Русския земля власть и попечение вручил ему».
Не только тесный союз с государством, но и подчинение церкви великокняжеской власти — такой вывод с неизбежностью вытекал из разработанной Иосифом теории происхождения московского самодержавия. Открывая государству широкий простор для вмешательства в церковные дела (в первую очередь, в целях очищения церкви от еретической скверны), Санин обеспечил неприкосновенность монастырских имуществ. Осифляне домогались союза с самодержавием, но цели своей достигли не сразу.
ВАССИАН ПАТРИКЕЕВ И МАКСИМ ГРЕК
Благодаря Нилу Сорскому Кирилло-Белозерский монастырь и окружавшие его заволжские пустыни надолго стали одним из главных центров развития духовности в России. На соборе 1503 года Нил выступил против монастырского землевладения. Он не раз поддерживал замыслы и начинания Ивана III. Однако надо иметь в виду, что сам по себе вопрос о монастырских вотчинах, по-видимому, не имел в его глазах первостепенной важности. В своих сочинениях Сорский избегал прямых и определенных высказываний по поводу необходимости отчуждения сел у монастырей. Натура созерцательная, Нил сосредоточил все свое внимание на проблеме духовной жизни и нравственного совершенствования иноков. Человеком иного склада был ученик Нила Вассиан, в миру князь Василий Иванович Косой-Патрикеев. Он принадлежал к одной из самых аристократических фамилий России, к тридцати годам сделал блестящую придворную карьеру, рано получил боярский титул. Отец князя Василия Иван фактически возглавлял Боярскую думу, что и объясняло успехи сына. Опала Ивана III положила конец карьере Патрикеевых.
Став постриженником Кирилло-Белозерского монастыря и учеником Нила Сорского, Вассиан Патрикеев преуспел в изучении Священного писания и со временем стал одним из знаменитых церковных писателей своего времени. Надев рясу, князь-инок продолжал смотреть на мир глазами опытного политика.
Потерпев неудачу на соборе 1503 года, власти не отказались от своих планов в отношении церковного землевладения. Служилое сословие выступало как главная опора монархии, и великий князь должен был позаботиться об упрочении поместной системы, обеспечивавшей службу феодального сословия. В XVI веке отношения между монархом и его вассалами стали строиться на новых основах. Казна взялась обеспечить поместьями всех дворян и их детей, что позволило властям ввести принцип обязательной службы феодалов с земельных владений. Конфискованные в Новгороде церковные и боярские земли были исчерпаны. Для пополнения поместного фонда потребовались новые земли, и правительство вновь вспомнило о богатых монастырских вотчинах. Рассчитывая на поддержку кирилловских старцев и пустынников, Василий III 5 июня 1506 года вызвал в Москву и назначил архимандритом Симоновского монастыря инока Варлаама. Прошло примерно три года, и следом за Варлаамом из заволжской пустыни в Симоново переселился Вассиан Патрикеев. В 1511 году Варлаам получил сан митрополита и возглавил церковь. Приход к власти Варлаама положил начало короткому, но яркому периоду в истории русской церкви. Уже в 1511–1512 годах ожило давнее соперничество между двумя духовными центрами — Кирилло-Белозерским и Иосифо-Волоколамским монастырями. Иосиф Санин обратился к Василию III с челобитной грамотой, в которой усердно обличал некие еретические взгляды белозерских пустынников. Вассиан Патрикеев решительно отклонил наветы Санина, не побоявшись вступить с ним в спор. В ходе начавшихся споров о природе монашества в России окончательно сформировалось течение нестяжателей, возглавленное учениками Нила Сорского и противостоявшее «лукавым осифлянским мнихам».
Задавшись целью покончить с «нестроениями» церкви, Вассиан Патрикеев взялся за составление новой Кормчей — собрания церковных правил и законов. Результатом его многолетних трудов явились три редакции Кормчей. При работе над сборником Вассиан, как показал историк А. И. Плигузов, проявил редкое новаторство: окончательный вариант его сборника далеко отстоит от современных ему Кормчих традиционного вида, статьи подобраны по тематическим группам, что помогло автору преодолеть разрозненный и порой противоречивый характер канонов, синопсисов, схолий и превратить весь труд в огромный канонический трактат. Важнейшими темами занятий Вассиана были такие темы, как содержание монастырских сел, владельческие права церквей, сведение епископов с кафедры, прием кающихся еретиков, пасхальные споры, литургика, поведение прихожан в церкви, пострижение рабов.
Митрополит Варлаам и священный собор, благословляя Вассиана на труд, поставили условием, чтобы он из Кормчей «ничего не выставливал», то есть не делал произвольных сокращений. Но инок, увлеченный идеями нестяжания, не выполнил этого условия. Как считала Н. А. Казакова, он по собственному почину исключил из сборника «Градские законы» византийских императоров, «Слово 165 святых отец пятого вселенского собора, на обидящих божия церкви» и другие статьи, защищавшие незыблемость монастырского землевладения. Их место в Кормчей должен был занять трактат самого Вассиана, осуждавший монастырские стяжания.
