Митрополит Варлаам и священный собор, благословляя Вассиана на труд, поставили условием, чтобы он из Кормчей «ничего не выставливал», то есть не делал произвольных сокращений. Но инок, увлеченный идеями нестяжания, не выполнил этого условия. Как считала Н. А. Казакова, он по собственному почину исключил из сборника «Градские законы» византийских императоров, «Слово 165 святых отец пятого вселенского собора, на обидящих божия церкви» и другие статьи, защищавшие незыблемость монастырского землевладения. Их место в Кормчей должен был занять трактат самого Вассиана, осуждавший монастырские стяжания.
Василий III проводил политику ограничения монастырских привилегий, и сочинения нестяжателей вполне отвечали его целям. Критика монастырских стяжаний со стороны Вассиана Патрикеева и его последователей носила вполне конкретный характер. Опровергая мнение собора 1503 года о неприкосновенности монастырского землевладения, нестяжатели рассчитывали на отмену соборных решений. В соборном докладе значилось: «Афанасий Афонский села имел, и Федор Студытский села имел…» Идеологи нестяжательства отвечали на это: «Ни Афанасий Афонский, ни Федор Студиский, ни иные прежние начальницы сел у монастырей не имели». Вопрос о землевладении афонских монастырей сравнительно рано приобрел злободневность. По представлению русского духовенства Василий III в 1515 году направил на Афон послание. В то время споры между нестяжателями и осифлянами достигли исключительной остроты. Иосиф Санин обрушился на Патрикеева с градом упреков. Князь-инок отвечал ему с горделивым сознанием своей силы: «Сие, Иосифе, на мя не лжеши, что аз великому князю у монастырей села велю отъимати и у мирских церквей».
Споры между Вассианом Патрикеевым и Иосифом Саниным длились несколько лет. Характерно, что уже в послании боярину В. Челядину, написанному в 1512 году, Иосиф сокрушенно жаловался, что вынужден терпеть «хулу и злословие» со стороны Вассиана и не может жаловаться великому князю из-за его покровительства князю-иноку.
Московские власти направили приглашение старцу Савве, жившему на Афоне едва ли не со времен путешествия туда Нила. Но Савва был стар и болен. Вместо него в Россию отправился другой афонский монах — Максим Грек. Однако в Москву Максим попал лишь в 1518 году, когда ситуация в России претерпела большие изменения.
Опыт Афона имел в глазах нестяжателей особое значение. Поэтому и Вассиан, и сам великий князь многократно обращались к Максиму с вопросом об Афоне. В ответ Грек написал в 1518–1519 годах послание Василию III об Афоне, а кроме того, составил для Вассиана «Сказание о жительстве инок Святой горы». В этих сочинениях Максим упомянул о трех видах монастырей — особножительских, общинных и скитах, но подробно охарактеризовал лишь первых два вида. Фактически Грек уклонился от обсуждения вопроса о землевладении афонских монастырей, больше всего волновавшего русское общество. Придет время, и Максим напишет об афонских монастырях: «Вси бо монастыри без имениих, рекше без сел живут, одными своими рукоделии и непрестанными труды и в поте лица своего добывают себе вся житейская». Но выступление ученого афонского монаха в защиту нестяжательства запоздало на много лет. Отмеченный факт может иметь два объяснения. Либо Максим желал остаться в стороне от споров, разделивших русскую церковь на враждующие партии, либо сами эти споры стали утрачивать свое практическое значение и остроту.
После переезда в Москву инок Вассиан завоевал расположение Василия III и занял видное место при дворе. Один из его помощников Михаил Медоварцев так охарактеризовал роль и значение князя-инока: он «великий временной человек, у великого князя ближней». Бывший придворный Ивана III стал могущественным временщиком при дворе Василия III. Существенное значение имело не только личное влияние старца на государя, но и то, что инок имел могущественную родню в Боярской думе. Ключевой фигурой в думе был двоюродный брат Вассиана князь Даниил Щеня Патрикеев, имевший большие военные заслуги. Именно Щеня разгромил литовскую армию под Ведрошью, а позднее овладел Смоленском. Вместе со Щеней в думе сидели его сын боярин Михаил и племянник. В последний раз Даниил Щеня служил в полках в 1515 году, после чего вскоре же умер. Его племянник князь Михаил Голица, родоначальник Голицыных, попал в плен к литовцам и таким образом выбыл из Боярской думы. После смерти отца боярин Михаил Даниилович Щенятев занял один из высших постов в русской армии. Но в 1523 году он внезапно лишился должности, а через несколько лет был сослан на воеводство в Кострому. Великий князь утратил прежнее доверие к Патрикеевым. В 1525 году писцы, проводившие смотрины, получили от него наказ, чтобы государева невеста не была «в племяни» Щенятевых.
«Смоленское взятие» и прочие победы благоприятствовали замыслам сторонников земельной реформы. Программа секуляризации сулила дворянству обогащение. Однако Русское государство вступило в полосу военных неудач, что неизбежно отвлекло внимание властей от реформ.
Россия принуждена была тогда вести войну одновременно с Литовско-Польским государством и с Крымской Ордой, опиравшейся на мощь Османской империи. В 1521 году крымский хан Мухаммед-Гирей изгнал из Казани московского вассала и посадил на трон брата Сагиб-Гирея. В том же году крымцы и казанцы напали на Москву и подвергли страшному погрому южные уезды России. Через три года Сагиб-Гирей объявил себя вассалом Турции, однако был изгнан русскими войсками из Казани.
Василий III не забыл об унизительной неудаче, которую потерпел его отец на соборе 1503 года. Между тем Иван III был сильным монархом и к концу жизни обладал большим авторитетом, чем Василий III. В обстановке острого внешнеполитического кризиса Василий III не мог более игнорировать мнение духовенства и принял решение о низложении митрополита Варлаама. Покровитель нестяжателей Варлаам 18 декабря 1521 года был лишен сана и сослан в великокняжеский Спасо-Каменный монастырь на Кубенском озере. На митрополичий престол был возведен волоцкий игумен Даниил, любимый ученик и преемник Иосифа Волоцкого, умершего в 1515 году. В свое время Иосиф потерпел поражение в споре с Вассианом, но призывы Вассиана к конфискации монастырских сел не вызвали сочувствия священного собора. Осифляне отстаивали незыблемость церковного землевладения, и духовенство пошло за ними, отвергнув нестяжателей. Назначение Даниила означало отказ властей от новых попыток секуляризации.
Представление, будто осифляне и нестяжатели находились в постоянном конфликте и противоборстве, нуждается в некотором уточнении. Во многих богословских и практических вопросах представители этих течений были единомышленниками. Разногласия о монастырском землевладении резко проявлялись в те периоды, когда власти пытались на практике осуществить свои проекты церковной секуляризации. Нил Сорский осудил монастырское землевладение на соборе 1503 года, а Вассиан Патрикеев — спустя десять лет, когда великий князь помышлял о пересмотре соборных решений. Когда проекты секуляризации утратили практическое значение, разногласия отступили в тень.
В 1523 году Василий III, взявшись за составление завещания, призвал в качестве свидетелей Даниила и Вассиана разом. «А коли есми сию запись писал, — отметил великий князь, — и тогды был у отца нашего Данила, митрополита всеа Русии, у сей записи старец Васьян, княж Иванов, да отец мой духовной Василей протопоп Благовещенской».
К 1523–1525 годам прения о монастырских селах стихли, уступив место оживленным спорам между ревнителями русской старины и сторонниками новшеств, которые отстаивал упомянутый выше Максим Грек, ученый-богослов из Византии, и его единомышленники. Михаил (Максим) Триволис происходил из знатного византийского рода. Один из его предков носил сан константинопольского патриарха. В 1492 году Михаил отправился учиться в Италию и провел там десять лет. Во Флоренции, слывшей «вторыми Афинами», он познакомился с выдающимся философом Возрождения Марсилино Фичино — главой Платоновской академии. Влияние его испытывали на себе многие выдающиеся люди того времени — от Микеланджело до Джордано Бруно. Во Флоренции Михаил был свидетелем падения тирании Медичи и установления республики, вдохновителем которых выступил Савонарола. Пламенные проповеди Савонаролы в пользу равенства, возврата к апостольскому идеалу церкви произвели неизгладимое впечатление на Триволиса. После того как Савонарола был повешен по приговору синьории, Михаил уехал в Венецию. Закончив обучение в Венеции, Михаил служил у князя Джованни Франческо Пико делла Мирандола — последователя Савонаролы. В 1502 году Михаил принял пострижение в католическом монастыре святого Марка во Флоренции, настоятелем которого ранее был Савонарола. Пробыв там два года, он покинул Италию и в 1505 году поселился на Святой горе в Афоне. Порвав с католичеством, Михаил принял второе пострижение в православном Ватопедеком монастыре, получив имя Максим. В Москву он прибыл в 1518 году, когда ему было около пятидесяти лет. В его лице образованная Россия впервые столкнулась с ученым-энциклопедистом, получившим в итальянских университетах глубокие и многосторонние познания в области богословия и светских наук. По замечанию историка А. И. Клибанова, Максим «пытался обратить на пользу христианства ту эрудицию, какую он получил во время своего общения с гуманистами».
