Свои цели поздние славянофилы определили так:
«В устранении бюрократической мертвичины и канцелярской тайны, в широком и нестесненном развитии местных самоуправлений, в свободной жизни общественных организаций, в обоюдном доверии и согласованной работе обновленного и ответственного перед народом правительства, народного представительства и всего русского народа мы видим русскую будущность».
Поздние славянофилы внесли свежую струю в политическую жизнь России, но успели сделать гораздо меньше, чем Аксаковы, Самарин, Хомяков и другие первые славянофилы. Свет от их деятельности будет проливаться на Россию еще очень долго.
Глава 13. СОЮЗ РУССКОГО НАРОДА
О характере русского народа есть два полярных мнения. Одно мнение, укрепившееся в XIX веке, об имперскости русского народа, идет с Запада. Этот заброшенный образ подхватили и некоторые политические группировки на окраинах империи. Имперский дух сам по себе негатива не содержит, этим даже гордиться можно было бы, если бы это соответствовало характеру русского народа на сто процентов.
Другое мнение – о политической неорганизованности и толерантности русских – подмечено, как ни странно на первый взгляд, иностранными наблюдателями древнего мира (посетившими Россию) и бытует в головах самих русских. «Народ гостеприимный, крайне толерантный по отношению к чужой вере и национальности… легко подчиняется чужой власти». И это мнение верно в той части, что русские могут ужиться с кем угодно, если их самих не притесняют.
Вот еще мнение о славянах жившего в XVII веке Юрия Крыжанича, западного славянофила, известного мыслителя, католического священника, хорвата по национальности:
«Одни славяне остаются на первобытной ступени разрозненности, национальной неспелости и вследствие того являются крайне слабыми и безразличными… в политической жизни…».
«Я часто думаю о жалком положении всего славянского народа, разрозненного на шесть отделов: русский, польский, чешский, болгарский, сербский и хорватский, и вижу, что мы унижены всеми народами, из которых одни нас люто обижают, другие гордо презирают, третьи нас съедают и пожирают наше имущество в наших глазах и, что всего прискорбнее, ругают, осмеивают и ненавидят нас, называя варварами и считая нас скорее скотами, чем людьми».
Пессимистическое настроение Крыжанича понять можно: даже в конце второго тысячелетия мы видим, что славяне на Балканах враждуют, даже воюют друг с другом. Но кто виноват в этом? Оккупанты. Австро-Венгерская империя захватила хорватов (не только окатоличила, но в известной мере и обавстриячила их), то, что не успели захватить австрийцы, захватили турки и омусульманили и потуречили боснийцев. Сербам (боснийцы – тоже бывшие сербы) удалось сохранить свой язык, культуру, добровольно принятую религию. И в недавнем конфликте на Балканах национальный вопрос стал решающим. Хорватов в борьбе с союзной Югославией и сербами активно поддерживали Германия и Ватикан, боснийцев – турки, арабы и НАТО. Россия поддерживала сербов, но так как в Кремле сидели абсолютно нерусские ельцины и Козыревы, чаяния славянского народа были проигнорированы, содействие оказалось минимальным.
Верно и то, что русские (великороссы, малороссы и белороссы) – народ имперский, народ, создавший великую империю, объединившую сотни больших и малых народов. Если империя македонца Александра Македонского простиралась от Дуная до Инда и создавалась с целью наживы, а может быть, и ради одного лишь честолюбия выдающегося полководца, то Российская империя совсем иного свойства. Сильная воля при одновременной толерантности и веротерпимости необычного русского характера и породили уникальное явление – Российскую империю.
Тут нет противоречия. Суть дела в другом. Русские да и славяне в целом могут храбро воевать с внешним врагом под началом умной и твердой верховной русской власти. Когда верховная власть захвачена явными или скрытыми русофобами, сеющими хаос и смуту, русские бывают излишне терпимы или бунтуют неорганизованно.
Это так, но это не всеобъемлющее суждение. Реальность глубже. Русский народ, имевший любимую и, главное, всенародную забаву – кулачный бой, всегда отличался как терпеливостью, больше определяемой как стойкость в трудную минуту, так и смелостью до безрассудства. Народ (крестьяне, стрельцы, казаки, аристократы…) не однажды поднимал бунты и менял неугодную власть.
И против иноземцев восставали много раз. Одна борьба с кочевыми азиатами, монголами чего стоит! А если захватили Москву французы или поляки, то по всей стране вспыхивало общенародное восстание. Никем не подгоняемые Сусанины, Минины и Пожарские спешили на помощь Отечеству.
И в двадцатом веке на оккупированных славянских землях поднимались партизанские движения. Были те, кто лизал сапоги оккупантов, но всегда были люди, презиравшие и наглого врага, и саму смерть. Только вот о партизанском движении во время Второй мировой войны созданы тысячи книг и фильмов, а о широчайшем партизанском восстании в Первую мировую войну не издано ни строки; по вине «интернационалистов» выдающийся подвиг русского народа, славян преступно зажимается, замалчивается. Наши отцы и деды, бравшие Берлин в 1945 году, гордились своими отцами, воевавшими в 1915 году.
Зато с целью оплевывания русского народа и его героической истории были изобретены ярлыки «черносотенцы», «охотнорядцы»…
Чего боялись немецкие бюрократы в послепетровской России и интернационалисты времен военного коммунизма? Не дворян и не купцов, а роста русского народного национального самосознания опасались чиновники. Потому уничтожали старообрядцев, всего лишь остававшихся верными старым обрядам и традициям. Тех, кто верил не погонам и рясе, а Богу и заветам предков, гнали.
Вот и делили страну на национальные республики, ища противовесы русскому самосознанию и естественному добрососедству народов.
Может быть, ошибался и Столыпин, борясь с крестьянской общиной, деля крестьян на кулаков и пролетариев. Большого класса кулаков создать не удалось, а поссорить, разделить общину, похоже, получилось.
Либералы, клеймившие инакомыслящих черносотенцами, были в массе нерусскими. Они боялись квасного патриотизма и вполне продуманно смешивали понятия шовинизма, ксенофобии с простодушной любовью к квасу (и то, скажут многие, квас куснее и полезнее заморской кока-колы). Международному интернационалу недоставало власти, а на пути его стояла крестьянская община и кондовые русские традиции. Дворян они ненавидели и презирали, но боялись и ненавидели крестьян, их жизненные устои и численность. Черносотенцам приписывали, кроме шовинизма, связь с консерваторами из Союза русского народа (СРН) и причастность к еврейским погромам.
Черносотенцы, или по-другому черносошные крестьяне – «государевы люди, класс земледельческого населения России, сидевший на «черной», т. е. невладельческой земле». В действительности, черносотенцы не имели отношения ни к политической борьбе, ни даже к политическим дискуссиям о самих себе. Инородные болтологи оплевали зряшно целый социальный слой России, простодушных, трудолюбивых крестьян, которые в большинстве дальше своей деревни не выезжали и по шестнадцать часов работали в поле. А боялись их потому, что чувствовали, не хочет мужик ассимилировать ни с Первым интернационалом, ни с третьим. Этого не поняли ни Столыпин, ни Солженицын. Они, черносошные, никому не угрожали, но своим стабильным (если хотите, статичным) положением укрепляли государство.
Крестьянин этого сословия пользовался государственной землей как член общины. Мог крестьянин свою землю отдать в залог и даже продать при условии, что покупатель оплатит все общинные пошлины. «Продавалась земля, а не право на нее, так как самого участка даже князья не могли покупать».
Община отвечала за порядок в волостях, за сбор податей. Черносошные крестьяне избирали своих старост, руководителей, участвовали в работе судов наместников и волостей. Решал все сход, почти не изменившаяся форма древнего вечевого самоуправления.
В XIX веке название «черносошные» в обиходе и в документах меняется на «государственные крестьяне». Если люди, ратовавшие за крестьянскую общину, за взаимопомощь (помочи), за традиционную культуру, за народное самоуправление да еще за допетровский уклад жизни без водки и табака – есть черносотенцы, то побольше бы нам черносотенцев.
Еще черносотенцами в левацких агитках называли членов Союза Русского Народа. Эту организацию также оболгали сверху донизу. Посмотрим на факты.
В период русско-японской войны интернационалисты из числа эсеров, кадетов, бундовцев и социал-демократов на деньги зарубежных спецслужб начали раскачивать государственные устои империи как по социально-политическим направлениям (зачем нам война и армия, когда пролетарии всех стран соединятся), так и разжигая шовинистические антирусские, антиславянские настроения под лозунгами: «Русская империя ведет захватническую войну», «тюрьма народов может увеличиться».
