После детального изучения этого документа выяснилось: едва ли его можно назвать доказательством того, что Сталин планировал неминуемое нападение на Германию. Из контекста понятно, что эта записка была составлена исключительно в ответ на информацию о том, что немецкие войска стягиваются к советским границам: «…в условиях политической обстановки сегодняшнего дня Германия, в случае нападения на СССР, сможет выставить против нас до 137 пехотных, 19 танковых, 15 моторизованных, 4 кавалерийских и 5 воздушно-десантных дивизий, а всего до 180 дивизий…»
Далее в записке речь идет о том, что главные силы немецкой армии «будут развернуты к югу от Демблин для нанесения удара в направлении – Ковель, Ровно, Киев», и о том, что «этот удар, по-видимому, будет сопровождаться ударом на севере из Восточной Пруссии на Вильно и Ригу, а также короткими, концентрическими ударами со стороны Сувалки и Бреста на Волковыск, Барановичи».
Перечислив возможные направления удара немецких войск, автор записки считает «необходимым ни в коем случае не давать инициативы германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать немецкую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск», а также рекомендует далее провести два контрнаступления на германскую территорию.
После внимательного прочтения этой записки можно сделать вывод, что она не содержит конкретного плана действий неспровоцированного нападения на Германию – в ней лишь предлагаются оборонительные мероприятия в связи с мобилизацией германских войск, направленные на предупреждение возможной агрессии со стороны рейха. Также очевидно, что не стоит расценивать этот документ как засекреченный план, тщательно скрываемый до недавнего времени; по сути, это всего лишь заключительный доклад в ряде предварительных планов развертывания войск на случай непредвиденного вторжения с Запада.
Несмотря на распространенный миф о том, что советское руководство не предпринимало никаких действий по подготовке к возможному нападению Германии, вся правда заключается в том, что военачальники Красной Армии на самом деле рассматривали возможность развертывания своих войск – просто неправильно планировали место их развертывания. Все предположения, сделанные в докладной записке от 15 мая и в более ранних планах, вращались вокруг того, что Красная Армия в случае войны займет «активную оборону». Несмотря на то, что благодаря обширным территориям Советский Союз мог позволить вражеским войскам пройти в глубь страны, Сталин считал, что лучше будет разделить Красную Армию и дислоцировать значительную часть войск вдоль границы для массированного контрнаступления на территорию противника.
Поведение Сталина весной 1941 года – это поведение человека, который всеми силами пытался не сделать ничего такого, что может восстановить против СССР немцев, а вовсе не поведение полководца, выжидающего удобный момент для нападения. (Русский историк профессор Виктор Анфилов утверждает, что маршал Жуков рассказывал ему о том, что Сталин читал записку от 15 мая и при этом жутко разозлился: «Вы что, с ума сошли? Хотите спровоцировать немцев?») Недавно рассекреченные документы свидетельствуют о том, что Советский Союз до самого вторжения строго соблюдал поставки сырья Германии.
То, что Сталин не хотел развязывать войну с Германией в то время, не означало, разумеется, что Пакт о ненападении остался бы для него священным навсегда. Но из-за своей природной осторожности Сталин опасался переоценить собственные силы. Он придерживался договора о нейтралитете с Японией до того самого момента, когда американцы сбросили первую атомную бомбу. Только тогда Сталин приказал Красной Армии вторгнуться на удерживаемые Японией китайские территории, а затем – и в саму Японию. В то же время, по сути, выдвигаются и такие объяснения, что руководитель Советского Союза попросту сперва выжидал, оценивая перспективы дальнейшего развития военных действий на Западе, и затем, если бы он почувствовал, что пора вмешаться в ход войны ради блага СССР, то никакой договор не удержал бы его.
Нельзя забывать, что именно по этой причине немцы так сильно стремились как можно скорее устранить угрозу, исходящую от Советского Союза. И Гитлер и Сталин прекрасно понимали, что время играет на руку СССР. Потому не только нацистская правящая верхушка, но и многие бывшие немецкие военнослужащие по-прежнему считали грядущую войну превентивной: «Я не хочу сказать, что Гитлер планировал превентивную войну лишь для того, чтобы предупредить неизбежное нападение со стороны СССР, – объясняет Рюдигер фон Райхерт, служивший в то время офицером артиллерии в группе армий “Центр”. – Но термин “превентивная война” вполне уместен в данной ситуации, потому как он знал, что конфликта не избежать, а, нанеся удар первым, он окажется в более выгодном положении. Гитлер понимал, что Сталин вполне может развязать войну. Так что с этой точки зрения мы поддерживали его решение напасть на СССР».
Изначально, по плану «Барбаросса», вторжение было назначено на май 1941 года, но впоследствии дату пришлось изменить – в марте произошел государственный переворот в Белграде, в результате которого военные свергли немецкого союзника, принца-регента Павла. Поэтому 6 апреля германские войска вторглись в Югославию. Из стратегических соображений Гитлер приказал им занять и Грецию. И хотя итальянцы безуспешно пытались захватить эту страну уже в течение нескольких месяцев, Гитлер не хотел подставлять южный фланг немецкой армии перед началом плана «Барбаросса». Югославия и Греция не устояли под натиском германского «блицкрига» и военные действия на этих территориях прекратились уже к концу апреля. Однако из-за таких непредвиденных осложнений начало операции «Барбаросса» пришлось отложить до июня.
В провале восточной кампании и поражении Германского рейха в 1945 году Гитлеру следовало винить самого себя – именно он решил отсрочить нападение на Советский Союз. Ведь после балканского конфликта требовалось время на передислокацию германских войск на исходные позиции для операции «Барбаросса». К тому же весна выдалась довольно дождливой, и нацисты решили дождаться более благоприятных условий и перенести дату вторжения на июнь. Однако в любом случае проклятием рейха стали не эти несколько недель, а серьезные просчеты в определении истинной природы и степени сложности поставленной задачи.
Разумеется, ни один из немецких ветеранов, с которыми нам удалось побеседовать, не мог предвидеть провала плана «Барбаросса» из-за того, что его начали реализовывать не в мае, а в июне. Напротив, всех переполнял оптимизм – ведь цель казалась такой простой. Утром 21 июня Бернхард Бехлер пришел к сестре попрощаться; он отправлялся в новую ставку Гитлера в Восточной Пруссии: «Я сказал ей: “Мне пора. Позвоню тебе из Москвы через пару недель”… Я искренне верил в то, что выполню свое обещание, я, по сути, гордился нашими планами».
Перед рассветом в воскресенье 22 июня 1941 года Рюдигер фон Райхерт, офицер артиллерии 268-й пехотной дивизии, готовился пересечь границу занятой Советским Союзом части Польши. «Это был полнейший абсурд: за час до вторжения мимо нас промчался новый, горящий огнями поезд, который увозил мирных жителей в страну нашего тогда еще союзника, в страну, на которую мы собирались напасть с минуты на минуту». В половине четвертого они «произвели первый залп, первыми жертвами которого стали пограничники на демаркационной линии». Вольфгангу Хорну, солдату 10-й танковой дивизии, массированные артиллерийские обстрелы, которые сигнализировали о начале войны, «придали уверенности в том, что у нерешительного и жалкого [так!] врага нет шансов на победу».
Немцы наступали в трех направлениях главных ударов в полосе фронта протяженностью тысяча восемьсот километров (самой длинной в истории). Группа армий «Север» под командованием фельдмаршала фон Лееба двигалась на Прибалтику и Ленинград, группа армий «Центр» под командованием фельдмаршала фон Бока – в направлении Минска, Смоленска и в конечном счете Москвы, а группа армий «Юг» под командованием фельдмаршала фон Рундштедта – на Украину.
Хотя советские войска и были численно равны наступающим немецким (приблизительно по три миллиона человек от каждой стороны), едва ли они были равны своему противнику в других параметрах. Из-за неразвернутости советских войск у границы (советские полководцы следовали военной доктрине «активной обороны», которая не подходила для эффективного ведения оборонительных действий), низкого уровня боевой подготовки красноармейцев, слабого уровня подготовки комсостава РККА по сравнению с комсоставом вермахта и несоответствия военной техники (много устаревшей или нуждавшейся в ремонте) советские войска стали легкой жертвой немецкой тактики окружений.
