В мае 2006 Кеннет Лей – ему вменялся, среди прочего, преступный заговор, дача ложных показаний, мошенничество с ценными бумагами и мошенничество в банке – был признан виновным по всем десяти пунктам. Скиллинга осудили по 18 из 27 пунктов. Лей поехал отдыхать в Эспен, штат Колорадо, и там умер, не дождавшись приговора. Скиллинга приговорили к 24 годам и 4 месяцам заключения, потребовав выплатить 26 миллионов долларов в пенсионный фонд сотрудников Enron; его апелляция рассматривается судом. В сухом остатке 16 человек признали себя виновными в связи с крушением Enron, а вина еще пяти (пока пяти) была доказана в суде. Прекратила свое существования фирма Arthur Andersen, занимавшаяся ревизией отчетности Enron. Больше всех пострадали рядовые сотрудники и акционеры: пламя поглотило их сбережения, а пепел был развеян по ветру – тому самому, что без малого три века назад унес миллионы ливров у вкладчиков Миссисипской компании.
Акционерное общество с ограниченной ответственностью и фондовый рынок, где покупают и продают доли в компаниях, – уже четыре века эти чудесные изобретения сопровождают человека в его странствиях. Финансовая история знает немало случаев жульничества, а рынки не всегда ведут себя разумно. Как правило, одно связано с другим – чем сильнее, громче и задорнее бьют копытами быки, тем скорее обычные люди решат прокатиться на аттракционе, и в итоге их “прокатят”. Многое зависит от того, сумеют ли – захотят ли – центральные банки усмирить разбушевавшихся парнокопытных. Без опоры на Королевский банк Джон Ло был бы совсем другим человеком. А Кен Лей и Джефф Скиллинг ни за что не взвинтили бы цену на акции Enron до 90 долларов, будь денежная политика ФРС в 1990-е хоть чуточку построже. При этом Великая депрессия – печальный урок того, что будет, если слишком туго затянуть монетарные гайки на фоне обвала фондового рынка. Многие уверены: предотвращение новой Великой депрессии – та самая цель, для которой все средства хороши. Но вспомните Голландскую Ост-Индскую компанию, первую в своем роде, и взвешенные действия Амстердамского обменного банка, и вы поймете: не любой рост рынка на поверку оказывается пузырем.
Путь финансовых рынков всегда более извилист, чем нам бы хотелось, и с этим ничего не сделаешь. Покуда одни люди глядят в будущее сквозь розовые очки, а глаза других заволакивает мрак, покуда оборотной стороной жадности будет страх, цены акций будут вычерчивать весьма неровную линию, чем-то напоминающую зубастый силуэт Анд. Как инвестору вам остается лишь надеяться, что спускаться с вершины эйфории вы будете по пологому склону и уж в любом случае не упадете с отвесной скалы.
Неужели нам никак не защититься от падений в прямом и переносном смысле слова? В следующей главе мы увидим, как в XVIII веке зародилось страхование; его эволюция дала на наш вопрос сразу несколько ответов, каждый из которых предлагает хоть какую-то защиту от обрывов и “тяжелых хвостов” финансового мира.
Глава IV
Возвращение риска
Инстинкт самосохранения в финансовом мире – это инстинкт сбережения на будущее, ведь никто не знает, что оно несет. Прожить жизнь – значит пройти полный опасностей путь. Мало кому удается одолеть его, ни разу не оступившись. Кто-то падает и встает лишь затем, чтобы снова упасть. Просто потому, что оказался в гиблом месте в гиблое время – например, в дельте Миссисипи в августе 2005 года, когда ураган «Катрина» не ограничился одним ударом. Сперва жутко завывающий ветер на скорости 225 километров в час пропорол город насквозь, оторвав от бетонных фундаментов чуть ли не все деревянные постройки. А два часа спустя нагнанная штормом десятиметровая волна прорвала три дамбы, укрывавшие Новый Орлеан от озера Поншартрен и злополучной Миссисипи, – и в город хлынула вода, миллионы литров воды. Неудачное место, неудачное время. Как Всемирный торговый центр и сентября 2001 года. Как Багдад – выбирайте любой день после вторжения американских войск. Как Сан-Франциско в тот день – а рано или поздно он наступит, – когда сокрушительной силы землетрясение случится на месте разлома Сан-Андреаса.
Отвечая на вопрос журналиста о чудовищном мародерстве, захлестнувшем Багдад после свержения Саддама Хусейна, незабвенный Дональд Рамсфелд бросил: “Бывает и так”.
Бытует мнение, что сегодня так бывает чаще, чем раньше, – в силу ли климатических изменений, усиления террористов или просто потому, что американская внешняя политика, подобно бумерангу, всегда возвращается назад, чтобы ударить нас по голове. Неизменна постановка вопроса: как нам совладать с риском и неопределенностью, связанными с будущим? Ложится ли бремя ответственности на каждого человека? Или в черный день нам стоит ожидать помощи от других людей? А может, государство или, если называть вещи своими именами, налогоплательщики нехотя подставят нам плечо, когда в дверь постучится беда?
История управления рисками – это история о том, как самоуверенные люди желали стать финансово защищенными, – ну, скажем, как шотландская вдова, – но раз за разом убеждались: у “будущего” нет единственного числа. Будущих много, они неповторимы и едва ли когда перестанут застигать нас врасплох.
В детстве я любил фильмы про ковбоев, особенно меня завораживали городки-призраки, опустевшие раньше, чем они успели расцвести, – так быстро раздвигались американские границы. Уже взрослым человеком, побывав в Новом Орлеане после нашествия “Катрины”, я впервые в своей жизни столкнулся с настоящим городом-призраком. Или мне это привиделось?
Я плохо помнил “Большого гуляку”, но помнил только хорошее. Выпорхнув из школы, я жаждал наполнить воздухом свободы свои семнадцатилетние легкие – целиком – и обрел здесь едва ли не единственное в стране место, где наливали пиво недорослям, так что звуки, издаваемые в местном клубе ветеранами первой джазовой войны, стали для моих юных ушей пением райских птиц. Четверть века спустя я вернулся, но за два года до того город навестила безжалостная “Катрина”, и меня встречало лишь жалкое его подобие. Приходу Сен-Бернар досталось чуть ли не больше всех. Из примерно 26 тысяч домов вода пощадила пять построек. Жертвами «Катрины» стали 1836 американцев, главным образом жителей Луизианы. С жизнью расстались 47 обитателей Сен-Бернара. Если приглядеться, дверь каждого брошенного дома скажет, находили ли в нем тела погибших. Похожие отметины оставляла на жилищах средневековых англичан черная смерть – чума.
В июне 2007 года я вернулся; Джоуи Дифатта и другие члены муниципального совета ходили на работу в автоприцеп – потоп выпотрошил здание совета. Во время бури Дифатта не покидал рабочее место, а когда вода начала подниматься – отступил на крышу. Оттуда он вместе со своими сослуживцами мог лишь наблюдать, как дорогие сердцу дома скрываются под массой грязной бурой воды. Разозленные неспособностью Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям совладать с этой самой чрезвычайной из всех ситуаций, они поклялись вернуть все, что было потеряно. Они тосковали по дружному сообществу, каковым был Сен-Бернар до катастрофы, и немедленно принялись за работу (многие, как Дифатта, ведут свой род от поселенцев, прибывших в Луизиану с Канарских островов). Но для тысяч беженцев вернуться оказалось куда сложнее, чем бросить свой дом; спустя два года после визита непрошеной гостьи население прихода составляет треть от прежнего. Оказывается, многим путь назад перекрывает страхование. Сегодня застраховать дом в Сен-Бернаре или любом другом низко расположенном округе почти не представляется возможным. А если имущество не застраховано, то ждать ипотечный кредит на его покупку – зря тратить время.
Новый Орлеан после “Катрины”: их никто не застраховал.
Почти каждый, кто ушел от “Катрины” живым, стал бездомным – ураган разрушил три четверти городского жилищного фонда. Свыше 1,75 миллиона страховых требований, касающихся собственности и просто несчастных случаев, – и “Катрина” обрела титул самой дорогостоящей катастрофы в новейшей истории Америки: совокупная выплата по всем требованиям составляла свыше 41 миллиарда долларов1. “Катрина” потопила не только Новый Орлеан. В столкновении с ней проступили все недостатки системы страхования, созданной в 1965 году после нашествия урагана “Бетси”: ответственность делилась между частными страховыми компаниями, что предлагали возместить нанесенный ветром ущерб, и федеральным правительством, которое бралось защитить граждан от затопления. Тысячи и тысячи оценщиков из частных фирм облепили побережье Луизианы и Миссисипи в первые дни после трагедии 2005-го. Местные скоро поняли: те пришли не помочь им, а свалить все на государство, доказав, что ущерб собственности нанесен водой, а не ветром [38]. Страховые компании просчитались: в ряды держателей их полисов затесался бывший пилот ВМС США и знаменитый юрист Ричард Ф. Скраггс – Король Деликта.
