Но куда французы должны двигаться теперь? Со строго военной точки зрения главной целью должен был стать Париж, но Жанна д'Арк настаивала на Реймсе, и она, несомненно, была права. Подавляющее психологическое преимущество состояло в том, чтобы короновать Карла VII по всем правилам, существующим в течение тысячи лет.
Итак, целью был выбран Реймс. Значительная французская армия была собрана в Гиени, городе на реке Луаре, в 40 милях вверх по течению от Орлеана. 29 июня 1429 года войска выступили в почти двухсотмильный поход на северо-восток по направлению к Реймсу, проходя через сельскую местность, которая теоретически была в значительной степени под контролем англичан и бургундцев.
Французские лидеры были правы. Радостные французы приветствовали первую победоносную французскую армию, которую когда-либо видели, с Жанной д'Арк, идущей во главе. Франция подверглась своего рода религиозному перевороту. Многие присоединились к армии, как если бы они шли в паломничество или Крестовый поход. К тому же у гарнизонов городов, мимо которых они проходили, не было храбрости сопротивляться. Даже англичане, униженные и удрученные, не предприняли никаких попыток вмешаться.
1 июля французская армия достигла Труа, расположенного в 70 милях к югу от Реймса, — Труа, где за девять лет до этого был подписан позорный мирный договор с Генрихом V. Как и предполагалось, город сердцем и душой был с Филиппом Бургундским, но, когда французская армия потребовала его сдачи, угрожая осадой, он сдался сразу. Несколько дней спустя Шалон, находящийся в двадцати пяти милях к юго-востоку от Реймса, сдался так же легко. И с каждой такой легкой победой магическая аура росла и крепла, делая следующие победы все более легкими.
16 июля 1429 года Карл VII и Жанна д'Арк двинулись на Реймс во главе армии. Но сражения не последовало. И 17 июля 1429 года Карл VII короновался в Реймсе, в полном соответствии с традицией, а Жанна находилась поблизости. Когда коронация была закончена, Жанна встала перед ним на колени. До этого момента она относилась к нему как к кому-то более значительному, чем дофин, а теперь с глубочайшим уважением приветствовала его как своего короля.
Каждый пытался объяснить удивительные события двух с половиной (не больше!) предшествовавших месяцев: снятие осады Орлеана, разгром англичан при Пате, торжественный марш через враждебную сельскую местность, коронацию в Реймсе. У всех французов было единственное объяснение чудесам: Карл VII — истинный король, хотя его мать десять раз поклялась, что он незаконнорожденный. Англичане должны проиграть. Бог сражался на стороне Франции. Кто мог усомниться в этом?
С точки зрения англичан, хуже французского энтузиазма был холод, который теперь появился в отношениях с Бургундией. Филипп Добрый не был дураком и почувствовал, что наступил тот самый драматический момент, когда ситуация изменилась. Теперь он ждал подходящего момента, чтобы переметнуться на другую сторону с максимальной для себя выгодой.
Англичане отчаялись добыть победу. Даже несмотря на то, что в это время тучи сгущались над Францией, английские лорды делились на различные фракции, которые ссорились из-за власти над мальчиком-королем.
Чаши весов ситуации пришли в движение, и теперь, когда, казалось, уменьшилась разобщенность во Франции, возникла угроза гражданской войны в Англии. Мудрость подсказывает, что англичане должны были в этой ситуации сами просить мира, желая за него наследственные земли в Нормандии и некоторые ключевые точки побережья Ла-Манша, и, возможно, у них был шанс получить постоянный плацдарм на континенте. На свою беду, они не могли побороть эйфорию Азенкура и продолжали грезить о полной победе, которая становилась все более недостижимой. И так как они не приняли бы ничто иное, кроме полной победы, в конце вынуждены были потерпеть полное поражение.
Конечно, коронация в Реймсе не сразу стала признаком поражения англичан. Действительно, пока герцог Бедфорд оставался в живых, английская сторона, пользуясь накопленным опытом, продолжала вести войну. После Пате англичане отступили от некоторых передовых позиций, но уменьшили территорию, что позволило сконцентрировать силы для ее защиты.
С точки зрения французов, коронация должна была сопровождаться некоторым большим национальным подъемом, чтобы поселить энтузиазм в сердцах народа. И теперь, конечно, целью стал Париж.
Жанна одобрила движение на Париж, но некоторые из более консервативных советников короля не сделали этого. Урок был преподан, он вселил смелость, но смелость может мало-помалу превратиться в безоглядность. А стремительность может быстро развеять все, что помогла получить смелость. Таким образом, мнение Жанны не стало популярным, и она оказывалась все в большей и большей изоляции.
В течение месяца с небольшим французская армия прошла по территории между Реймсом и Парижем, ведя незначительные бои, захватывая некоторые места, но только в конце августа Жанна смогла начать движение на Париж. К тому времени, однако, англичане получили необходимые подкрепления и повысили обороноспособность. Все еще противники партии арманьяков, пробургундски настроенные парижане поднялись на стены.
Французское нападение было начато 8 сентября без особого энтузиазма, так как никто не хотел рисковать поражением в генеральном сражении, и, когда первые атаки были отбиты, отступление назначили на 9 сентября.
Это не было крупным поражением, но не представляло собой ничего хорошего. Жанна возглавляла атаку, и все же французы не победили. Они считали, что и на этой земле все будет как в старые дни. Хуже того, Жанна получила рану в бедро, и это поколебало веру в ее Божественную миссию и порождало мысли, что ее вдохновение означало только коронацию короля, и ничего более. Французские лидеры в правительстве и армии не желали больше следовать «за чудесами». Они устали от Жанны и ее постоянных требований все больших и больших действий.
Французы снова удалились от Луары, и Жанна волей-неволей должна была согласиться на зимний отдых…
Это дало время Филиппу Бургундскому переметнуться на другую сторону. Контроль англичан над территориями к востоку от Парижа был сломлен, а влияние французов оставалось пока незначительным. Эти территории, ограничивая его собственные земли, были ничьими. Почему бы ему не взять их себе? Они имели для него определенную ценность, поскольку, получив их, он мог объединить свои владения в Восточной и Центральной Франции с землями во Фландрии и Нидерландах. Такое объединение дало бы ему небольшое царство и, возможно, сделало бы из Бургундии в будущем независимое государство. Безграничные горизонты открылись перед его возбужденным взором.
Он начал осторожный захват территорий и к марту 1430 года так продвинулся, что стал угрожать осадой ключевому городу Компьень, расположенному в пятидесяти милях к северо-востоку от Парижа. В апреле Жанна решила спасти земли и отправилась к Компьеню с небольшим эскортом. Она воевала с переменным успехом, поднимая некоторые города для сопротивления бургундским силам, в то время как другие закрыли перед ней ворота.
Когда бургундская армия наконец стала окружать ее у Компьеня, Жанна поспешила попасть в город, чтобы повторить удивительное избавление Орлеана всего за год до этого. 23 мая 1430 года она предприняла две вылазки против бургундцев, после чего чудеса закончились. Ее сбили с коня и захватили в плен. Замечательная тринадцатимесячная военная карьера Жанны была закончена.
Более полугода она, к огорчению англичан, оставалась в руках бургундцев. Для них не было достаточно обыкновенного заключения; она могла бы бежать, и спасение явило бы еще одно свидетельство Божественной природы ее миссии. Англия больше не могла доверять Филиппу Бургундскому и не была уверена, что тот не использовал бы Жанну против англичан, если бы думал, что мог бы избежать неприятностей.
Англичане хотели заполучить Жанну в свои руки. Они жаждали ее суда и объявления ведьмой насколько возможно более высоким духовенством. Они требовали наказать ее как ведьму — смертью. Надежда была на то, что такое духовное испытание, сопровождаемое высшей мерой наказания, будет признано доказательством того, что Жанна была вдохновлена дьяволом; и победы, выигранные французами за прошлый год, не были бы подсчитаны против англичан; и английская мораль снова повысилась бы, а французская упала, как это было перед появлением Жанны.
Англичане давили на бургундцев все сильнее и сильнее, и 3 января 1431 года Филипп продал ее наконец англичанам за 10 тысяч франков. Она была обвинена Ричардом, графом Уорвика[112], и ее испытание началось почти сразу в городе Руане, столице Нормандии и сердце английских владений во Франции.
