А Болеслав, не встретив себе никакого сопротивления, войдя в город, большой и богатый, обнаженным мечом ударил в золотые ворота. Спутникам же своим, удивлявшимся, зачем он это сделал, с язвительным смехом сказал: "Как в этот час меч мой поражает золотые ворота города, так следующей ночью будет обесчещена сестра самого трусливою из королей, который отказался выдать ее за меня замуж; но она соединится с Болеславом не законным браком, а только один раз, как наложница, и этим будет отомщена обида, нанесенная нашему народу, а для русских это будет позором и бесчестием". Так он сказал и подтвердил слова делами. Итак, Болеслав в течение десяти месяцев владел богатейшим городом и могущественным королевством русских и непрерывно пересылал оттуда деньги в Польшу; а на одиннадцатый месяц, так как он владел очень большим королевством, а сына своего Мешко еще не считал годным для управления им, поставил там, в Киеве, на свое место одного русского, породнившегося с ним, а сам с оставшимися сокровищами стал собираться в Польшу. За ним, радостно возвращающимся с деньгами и уже приближающимся к границам Польши, спешит беглый король, собрав силы князей русских совместно с полонцами и печенегами, и питается, уверенный в победе, завязать бой у реки Буг… А король Болеслав, видя, что воинов у него осталось немного, врагов же почти в сто раз более, обратился к своим воинам не как трусливый и малодушный, но как предусмотрительный и смелый… и все рыцари его единодушно подняли копья и ответили, что они предпочитают вернуться домой с триумфом, нежели с добычей, но постыдно. Тогда король Болеслав одобрил каждого из своих, называя по имени, и, как жаждущий лев, бросился в гущу врагов. И нет возможности перечислить, скольких убил он из тех, кто сопротивлялся ему, и никто не может точно сосчитать тысячи погибших неприятелей, о которых известно, что они сошлись к сражению в несметном количестве, но что лишь немногим, оставшимся в живых, удалось спастись бегством. Кроме того, многие, пришедшие спустя много дней из дальних мест, чтобы разыскать друзей или родственников, уверяли, что столько крови там было пролито, что по равнине можно было идти не иначе, как по крови или по трупам людей, и что вся вода в реке Буг имела больше вид крови, нежели речной воды. С этого времени Русь надолго стала данщицей Польши".
Русский, породнившийся с Болеславом Храбрым, это несомненно, Святополк. Что же касается захвата Киева, то ворота были открыты горожанами, потому что вместе с королем Польши в Киев входил законный наследник. Однако постой поляков оказался длительным и разорительным для города, вспыхнуло возмущение. Ярослав, собравший наконец-то "варягов", пошел войной на Болеслава. "Болеслав же побежал из Киева, - рассказывает русская летопись, – забрав богатства, и бояр Ярославовых, и сестер его, а Настаса – попа Десятинной церкви – приставил к этим богатствам, ибо тот обманом вкрался ему в доверие. И людей множество увел с собою, и города Червенские забрал себе, и пришел в свою землю. Святополк же стал княжить в Киеве. И пошел Ярослав на Святополка, и бежал Святополк к печенегам". В 1019 году пришел Святополк с печенегами (союзниками Болеслава), а Ярослав собрал множество воинов и вышел против него на Альту. Тут и состоялась битва, в которой к вечеру победил Ярослав. Святополка же, внезапно почувствовавшего слабость в теле, уложили на носилки и понесли прочь. "Не мог он вытерпеть на одном месте, - говорит летопись, – и пробежал он через Польскую землю, гонимый Божиим гневом, и прибежал в пустынное место между Польшей и Чехией, и там бедственно окончил жизнь свою". Следы Святополка и на самом деле совершенно исчезли, что позволяет предположить, что он был убит Ярославом, как и все другие братья, кроме Мстислава и Судислава, младших, для Ярослава не столь опасных; у них прав на стол было еще меньше, чем у самого Ярослава.
Однако существует некоторая загадка в столкновении Ярослава и Святополка. При всей злобной мнительности хромого Ярослава нельзя приписать все его поступки только борьбе за власть. Наверно, проблема гораздо серьезнее. При Болеславе Храбром Польша приняла христианство, между прочим, от того самого Адальберта, которого в более юные годы выкинули из Руси. Болеслав был настолько "праведен", что даже выкупил у мятежных чехов тело убитого епископа и захоронил в архиепископстве в Гнезно. Он был ярый защитник латинской веры и заслужил одобрение Рима. Вполне возможно, что Святополк, женатый на его дочери и недовольный тем болгарским безобразием, которое было введено в обращение его отцом, решил найти для Руси более подходящую веру – латинскую. Тогда вполне понятно, почему Ярослав отнимает Киев не по праву, не по закону, и при этом никогда позже не обвиняется церковью в своих преступлениях, напротив, эти преступления приписываются Святополку как отступнику. Да и уничтожение детей Анны-болгарки, которое положило начало кровавой эстафете, тоже связано не только с желанием стать единоличным властителем Руси. Борис и Глеб несомненно были христианами и даже стали первыми мучениками славян. Но они, воспитанные в болгарской вере, могли ратовать за усиление не греческой, а болгарской церкви, что для Ярослава было неприемлемо. Наверно, это единственное объяснение, способное хоть немного пролить свет на эпоху Ярослава. Именно с этого князя и пойдет укрепление священничества и использование "правильной веры" для усиления княжеской власти. В этом плане наш Ярослав был человеком изощренным в мыслях, то есть Мудрым.
На то, что Святополк стал просто козлом отпущения, указывают и скандинавские источники. В одной из саг рассказывается история двух норманнских князей (ярлов) – Эймаунда и Рагнара Этих своевольных скандинавов изгнали с родины, и они обратились по хорошо известному северянам адресу – пришли в Новгород и предложили свои услуги ярлу Ярицлейфу. В том, что сей Ярицлейф принял изгнанников, не было ничего необычного. В том же Новгороде одно время жили изгнанники из Польши и Скандинавии: например, Олаф Святой и его сын Магнус Добрый (родственники Ярослава по жене). "Двор Ярославов, – писал Карамзин, – окруженный блеском величия, служил убежищем для Государей и Князей несчастных,… Дети мужественного Короля Английского, Эдмунда, изгнанные Канутом, Эдвин и Эдвард, также Принц Венгерский, Андрей (не быв еще зятем Ярославовым), вместе с братом своим Левентою искали безопасности в нашем отечестве. – Ярослав с таким ж великодушием принял Князя Варяжского Симона, который, будучи изгнан дядею, Якуном Слепым, со многими единоземцами вступил в Российскую службу и сделался первым Вельможею юного Всеволода".
Поскольку Ярослав был женат на шведской Инигерде, дочери Олафа, он имел тесные связи со скандинавами. Так вот Эймаунд и Рагнер вместе с Ярицлейфом отправились из Хольмгарда воевать Кенугард, где сидел брат Ярицлейфа Бурицлав. Хольмгард – это Новгород, Кенугард – Киев, Ярицлейф – Ярослав, Бурицлав – Борислав, то есть Борис Эти два скандинавских ярла по приказу Ярицлейфа и убивают брата Бурицлава "Эймунд конунг хорошо заметил вечером, где лежит в шатре конунг (Бурицлав), идёт он сразу туда и убивает конунга и многих других. Он взял с собой голову Бурицлава конунга. Бежит он в лес и его мужи, и не нашли их. Стало страшно тем, кто остался из мужей Бурицлава конунга при этом великом событии, а Эймунд конунг и его товарищи уехали, и вернулись они домой рано утром. И едет Эймунд к Ярицлейфу конунгу и рассказывает ему всю правду о гибели Бурицлава". Русская летопись тоже упоминает о гибели князя в шатре. Речь шла именно о Борисе. Так что убийца Бориса известен. А Святополк? Каким образом он "заместил" в этой неприятной истории Ярослава? Спасибо внукам единственного оставшегося в живых князя, именно они занимались "причесыванием" Начальной летописи и не спускали зоркого ока с летописцев. Тем более что имя Святополк к тому времени стало своего рода нарицательным – другой Святополк в эпоху Владимира Мономаха попортил немало крови братьям-князьям, когда разгорелась борьба за киевский стол И тот, последующий Святополк, должен был сесть на киевский стол по праву, но у недовольных князей на этот счет имелось собственное мнение. Так что уподобить одного Святополка другому было совсем несложно. Имя последнего в XII веке всуе не упоминалось.
Но вот убийца Глеба может оказаться вовсе не Ярославом. И вот почему. Молодой князь, излишне уверенный в своих силах, мог и сам очень плохо распорядиться своей судьбой. Он был христианским фанатиком и считал, вполне вероятно, своим долгом выжигать ересь и язычество по вверенной ему волости. Так что, обнаружив, что жители Мурома склонны к язычеству, Глеб решил там насадить христианство. А каким образом князья насаждали в те времена самую умильную из религий, хорошо известно. Муромчане обиды не стерпели и вышвырнули князя из города, и пришлось ему сидеть в своем шатре в двух поприщах от Мурома Считают, что Глеб мог быть убит собственными людьми именно из-за того, что "покусился на многое", и скорее всего этот князь был сторонником Ярослава, как это ни странно: именно Ярослав ввел в обиход почитание Глеба Мертвый Глеб, погибший от руки "возмущенного народа", был ему не опасен С остальными братьями нашему герою удалось разобраться более мирным путем.
