Изгои искали счастья на еще не завоеванных территориях – деваться им было некуда, или же выбирали путь мятежа, не соглашаясь с условиями, и идя войной против более удачливых старших братьев. И чем больше времени от основания государства проходило, тем больше лиц, заинтересованных в нарушении очередности наследования, появлялось. Кроме сыновей в эту категорию входили дяди великого князя, дети этих дядек, дети самих князей, так что урегулировать отношения было проблематично. Никто не хотел оказаться изгоем, и все мечтали посидеть на благополучном киевском столе. Для многострадальных подвластных князей, которых можно было передвигать по карте Руси как шашки, вполне понятно желание самим стать властителями этих земель, потому что, только став полноправным киевским князем, они могли остановить порочное движение по волостям Ярослав, который призвал своих нетерпеливых потомков "жить дружно", конечно, это понимал. Но в отличие от Владимира, имевшего любимчика и приблизившего его к себе максимально, то есть Бориса, Ярослав любимого Всеволода не приблизил. Он знал, чем такое приближение может грозить. Сам проходил в юности. И вроде бы князья должны были идти по лествичному способу на киевский стол Однако сразу после смерти князя начались распри. Бессмысленно описывать эту княжескую грызню по годам, скажу только, что история, записанная при Мономашичах, отличается, наверно, от того, что происходило на самом деле.
"По смерти Ярослава I княжение целым родом, – поясняет Соловьев, – надолго утвердилось в Руси; в то время области, занятые первыми варяго-русскими князьями, разделялись между двумя линиями, или племенами Рюрикова рода: первую линию составляло потомство Изяслава, старшего сына св. Владимира. Мы видели, что этому Изяславу отец отдал Полоцкое княжество, волость деда его по матери Рогволода. Изяслав умер при жизни отца, не будучи старшим в роде, или великим князем, следовательно, потомство его не могло двигаться к старшинству, менять волость и потому должно было ограничиться одною Полоцкою волостью, которая утверждена за ним при Ярославе. Вторую линию составляло потомство Ярослава Владимировича, которое и начало владеть всеми остальными русскими областями. По смерти Ярослава остались пять сыновей: старший из них, Изяслав, стал к прочим братьям в отца место; младшие братья были: Святослав, Всеволод, Вячеслав, Игорь; у них был еще племянник Ростислав, сын старшего Ярославина, Владимира; этот Ростислав также вследствие преждевременной смерти отца не мог надеяться получить старшинство; он сам и потомство его должны были ограничиться одною какою-нибудь волостью, которую даст им судьба или старшие родичи. Ярославичи распорядились так своими родовыми волостями: четверо старших поместились в области Днепровской, трое – на юге: Изяслав – в Киеве, Святослав – в Чернигове, Всеволод – в Переяславле, четвертый, Вячеслав, поставил свой стол в Смоленске, пятый, Игорь, – во Владимире-Волынском.
Что касается до отдаленнейших от Днепра областей на севере и востоке, то видим, что окончательно Новгород стал в зависимости от Киева; вся область на восток от Днепра, включительно до Мурома, с одной стороны, и Тмутаракани, с другой стала в зависимости от князей черниговских; Ростов, Суздаль, Белоозеро и Поволжье – от князей переяславских. Мы сказали окончательно, потому что Белоозеро, например, принадлежало одно время Святославу; Ростов также не вдруг достался Всеволоду переяславскому: Ярославичи отдали его сперва племяннику своему, Ростиславу Владимировичу. Так владело русскими областями Ярославово потомство. Но еще был жив один из сыновей св. Владимира, Судислав, 22 года томившийся в темнице, куда был посажен братом Ярославом. Племянники в 1058 году освободили забытого, как видно, бездетного и потому неопасного старика, взявши, однако, с него клятву не затевать ничего для них предосудительного. Судислав воспользовался свободою для того только, чтобы постричься в монахи, после чего скоро и умер, в 1063 году".
Словом, в первое время после смерти Ярослава было тихо. Но уже в 1064 году, через десятилетие, появился недовольный своей судьбой изгой, которому не нашлось места в княжеском наследовании. Ростислав Рюрикович бежал с преданными боярами в Тмутаракань, чтобы… выгнать оттуда Глеба Святославича. Это было не по правилам, но Ростиславу удалось там закрепиться. Горожане приняли князя хорошо, и какое-то время он ходил походами против окрестных народов. Но далее произошла весьма странная история, и скорее всего в летописи она записана тоже с целью отвести вину от подозреваемого в убийстве. "Треки испугались такого соседа, – сообщает Соловьев, – и подослали к нему корсунского начальника (котопана). Ростислав принял котопана без всякого подозрения и честил его, как мужа знатного и посла. Однажды Ростислав пировал с дружиною; котопан был тут и, взявши чашу, сказал Ростиславу: "Князь! хочу пить за твое здоровье", тот отвечал: "Пей". Котопан выпил половину, другую подал князю, но прежде дотронулся до края чаши и выпустил в нее яд, скрытый под ногтем; по его расчету князь должен был умереть от этого яда в осьмой день. После пира котопан отправился назад в Корсунь и объявил, что в такой-то день Ростислав умрет, что и случилось: летописец прибавляет, что этого котопана корсунцы побили камнями. Ростислав, по свидетельству того же летописца, был добр на рати, высок ростом, красив лицом и милостив к убогим". А на стол в Тмутаракани сел нам уже известный Глеб Святославич. Так что разумнее думать, что не грекам был опасен воинственный Ростислав, а Глеб мечтал о законном княжении, вот и погубил узурпатора руками корсунского котопана (в этом отношении гибель Ростислава была выгодна как котопану, так и Глебу).
Любопытно, но после вокняжения Глеба стычки с местными прекратились. Второй изгой вошел в русское летописание как князь-волхв, Всеслав Полоцкий, которому приписывали владение черной магией и даже поговаривали, что родился он неестественным путем, а мать его продала душу дьяволу. Всеслав ходил войной на Псков и Новгород, надеясь заставить князей вернуть "украденные" земли. С Псковом ему не повезло, а вот Новгород он взял, пограбил церкви и взял в плен жителей. Этого не стерпели трое Ярославичей – Изяслав, Святослав и Всеволод – и пошли на Всеслава в страшные холода 1066 года. Они взяли Минск и буквально изрубили защитников мечами, а их жен и детей пленили, после чего в 1067 году пошли догонять Всеслава. Битва состоялась на речке Немизе и была очень кровавой. Всеслав был разбит, но ему удалось ускользнуть. Тогда, уже летом, трое Ярославичей пообещали Всеславу, что не сотворят ему зла, и даже в знак клятвы целовали крест, но когда он явился на переговоры, его тут же схватили и кинули в тюрьму вместе с двумя сыновьями. В этой киевской тюрьме он и сидел целых два года. Освобождать князя никто не собирался, с ним, видимо, решили поступить так же, как и с Судиславом, – не убивать, но и не освобождать. Но тут вмешалась судьба. Летом 1068 года на Киев пошли половцы, Ярославичи (все в том же составе) вышли на битву, но были разгромлены и бежали, а киевляне оказались брошенными на произвол судьбы. Тут вот и вспомнили они о Всеславе, сторожить которого было велено с наивысшей строгостью. Горожане выгнали Всеволода с Изяславом из Киева (Святослав еще раньше отправился в свой Чернигов), а Всеслава провозгласили князем. Киевляне на правление нового князя не жаловались, но новый князь с тревогой ждал вестей о появлении войска Ярославичей. И скоро на Киев с войском польского короля Болеслава Второго двинулся ушедший на запад Изяслав. Всеслав от греха подальше бежал в родимый Полоцк. Зато теперь разгорелась ссора между Изяславом и двумя другими Ярославичами. Те открыто назвали своего брата предателем, который привел на Русь поляков. Впрочем, Изяслав дал слово, что основное польское войско отправит назад, и вошел в Киев с небольшой дружиной Болеслава и воями своего сына Мстислава. Польское войско, которое точно так же, как и при Болеславе Первом, надоело киевлянам, было перебито поодиночке, а сам польский король, спасая его остаток, вернулся в Польшу. Изяслав же сперва казнил киевлян, которые освободили Всеслава, а потом и изгнал полоцкого князя из его города. Княжить он посадил там сперва Мстислава, а после его смерти Святополка – своих сыновей. Это Всеслава возмутило, так что он набрал войско из финнов и двинулся возвращать Полоцк. В конце концов ему это удалось. Далее между Изяславом и Всеславом велись какие-то тайные переговоры, которые настолько возмутили других братьев, что они общими усилиями выгнали Изяслава из Киева. Святослав Ярославич сел в Киеве, а Всеволод в Чернигове. Изяслав в попытках удержать власть и отомстить за обиду отправился на сепаратные переговоры с императором Генрихом Птицеловом, непримиримым врагом восточных христиан и короля Болеслава польского. Другие братья, само собой, переметнулись к Болеславу. Так вот и получилось, что русские воины сражались за польского короля против немецкого императора на землях чехов и моравов. Союзниками русы оказались отвратительными. Вместо того чтобы выполнять договор, они, когда Болеславу удалось вынудить чешского Братислава к миру, отказалась возвращаться без добычи на свою землю, и они… ходили еще четыре месяца по земле чехов, пожигая все на своем пути. Братиславу едва удалось от них избавиться, выплатив дань, а Болеслав понял, что такие союзники хуже немецкого врага, и когда в другой раз Изяслав попросил о помощи, в этом ему не отказал. В 1076 году, когда Изяслав появился на Волыни с многочисленными воинами, Всеволод, сменивший на киевском княжении Святослава, добровольно отдал ему стол как старшему брату. Мир между князьями был хрупким и ненадежным, они то замирялись, то снова ссорились, причем как на северо-западе, где действовали недовольные полоцкие князья, так и на юго-востоке, где тем же занимались другие обделенные, изгои. В конце концов во время одной из битв между враждующими князьями погиб и сам великий князь киевский Изяслав. Так на его место заступил в 1078 году Всеволод Ярославич.
