В-четвертых, Ил-2 из-за недостаточного радиуса действий с полной боевой нагрузкой могли атаковать цели фактически только в прибрежных водах. Для поиска же кораблей в открытом море им требовался дополнительный запас топлива. Лишь в сентябре 1944 г. в 11-й шад ВВС КБФ впервые начали использовать дополнительные топливные баки, подвешивавшиеся под центропланом.
Ну и, в-пятых, на общей результативности воздушных атак Ил-2 сказывалась элементарная нехватка целей, так как военный и транспортный флот Третьего рейха использовался в весьма ограниченных масштабах в войне против СССР.
Глава 8 «ЕСЛИ ПОТРЕБУЕТСЯ, Я ПЕРВЫМ ПОЙДУ НА ТАРАН!»
Уже в самом начале войны были отмечены случаи, когда сбитые советские самолеты врезались точно в немецкие колонны, позиции артиллерийских батарей и т. д. Происходило это случайно или же самолеты в последний момент сознательно направлялись летчиками на врага, установить невозможно. Такие случаи получили наименование «огненных таранов», хотя непонятно почему авторы этого словосочетания использовали прилагательное «огненный», ведь совсем не обязательно сбитый самолет должен был полыхать словно спичка, а на земле после самого тарана возникать большой пожар или взрыв.
Первый такой таран летчиками штурмовой авиации был совершен уже 22 июня 1941 г. В первые часы войны старший лейтенант Петр Чиркин из 63-го шап направил подбитый биплан И-153 на немецкую колонну, приближавшуюся к аэродрому полка около городка Стрый на Западной Украине. Подобными фактами не замедлила воспользоваться советская пропаганда. Уже в начале войны ею был вовсю раскручен подвиг, совершенный командиром 4-й эскадрильи 207-го дбап капитаном Н.Ф. Гастелло. Согласно официальной версии, 26 июня во время атаки немецких войск, двигавшихся по шоссе Молодечно – Радошковичи, северо-западнее Минска, его ДБ-3 получил прямое попадание зенитного снаряда. И летчик направил горящий двухмоторный бомбардировщик прямо на вражескую автоколонну.
Ровно месяц спустя – 26 июля 1941 г., что для того периода было неслыханной оперативностью, – Николаю Гастелло посмертно присвоили звание Героя Советского Союза. При этом крайне примечателен стиль наградного листа, подписанного накануне командиром полка капитаном Лобановым и военным комиссаром полка батальонным комиссаром Кузнецовым:
«…фашистский снаряд догнал машину капитана Гастелло. Получив прямое попадание, объятый пламенем, самолет не мог уйти на свою базу, но в этот тяжелый момент капитан Гастелло и его мужественный экипаж были заняты мыслью не допустить врага на родную землю.
…капитан Гастелло развернулся на горящем самолете и повел его в самую гущу танков. Столб огня объял пламенем танки и фашистские экипажи. Такой дорогой ценой заплатили немецкие фашисты за смерть летчика капитана Гастелло и смерть героического экипажа.
Летчика Гастелло и его экипажа нет в наших рядах, он погиб смертью героя в борьбе с германским фашизмомг, но память о нем будет долго храниться в сердцах тех людей, за чье счастье бился и погиб капитан Гастелло Николай Францевич и его экипаж.
Геройский поступок капитана Гастелло сейчас знает вся страна, поэты и писатели вместе с народом сложили о славном экипаже и его командире песни и боевые рассказы.
Беспредельно преданному сыну нашей родины и партии, мужественному, отважному соколу Советской авиации, павшему смертью героя в борьбе с германским фашизмом, ходатайствуем о присвоении звания Героя Советского Союза» [102] .
Лишь спустя несколько десятилетий страна узнала, что в действительности этот огненный таран совершил вовсе не он, а командир 3-й эскадрильи того же 207-го дбап капитан Александр Маслов.
О летчиках, повторивших подвиг Гастелло, писали газеты, их посмертно награждали высшими государственными наградами, им сооружали памятники, ставили в пример сослуживцам. Советская пропаганда, используя естественный патриотический порыв населения, сумела в короткие сроки создать непогрешимый героический ореол вокруг огненных таранов. Ее усилия не прошли даром, и уже вскоре многие пилоты заявляли, что при первой же необходимости готовы осуществить их. Особенно большое число таких потенциальных «последователей» было среди молодежи.
Нечто подобное происходило затем в Японии, когда в 1944 г. там началось планирование и осуществление воздушных операций с использованием знаменитых камикадзе, то есть пилотов-смертников, готовых пожертвовать собой ради поражения вражеской цели. Но при этом интересно, что в самой японской авиации понимали, что появление камикадзе стало следствием «плохой подготовки армейских авиационных частей, что явилось результатом абсолютно неадекватной системы отбора и подготовки кадров, задержек промышленности, несовершенства тактики, то есть всего того, за что не отвечают рядовые члены экипажей…».
Что же касается ВВС Красной армии, то можно утверждать, что в них уже фактически с самого начала войны велась целенаправленная идеологическая кампания по подготовке своеобразных «советских камикадзе», которые должны были восполнить недостаток летной подготовки и отсутствие боевого опыта готовностью к самопожертвованию. Типичным примером в этом отношении является боевая история 8-й воздушной армии.
Она была сформирована 9 июня 1942 г. на базе ВВС Юго-Западного фронта. Через две недели вермахт начал операцию «Блау», и штурмовые полки 8-й воздушной армии сразу вступили в активные боевые действия. Однако многочисленные вылеты Ил-2, сопровождавшиеся большими потерями, не приносили никакого эффекта. Почти все сброшенные ими бомбы и выпущенные с большого расстояния «эрэсы» уходили мимо целей. Сильный зенитный огонь и истребители люфтваффе не позволяли штурмовикам подобраться поближе. Остановить наступающие немецкие танки и бронемашины не удавалось. Со стороны армейских командиров в адрес авиации поступали бесконечные упреки, мол, «воюют плохо», «в воздухе их не видно» и т. д.
17 июля штурмовики из 621-го шап вылетели, чтобы нанести очередной удар по частям вермахта. На подступах к станции Морозовская летчики обнаружили и атаковали автоколонну. Первый заход они произвели с большой высоты, сбросив 100-кг бомбы. Затем ведущий группы – командир эскадрильи майор М.Н. Дмитриев – принял решение спуститься пониже, чтобы выпустить «эрэсы» по замеченному бензозаправщику.
Едва его Ил-2 вошел в зону эффективного огня малокалиберных зениток, как тут же получил серию прямых попаданий. Из-под капота мотора вырвались языки пламени. По возвращении на аэродром ведомые Дмитриева – старший сержант Г.Я. Бочкарев и сержант А.Н. Виноградов – утверждали, что их командир с высоты около пятидесяти метров перевел свою машину в пике и затем протаранил бензозаправщик и еще две автомашины.
Командование 621-го шап тотчас воспользовалось этим случаем в пропагандистских целях. На следующий день по полку был издан приказ, в котором действия Дмитриева ставились в пример другим летчикам: «Своим поступком беспартийный большевик Дмитриев показал ведомым летчикам и доказал врагу, как может драться советский патриот за родной Дон!» Приказ был зачитан личному составу на построении и разослан в другие авиаполки 8-й воздушной армии [103] . Фактически молодым летчикам советовали таранить механизированные колонны врага, ценой своей жизни уничтожая по два-три танка или автомашины.
В дальнейшем пропаганда огненных таранов усиливалась все больше. Так, на митинге в 811-м шап, посвященном печально знаменитому приказу № 227 от 28 июля 1942 г., младший лейтенант Г.С. Падалко заявил: «Если потребуется, я первым пойду на таран!» [104] Выступавшие на подобных мероприятиях политработники всячески превозносили героев, совершивших огненные тараны, зачитывались газетные статьи о них, а на стендах вывешивались их фотографии. Особо сильное воздействие такая пропаганда оказывала на молодых, неопытных пилотов. Кому-то подобная эффектная гибель представлялась более значимой, чем просто быть сбитым в воздушном бою, как и сотни их предшественников.
Неудивительно, что вскоре в 8-й воздушной армии появились «последователи» майора Дмитриева, причем не только штурмовики. 31 июля экипаж самолета-разведчика Су-2 из 8-го pan в составе лейтенантов Н.С. Терехина и А.Т. Степаненко совершал полет в ближнем тылу немецкой 6-й армии. Вскоре тихоходная машина была атакована шестью Bf-109. По утверждению бойцов, наблюдавших за боем, подбитая сушка направилась прямо на скопление германских танков и протаранила их.
На следующий день во время налета Ил-2 из 622-го шап на переправу через Дон в районе хутора Липологовского огнем зенитной артиллерии был подбит самолет лейтенанта Т.Д. Одинцова. По утверждению сослуживцев, он, покачав крыльями, пошел на таран немецких танков. Затем Одинцова посмертно наградили орденом Красного Знамени.
