Интересующий нас отрезок времени начинается с поисков морского пути в Индию, с так называемой эпохи великих географических открытий, т. е. с конца XV столетия, и продолжается до начала XIX столетия.
Внешними хронологическими вехами начала и конца этого периода можно (условно, как и всегда в подобных случаях хронологических «уточнений») принять год открытия Америки — 1492-й, и год подписания актов Венского конгресса, установивших надолго перераспределение колоний между европейскими державами, — 1815-й.
Наша работа имеет своей целью показать историю ранних этапов колониальной экспансии, наметить главные вехи, которые помогли бы начинающему историку установить план своих более специальных изучений и изысканий в области колониальной истории в эпоху от конца XV до начала XIX в., до той эпохи, когда промышленный капитал стал превращаться в основную экономическую силу мировой истории.
Очерк первый
Колумб и открытие Нового Света. Открытие морского пути в Индию в оценках современников и позднейших авторов. Тордесильясский договор. Путешествие Магелланана его значение
Колониальная политика европейских держав начинается со времени двух событий, пережитых человечеством в последнее десятилетие XV в., — с открытия Нового Света в 1492 г. и с открытия непрерывного морского пути из Европы в Индию в 1498 г. Оба эти события были подготовлены долгими попытками, морскими разведками, многочисленными жертвами и неудачами, оба события тесно между собою связаны, так как и открытие Нового Света было совершено в результате путешествия, имевшего прямой, непосредственной и единственной целью открытие морского пути в Индию. Торговля средиземноморского побережья с Востоком, начавшаяся, правда в очень скромных размерах, еще до крестовых походов и очень усилившаяся к концу крестовых походов, отдала в руки итальянских. торговых городов — Венеции, Генуи, Пизы, Амальфи — главные выгоды ввоза в Европу товаров, шедших с Востока. В XIV и XV вв. эти города вершили золотые дела, отправляя своих агентов к берегам Сирии, Египта, Малой Азии, в Константинополь и дальше, в Черное и Азовское моря, где у итальянцев (главным образом генуэзцев) были налицо свои торговые станции и фактории. Не следует повторять без оговорок обычную фразу школьных учебников, что приход турок-османов и захват ими Малой Азии, Сирии, Египта, всей Северной Африки, а также всего Балканского полуострова с Константинополем включительно отрезал Европу от восточных рынков, откуда прежде получались индийские товары, и тем самым заставил приморские страны искать непосредственного, независимого от турок морского пути в Индию. Этот взгляд, как теперь может считаться доказанным, нуждается в весьма существенных оговорках. Задолго до прихода турок-османов, уже с начала XIV в., Генуя, Венеция, свирепо и беспрестанно враждуя между собой, в то же время если обнаруживали в чем-либо полнейшую солидарность, то именно в стремлении оттеснить купцов и судовладельцев Барселоны, Марселя, Лиссабона и решительно всех купцов вообще, которые вздумали бы тоже завести торг со странами Леванта (т. е. восточных берегов Средиземного моря).
Ни Франция, ни Испания, ни Португалия, ни Англия просто не могли и думать о торговле с Востоком, потому что могущественные итальянские торговые республики, не колеблясь, всеми средствами, вплоть до открытых нападений на море, мешали этому. Например, еще в эпоху крестовых походов, в 1166 г., большой французский торговый центр Нарбонна принужден был обязаться особым договором перед Генуей не отправлять больше строго определенного ограниченного числа кораблей на восток Средиземного моря, и нарбоннцы хорошо знали, что генуэзцы будут неукоснительно топить их корабли в случае нарушения этого обязательства. Прибавлю к этому, что постепенно Генуя и Венеция (в гораздо меньшей степени Пиза и Милан) стали обнаруживать стремление монополизировать уже не только закупку индийских и вообще восточных товаров в странах Леванта, но и сбыт этих товаров в Средней и Северной Европе, по Рейну, в бассейне Эльбы, в области ганзейской торговли. Эти стремления раздражали среднеевропейское, южнофранцузское, испанское, португальское купечество еще до прихода турок. Но, конечно, приход турок почти наглухо закрыл те пути, по которым индийские товары притекали к восточным берегам Средиземного моря, и это обстоятельство если не создало, то усилило уже давно существовавшее в торговых кругах приатлантических стран стремление найти прямой путь в Индию, что позволило бы, не заботясь ни о генуэзцах, ни о венецианцах, ни о турках и не переплачивая безмерно за индийские товары бесчисленным посредникам, так организовать торговлю, чтобы снаряженный в Лиссабоне или Кадисе корабль мог причалить к берегам Индии и, нагрузившись купленными у индийцев товарами, доставить их прямым ходом в Лиссабон или Кадис.
Поиски нового пути для непосредственной связи с Индией явились последствием создавшегося экономического положения. Было известно, что из всех европейских народов того времени наиболее культурными были итальянцы. И старое наследие великой древней цивилизации, и блистательнейшая эпоха возрождения наук и искусств, и гибкость ума, уже выработанная старой культурой, делали их, казалось бы, наиболее приспособленными к постановке и выполнению новых задач. Но то, что эти новые задачи были решены не ими, а другими народами, объясняется тем, что на следующей ступени развития Европы победили вовсе не расовые особенности, которые подчеркивали историки-идеалисты, не воинственность османов и не таланты итальянцев, а неуклонно растущие социально-экономические потребности среднеевропейских и средиземноморских государств и порождаемые ими поиски новых торговых путей и новых стран, богатых драгоценными металлами.
Для изучения истории поисков морского пути в Индию необходимо проследить, как экономические нужды толкали европейцев, соответствующих представителей общественных слоев, к выполнению этого в высшей степени трудного и неотложного дела, когда ни маршрута, ни плана, ни кадров, ни денег, казалось, не было налицо.
Всегда бывает, когда какая-нибудь экономическая задача, выражающая гнетущую потребность, объединяет общества и народы, тогда все силы этих стран, вся наука, вся интеллигенция начинают напрягать мысль в направлении, нужном для ее разрешения. На первый план выдвигаются те науки, которые могут как-нибудь помочь найти нужные ответы. География, до тех пор питавшая Европу архаическими, тысячелетней давности картами Птолемея, стала самой модной наукой. Было известно, что между Средиземным морем и Красным морем тянется узенькая полоска земли. Бесплодно толкались в этот перешеек, думая, что стоит найти из него выход и новый путь в Индию будет открыт. Другими словами, в XV в. искали тот самый Суэцкий канал, который был прорыт только в 1869 г. Отчаявшись выполнить эту задачу, принялись за другую: стали пытаться обогнуть Африку не с востока, а идя из Средиземного моря на запад; о целом континенте, расположенном между Атлантическим океаном и другим, также неизвестным тогда Тихим океаном, понятия не имели. Обогнуть Африку требовалось для того, чтобы тут же, без дальнейших барьеров, попасть в Индию. Взялись за такую экспедицию нации, населяющие именно приокеанское побережье, — Испания и Португалия.
По инициативе предприимчивого португальского принца Генриха, прозванного Мореплавателем (1394–1460), отправлена была первая экспедиция для изучения западноафриканского побережья. Около основанного Генрихом мореходного училища собиралась молодежь, полная предприимчивости и энтузиазма. Вслед за первой экспедицией смелые мореплаватели проникали все дальше и дальше к югу Атлантического океана. Целые поколения мореходов шли вдоль западного африканского побережья, заходили в каждую впадающую в океан реку все с той же надеждой пересечь Африку, которую они представляли себе узкой полоской вроде того же Суэцкого перешейка, через какой-нибудь морской пролив, который приведет их в Индийский океан.
Уходили флотилии из трех-четырех кораблей, и если два из них возвращались на родину, то результаты плавания считали хорошими. Хотя они шли вдоль берега, но в тогдашних условиях и такое плавание уносило много жертв, ибо опасность ожидала путешественников отовсюду. Такие попытки продолжались лет сорок, пока одним счастливцам не удалось обогнуть выдающуюся часть земли (мыс Балдор, теперешний Могадор). Вот главные даты знаменательных упорных попыток португальских мореходов добиться намеченной цели: в 1445 г. они уже обогнули устье Сенегала и открыли дальше к югу Зеленый Мыс; в 1446 г, был достигнут берег Сьера Леоне; в 1449 г. — острова Зеленого Мыса, а затем и Золотой Берег. Ликование было большое, но оно быстро сменилось полным отчаянием. Направляясь от Гвинейского залива к востоку, моряки вдруг наткнулись на тот крутой изгиб материка к югу, который идет к Золотому Берегу. Африка не заканчивалась. Значит, море, охватывающее Индию, на веки вечные отрезано от других морей, потому что стена африканского материка безнадежно запирает путь к ней. После этого разочарования большинство попыток идти дальше было заброшено.
